ИСТОРИЯ РУССКОЙ ФИЛОСОФИИ
монография Зеньковского, наиболее крупное в XX в. исследование по истории философии в России, принесшее его автору международную известность (Париж. YMCA-Press; 1-е изд.: т. 1 _ 1948, т. 2 1950; 2-е изд. 1989). Работа сразу же была переведена на англ. язык американским историком рус. философии Дж. Клайном (1953) и стала наряду с вышедшей позже одноименной кн. Н. О. Лосского самым авторитетным руководством по изучению рус. философской мысли в Западной Европе и США. На родине была переиздана лишь в 1991 (Л., в 4-х кн.). Аналогичная работа, однако не полностью посвященная рус. философии, в СССР вышла в 1956 г. (Очерки по истории философской и общественно-политической мысли народов СССР: В 2 т. М., 1955-1956). До создания обобщающих работ советских авторов (Галактионов А. А., Никандров П. Ф. Русская философия XI-XIX веков. Л., 1970; 2-е изд. Л., 1989; История философии в СССР: В. 5 т. М., 1968-1988) 2-томник Зеньковского был наиболее подробным руководством по данному предмету, основанным на рус. первоисточниках. В предисловии автор отметил, что идея обобщающей работы по истории рус. философии вызревала у него с 1910 г. и тогда же начался сбор первых материалов. Пробой пера для него стала книга *Русские мыслители и Европа* (1929; 2-е изд. 1955), где в популярной форме излагались идеи славянофилов, В. С. Соловьева, К. Н. Леонтьева и др. отечественных мыслителей. *И. р. ф.* отличается широким историко-философским кругозором, использованием большого количества философских текстов, прежде всего соч. религиозного и идеалистического направления. Определенное внимание Зеньковский отвел также изложению идей нерелигиозных мыслителей (Ломоносов, Радищев, Белинский, Герцен, Чернышевский, Сеченов, М. А. Бакунин и др.). Разделяя религиозную версию происхождения философии вообще и рус. философии в особенности, Зеньковский усматривал в христианской религии в ее православной форме главный фактор, определивший своеобразие рус. мысли. Однако, несмотря на такую посылку, он отнюдь не считал, что только религиозная тема заслуживает внимания при изложении истории рус. философии. В целом, по его мнению, рус. философия не теоцентрична, но антропоцентрична, историософична и привержена социальной проблематике. Др. фундаментальная черта рус. философствования, по Зеньковскому, онтологизм. Имелась в виду не только недооценка гносеологической проблематики, ее второстепенность для рус. мысли. В отличие от Н. О. Лосского, к-рый в своей *Истории русской философии*, вышедшей вскоре после монографии Зеньковского, утверждал, что в центре философствования стоят вопросы теории познания, Зеньковский придерживался т. зр., что не познание, а существование главный предмет рус. мысли. И не в том лишь плане, что исследованию реальности отдается здесь предпочтение перед исследованием знания, а в смысле *включенности познания в наше отношение к миру, в наше действование в нем*. Он привел многочисленные свидетельства влияния Спинозы, Лейбница, Вольфа, Гельвеция, Гердера, Канта, Фихте, Шеллинга, Гегеля, Спенсера, Конта, Шопенгауэра, Гуссерля и др. зап. философов на рус. мысль. При этом речь идет не об одностороннем влиянии, ибо хотя Россия и отвечала *живым эхом на то, что совершалось на Западе*, но не пассивно усваивала его философские достижения, переосмысливала их с т. зр. собственных задач и проблем, а зачастую и преодолевала зап. воззрения. Рассматривая, напр., идейную эволюцию Белинского, Зеньковский обращал внимание на то, что в его *Литературных мечтаниях* имеет место *переработка шеллинговой натурфилософии с преимущественным ударением на человеке*. Говоря о *неолейбницианстве* в рус. философии, он указывал на то, что Козлов *принимает монадологию Лейбница, преобразовывая ее*. Таким же творческим, а не догматическим было отношение Бакунина к Гегелю, Шестова к Ницше, Лосева к Гуссерлю и т. д. Философия, подчеркивает Зеньковский, нашла в России свои пути *не чуждаясь Запада, даже учась у него постоянно и прилежно, но все же живя своими вдохновениями, своими проблемами*. Полемизируя с Яковенко, а в его лице с целой историографической тенденцией, Зеньковский всем содержанием своего труда стремился показать неосновательность суждения об *отсутствии оригинальности* в рус. философии. Свидетельства широкого философского влияния Запада на рус. мысль сами по себе никак не выводят ее на некую периферию европейской философии: *нельзя же влиять на пустое место*. Ведь восприятие инонациональных философских идей может быть выявлено и у любого мыслителя, принадлежащего к европейской культурной общности. Так же, как и Бердяев до него (Русская идея. Париж, 1946). Зеньковский дает лишь краткий обзор философской мысли в России до XVIII в. включительно, считая этот период только *прологом к русской философии*. (В общем это соответствовало научным представлениям того времени.) В его книге лишь кратко освещаются нек-рые важнейшие явления средневековой духовной культуры, имеющие значение для понимания рус. духовности в целом: иконопись, юродство, ереси, исихазм, стяжательство и нестяжательство, раскол. (Эти темы, как известно, ранее получили обстоятельное освещение в кн. Флоровского *Пути русского богословия*. Париж, 1937.) Рус. философствование начиная с XVIII в. характеризуется Зеньковским в контексте секуляризации тема настолько важная для автора, что он был склонен считать ее осн. концептуальным стержнем своей работы *ключом к диалектике русской философской мысли*. Зеньковский различает *внутреннюю* (соответствовавшую собственным импульсам рус. мысли) и *внешнюю* секуляризацию, содержанием к-рой было восприятие зап. рационализма. Если первая началась как *секуляризация внутри церковного сознания* и заложила фундамент рус. религиозной философии (Сковорода), то вторая положила начало *светскому философствованию* (*вольтерьянство*, Радищев, масонство). Границы 1-го периода рус. философии (*до возникновения систем*) у Зеньковского достаточно условны (XIX в., до 70-х гг.); в этих рамках рассматриваются в т. ч. и мыслители, чья деятельность перерастала указанные хронологические пределы (Кареев, Толстой, Лавров, Михайловский, Розанов и др.). Кроме того, Зеньковский высказывался в том духе, что и до 70-х гг. рус. мысль была давно *на пороге систем* (Чернышевский, Лавров, Страхов). Понятно, что такая периодизация связана с подчеркиванием исторического значения Соловьева как *наиболее яркого и влиятельного философа* 2-го периода *периода систем*. Драматическая граница , между 2-м и 3-м периодами (1917) очевидна, т. к. Для России она означала прежде всего перерыв в развитии традиционной философской культуры, к-рая могла быть продолжена лишь в эмиграции. Центральное место в рус. философии XX в. Зеньковский отводил последователям Соловьева Карсавину, Франку, Флоренскому и Булгакову, к-рые характеризуются как оригинальные представители *метафизики всеединства* название, по Зеньковскому, более предпочтительное по сравнению с термином *софиология*, т. к. софиологический аспект, по его мнению, является частью более широкой темы всеединства, синтезирующей три главные темы: понимания мира как *живого целого*, антропологическую тему и тему о *божественной* стороне в мире. Его философские симпатии были отданы Франку, к-рого он считал *по силе философского зрения... самым выдающимся русским философом*. Проявляя в этом случае, как и в ряде других, элемент *оценочности* (его выражение), Зеньковский не считал такую позицию незаконной для историка философии, имеющего право на личные экспертные оценки творчества тех или иных мыслителей, а также на нек-рые прогнозы и предсказания. В числе собственных предвидений Зеньковского относительно развития рус. философии предсказание, сбывшееся в наши дни и поразительно оптимистическое для его времени. *Скачки* и *перерывы* в ее истории, считал он, не будут разрушительны для ее будущего и недалеко то время, когда прерванная преемственность в истории рус. философии будет восстановлена. *Чем резче и сильнее эти скачки, тем яснее вырисовывается позже возврат жизни к прошлому, восстановление целостного исторического потока*. Признание на родине научно-историографического значения монографии Зеньковского само по себе подтверждает верность этого прогноза.