Краткий энциклопедический словарь по «Слову о полку Игореве»

РЖИГА

РЖИГАВячеслав Федорович (17(29).9.1883, Нижний Новгород, — 18.7.1960, Москва) — рус. сов. литературовед. Ок. ист.-филол. фак. Моск. ун-та (1907). Вел пед. работу (с 1914) в Моск. ун-те, на Высш. жен. курсах, в МГПИ им. В. И. Ленина и др. вузах. Автор исследований по истории рус. лит-ры.

В. Ф. РЖИГА.

В ряде работ рассматривает вопросы композиции, стиля, языка, текстологии, стихосложения, ритмики, авторства «Слова о полку Игореве»: Композиция «Слова о полку Игореве» (Slavia, 1925, roč. 4, seš. 1, s. 44—62), Гармонія мови «Слова о полку Ігоревім» (Украïна, 1926, кн. 4, с. 24—34), Ярослав Осмомысл в «Слові о полку Ігоревім» (Наук. зб. за рік 1926. Зап. Укр. наук. тов-ва в Киïві, тепер іст. секціï УАН, 1926, т. 21, с. 34—37), До тексту «Слова о полку Ігоревім» (Наук. зб. за рік 1927. Зап. Укр. наук. тов-ва в Киïві, тепер іст. секціï УАН, 1927, т. 26, с. 12—13), Проблема стихосложения «Слова о полку Игореве» (Slavia, 1927, roč. 6, seš. 2—3, s. 352—379), «Мысленое древо» в «Слове о полку Игореве» (в кн.: Сб. статей к 40-летию ученой деятельности акад. А. С. Орлова. Л.: Изд-во АН СССР, 1934, с. 103—112), «Слово о полку Игореве» и древнерусское язычество (Slavia, 1933—1934, roč. 12, seš. 3—4, s. 422—433), Из очерков по «Слову о полку Игореве» (Докл. и сообщ. филол. фак. Моск. ун-та, 1947, вып. 3, с. 71—75), Восток в «Слове о полку Игореве» (в кн.: «Слово о полку Игореве»: Сб. статей / Под ред. И. Г. Клабуновского и В. Д. Кузьминой. М.: Гослитмузей, 1947, с. 169—189), Из текстологических наблюдений над «Словом о полку Игореве»: что такое «въ стазби»? (в кн.: «Слово о полку Игореве»: Сб. исслед. и статей / Под ред. В. П. Адриановой-Перетц. М. — Л.: Изд-во АН СССР, 1950, с. 188—191), Несколько мыслей по вопросу об авторе «Слова о полку Игореве» (Изв. АН СССР. ОЛЯ, 1952, т. 11, вып. 5, с. 428—438), «Слово о полку Игореве» как поэтический памятник Киевской феодальной Руси XII века (в кн.: Слово о полку Игореве / Под ред. С. Шамбинаго и В. Ржиги. М.: Academia, 1934, с. 157—178). Кроме этого, комментарии к отдельным словам и выражениям, встречающимся в «Слове», имеются в его «Очерках из истории быта домонгольской Руси» (Тр. Гос. ист. музея. М., 1929, вып. 5. Отд. ист. общий, с. 8, 10, 55).

Основные положения указ. работ Р. сводятся к следующему: «Слово о полку Игореве» — единое, цельное поэтич. произведение, а не прозаич. повесть; в нем имеются все признаки худож. речи (аллитерации, рифмы, ритмика, иносказания, метафоры, эпитеты и т. д.); прозвище Ярослава Галицкого — Осмомысл имеет связь с именем римского императора Августа Осмородного; выражение «мыслено древо» является образом поэтич. тв-ва; упоминание языч. богов имеет поэтич. смысл, входит в систему поэтич. образов и обусловлено анимизирующим сознанием др.-рус. язычества; в «Слове» содержательно и образно отразились не только отношения Древней Руси к вост. кочевникам, но и самый Восток, с которым ей приходилось соприкасаться и бороться; автору «Слова», как великому творцу в области родного поэтич. языка, в то же время была знакома и речевая стихия среднеазиатских народов тур. и иран. происхождения, и притом не только в отдельных фактах ее лексики и семантики, но и в некот. оригинальных моментах ее поэтич. образности.

В концентрированном виде эти вопросы изложены в очерке «„Слово о полку Игореве“ как поэтический памятник Киевской феодальной Руси XII века». Здесь Р. пишет, что «Слово» сложилось не в дружинной среде, а в княжеской

183

(с. 158); что Боян не был совершенно единичным явлением и что в образе его слились типичные черты древ. песнотворцев, он проливает яркий свет на представителей княжеской поэзии XI в. (с. 159); автора «Слова» и Бояна можно мыслить не как дружинных певцов, связанных с определенным князем, а как придворных поэтов, связанных со всем княжеским родом в целом; этим и объясняется их междукняжеская позиция, в условном смысле независимая, но не исключающая тех или иных конкретных симпатий и тяготений; в авторе «Слова» соединялось лицо, близкое к новгород-северским князьям, и лицо, которое было полит. сторонником киевского в. кн. Святослава (с. 161—162).

Вслед за этим Р. характеризует жанр «Слова» и определяет место памятника среди других др.-рус. произведений лит. тв-ва: «Принадлежа к „песнотворчеству славы“, выросшему в высшей аристократической среде Киевской феодальной Руси, „Слово“ представляет собою своего рода вершину этого поэтического жанра. В нем художественное искусство песнотворцев славы достигло предельной ступени своего развития, выразившись в сложной и искусной композиции, основанной на трехчастном делении и принципе художественной, и в частности формальной, поэтической законченности составных крупных и мелких частей песни, обрамленных фигурами обращения, восклицания и повторными рефренами» (с. 162).

Р. далее подчеркивает, что «„Слово“ представляет собою единый цельный художественный организм, проникнутый единой интенцией. Это — песня во славу Игоря и его сподвижников» (там же).

При анализе средств поэтич. выразительности (запевы, обращения, восклицания, лирич. рефрены, метафоры, эпитеты, сравнения и т. д.), которые получили в «Слове» углубленную разработку и нашли изощренное применение, Р. приходит к выводу, что «характерные черты зрелого словесного искусства на каждом шагу видны в памятнике, и нет сомнения, что эта зрелость, подготовленная предыдущей поэтической традицией песнотворцев, была довершена здесь исключительной художественной одаренностью самого автора. Только музыкальным талантом поэта можно объяснить наблюдаемые факты звуковых образов, звукописующих аллитераций и вообще словесной эвфонии памятника. Особая чуткость к звуку сказывается на каждом шагу» (с. 166). И далее Р. уточняет эту мысль: «Во всемирной литературе едва ли найдется другое произведение, в котором претворилось бы столько звуковых впечатлений. Автор „Слова“ был, без сомнения, высоко одаренной музыкальной натурой. В исключительности его дарования и нужно искать главное объяснение наблюдаемому факту эвфонии „Слова“» (с. 167).

В контексте поэтич. образности Р. рассматривает и широко применяемую в «Слове» символику. «Как для великого, подлинного поэта, для автора „Слова“ все в мире связано невидимыми звеньями. Настоящее в глазах его есть отзвук прошлого, современники — внуки дедов. Явления внешней природы, внешнего мира суть отголоски явлений человеческой жизни вообще. Различные области человеческой жизни не разобщены между собой: одни напоминают другие. Поэт сознает и сам творит эту живую связь мироздания. Он даже населяет мир какими-то новыми существами, воплощающими в себе его отвлеченные идеи. Заманчиво уяснить пути его мысли и наиболее важные моменты его мироощущения. Интуитивное постижение живой связи мира приводит поэта к символике. Символика является одной из наиболее характерных, ярких его черт. Она творится в трех главных направлениях: либо явления внешней природы служат отголосками, символами явлений человеческой жизни, либо усматривается символическое отношение между областями человеческой жизни, либо во внешний мир переносятся отвлеченные создания человеческой мысли. Итак, символика понимается нами почти в широком смысле поэтической образности, в чем бы она ни выражалась, только бы была характерна для миросозерцания автора. Мир внешней природы был особенно полон скрытых значений в глазах автора „Слова“. На этих путях его поэтическая мысль творила легко и свободно. В результате символика внешнего мира многообразна, и факты ее могут быть обобщены по следующим содержательным категориям: символика воды, символика небесных явлений, символика растительного и животного мира» (с. 168).

Р. обращает внимание также на др. виды символики, используемые автором «Слова», — символику быта (картины посева, жатвы, молотьбы), символику славы (колокольный звон, словесный звон), символику боевой техники, символику соколиной охоты, символику снов, мифов и т. д. Благодаря различным худож. приемам «поэтическое миросозерцание автора „Слова о полку Игореве“ представляет собою как бы замкнутый круг завершенного единства. Мы пытались раскрыть это единство как психологическую основу образного и символического многообразия.

Вместе с тем вскрывается очень важная черта этого миросозерцания, а именно связь его с отдаленной традицией. Конечно, автор не язычник, и образы языческих богов, некогда религиозные, являются в „Слове“ образами поэтическими» (с. 173). В связи с этим Р. утверждает, что «значительная часть излюбленных символов и образов „Слова“ относятся именно к тем явлениям и силам природы, которые были особенно близки анимизирующему сознанию древнерусского язычества», «образы языческих богов не являются одинокими и неожиданными в органической системе символики „Слова“. Наоборот, вместе с образами солнца, воды, деревьев и ветра они ясно указывают на то, что поэтическая символика памятника создавалась в значительной мере на почве такой традиции, которая корнями своими глубоко уходила в языческое миросозерцание» (с. 174).

В этой работе Р. значит. место отведено рассмотрению полит. идеологии автора «Слова». К сожалению, данная часть работы Р. страдает субъективным подходом. Он говорит, будто автор «Слова» не видел ист. перспективы сплочения, объединения Русской земли, будто он консервативен и «не может отрешиться от прошлого: он во власти старых, отживающих идей о том, что право владения всей Русской землей принадлежит единому княжескому роду в целом, возглавляемому старейшим в роде, и о том, что порядок владения отдельными областями определяется очередью старшинства. Он идеализирует давно минувшие времена Владимира Мономаха, когда успешно преодолевался сепаратизм отдельных княжеских выступлений,

184

и горько жалеет, что этого князя нельзя было „пригвоздить“ к горам киевским» (с. 174—175).

Тем не менее Р. прав, когда подчеркивает, что «необходимо объяснить не только тематику памятника, но и всю литературную его сущность, т. е. понять „Слово“ как необходимое звено в диалектике литературного и исторического процесса» (с. 175).

Эту задачу он ставит для того, чтобы определить причины столь пышного расцвета в княжеской среде Киевской Руси песнотворчества славы и столь неожиданного спада этого творчества после «Слова о полку Игореве». Ответ на этот вопрос Р. ищет в социально-полит. и культурных условиях развития др.-рус. государственности, в ее внутренних потребностях и внешних связях с др. странами (с. 175—178).

Важной заслугой Р. является перевод «Слова» в прозе, сделанный им совм. с С. К. Шамбинаго (опубл. в кн.: Слово о полку Игореве. М.: Academia, 1934, с. 75—85). Перевод, имеющий назв. «Слово о походе Игоревом, Игоря, сына Святославова, внука Олегова», вошел в число удачных по близости к оригиналу интерпретаций содержания и худож. образов памятника в нашей стране. Вступ. часть «Слова» выглядит следующим образом:

Не следовало ли бы нам, братья, начать старыми словами ратных повестей о походе Игоревом, Игоря Святославича. Начаться же той песни по деяньям сего времени, а не по замышлению Боянову. Ведь Боян вещий, если кому хотел песнь творить, то растекался мыслью по дереву, серым волком по земле, сизым орлом под облаками. Вспоминал, говорил, прежних времен усобицы (с. 77).

Так же просто переведен Плач Ярославны, начинающийся словами: «На Дунае Ярославнин голос слышится; кукушкой незнаемой рано кукует: „Полечу, говорит, кукушкой по Дунаю, омочу бобровый рукав в Каяле реке, утру князю кровавые его раны на могучем его теле“» (с. 84).

Лит.Абрамович Д. І.З новіших праць про «Слово о полку Ігоревім». — Украïна, 1929, кн. 38, с. 131—133;Еремин И. П.«Слово о полку Игореве» в советском литературоведении. — ТОДРЛ. М. — Л.: Изд-во АН СССР, 1948, т. 6, с. 17;Будовниц И.— ВИ, 1951, № 5, с. 113;Головенченко Ф. М., 1955, с. по указ. имен; 1963, с. по указ. имен.

ржига—Ржига Франц von Rziha австрийский инженер по происхождению чех до г. посещал высшее техническое училище в Праге работал потом при постройке Земмерингской железной доро...Энциклопедический словарь
ржига—Франц von Rziha австрийский инженер по происхождению чех до г. посещал высшее техническое училище в Праге работал потом при постройке Земмерингской железной дороги и д...Энциклопедический словарь Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона