ОЛЬНИ
Альни (ольни).В. И. Чернышеву принадлежат интересные наблюдения над диалектными особенностями в языке русских писателей XVIII в., в языке Пушкина, Кольцова, Некрасова, Тургенева, Гл. Успенского и других. Все эти исследования проникнуты трепетной любовью самого В. И. Чернышева к живому народному слову и живым эстетическим чувством и вместе с тем раскрывают перед нами широкие культурно-исторические горизонты. Объясняя темное сочетаниеальнив текстах Кольцова:
Да как гляну, против зорюшки,
На ее глаза — бровь черную,
На ее лицо— грудь белую,
Всю монистами покрытую,—
Альнипот с лица посыпится;
Альнив грудь душа застукает...
.................................
В эту пору для приятеля
Заварил я брагу хмельную,
Заиграл я свадьбу новую,
Что беседу небывалую:
Альнидым пошел под облаки,
Альнипламя закрутилося;
По соседам — через улицу —
На мою избушку бросилось
(Деревенская беда).
Знать, забыли время прежнее;
Как бывало, в полночь мертвую,
Крикну-свистну им из-за леса,—
Альнитемный лес шелохнется.
(Тоска по воле).
В. И. Чернышев сопоставляет его с другим областным словом-синонимом:инда(ср. у Островского в комедии «В чужом пиру похмелье»: «Летел к вам скоропалительно,индавзопрел-с», слова Андрея Титыча Брускова, д. 1, явл. 4) и литературнымдаже.Он привлекает для объяснения кольцовскогоальниупотребление того же южнорусского провинциализма в историческом романе В.Маркова «Курские порубежники» (Русск. вестник, 1873, т. 5—6). Указав на то, что южнорусское областноеальнибыло не понято и Белинским, редактировавшим и исправлявшим тексты Кольцова, В. И. Чернышев заключает: «Искусным употреблением, чутьем поэтических прелестей живого народного языка Кольцов, конечно, превосходил Белинского. С проницательностью и твердостью, обнаруживающей его здравый ум и разборчивый литературный вкус, он редко переходил на чисто литературный язык, которым писали любимые его друзья-авторы. Так писались его ”думы“ и другие идейные, отвлеченные стихотворения.
Но там, где поэтическое содержание взято Кольцовым из народной жизни, он в художественном изложении пользуется языком народа, местным просторечием. Необработанную руду простой, ясной, но нередко грубой и неизящной народной речи он умеет обратить в чистое золото живописного, звонкого литературного стиха. И употребление провинциализмов у Кольцова так уместно, что мы их почти не замечаем, читая и заучивая с детства его стихотворения. Между тем в редком из них не окажется чего-нибудь областного в произношении, формах, ударении, словаре» (Чернышев В. И. Сочетанияальнив текстах Кольцова // Изв. ОРЯС Росс. акад. наук, 1918, т. 23, кн. 2, с. 89; ср. об ударении у Кольцова: Материалы для изучения русских говоров, с. 72—78 [Известия 1898, т. 3, кн. 2]).
Любопытны и в этой статье указания В. И. Чернышева на научную помощь, оказанную ему А. А. Шахматовым. Шахматов согласился с толкованием В. И. Чернышева, но «тотчас же вспомнил древнерусскиеальни,ольнии посоветовал Василию Ильичу пересмотреть для его статьи примеры употребления этого слова в ”Материалах“ Срезневского». Это помогло В. И. Чернышеву лучше объяснить один из примеров в романе Маркова. Это: «Степь широка, сам ты говорил, чтоальник морю синему понадвинулась». Здесь, как и в древнерусских подобных словоупотреблениях, лучше толковать данное слово каквплоть,близко(Изв. ОРЯС Росс. акад. наук, 1918, т. 22, кн. 2, с. 90).
(В. В. Виноградов. В. И. Чернышев как исследователь русского литературного языка // Русский язык в школе. 1947, № 2, с. 65).
В. В. Виноградов.История слов,2010