Большая биографическая энциклопедия

ЛЕНИН, ВЛАДИМИР ИЛЬИЧ

Ленин В. И.

(Ульянов,1870—1924) — род. в Симбирске 10 (23) апреля 1870 г. Отецего, Илья Николаевич, происходил из мещан гор. Астрахани, лишилсяотца в возрасте 7 лет и был воспитан старшим братом, ВасилиемНиколаевичем, которому и самому горячо хотелось учиться, но неудалось: пришлось после смерти отца поступить на службу, чтобысодержать семью. Но все, что ему не удалось достичь самому, он решилдать младшему брату, которого содержал в гимназии и послал потом вуниверситет. Илья Николаевич говорил детям с чувством глубокойблагодарности о брате. Сознание необходимости образования длякаждого, усиленной работы над собой для достижения его, почтиблагоговейное отношение к науке отличали Илью Николаевича всю жизнь ибыли с детства внушаемы детям. Воспитанный в трудных условиях, рановзявшийся за уроки, чтобы содержать себя самому и не висеть на шеебрата, Илья Николаевич отличался всю жизнь строгим сознанием долга,большой исполнительностью в работе, которую требовал неуклонно отсебя и от других, — в первую очередь, конечно, от своих детей,он сам направлял старших в начале их учения, требуя от нихнеукоснительного исполнения их обязанностей; приучал их к труду.Между прочим, он высказывал опасение, что у сына Владимира привычки ктруду не создастся, ибо ему все слишком легко дается; поэтому наразвитие трудоспособности у Владимира он напирал особенно сильно. Самчрезвычайно скромный в личной оценке, исполнявший всю свою большую иинициативную работу как должное — не более того, ИльяНиколаевич был против "захваливания", как он выражался, и,таким образом, постоянным похвалам Владимиру Ильичу в школесоздавался дома полезный корректив. Личный пример отца имел, как этовсегда бывает в воспитании, еще большее значение. Огромным фактором ввоспитании было то, что отец являлся не чиновником, как подавляющеебольшинство служащих того времени, а идейным работником, не жалевшимтрудов и сил на борьбу за свои идеалы.Дети, не видя его часто понеделям во время его разъездов, рано научались понимать, что дело —это нечто высшее, чему все приносится в жертву. Его оживленныерассказы об успехах строительства в его деле, о новых школах,возникавших по деревням, о борьбе, которой это стоило, — и сверхами: власть имущими, помещиками, — и с низами: темнотой ипредрассудками массы, — живо впитывались детьми. Особенноосталась в памяти его радость, проявляемая всякий раз, когдакрестьянский сход постановлял открыть школу или выражалудовлетворение существующей. Первым сознательным стремлением егостаршей дочери было стать сельской учительницей.

Поубеждениям И. Н. был тем, что определялось словами: мирный народник.Взяв должность инспектора народных училищ Симбирской губ., он взялсяза организацию нового трудного дела. Его любимым поэтом был Некрасов.Он переписывал в юности некоторые неразрешенные его стихотворения истаршему сыну еще в детские годы отмечал те, в которых преобладалигражданские мотивы, как-то: "Песня Еремушке", "Размышленияу парадного подъезда". В прогулках по деревенским полям и лесамон напевал детям запрещенные студенческие песни его времени. Какгласят воспоминания его учеников, он был очень чутким педагогом.

МатьВладимира Ильича, Мария Александровна, была дочерью врача, передовогопо своему времени человека, большого идеалиста, не умевшегоприслуживаться и сколачивать деньгу и потому не сделавшего себекарьеры. Ее молодые годы прошли в деревне, в очень скромнойобстановке: физическое воспитание ее было почти спартанским. Онастрастно стремилась учиться и всю жизнь жалела, что смогла получитьлишь домашнее воспитание. Знала хорошо новые языки и музыку; многочитала. Одаренная большим педагогическим тактом, Мария Александровнаотдала себя всецело воспитанию детей. Она отличалась отсутствиемпредрассудков и большой энергией. При скудных средствах и большойсемье она была весь день занята. Твердость ее характера проявилась вовесь рост во время ее последующих испытаний. Владимир Ильич всегда сбольшим уважением и любовью относился к матери и удивлялся силе ееволи (см. воспоминания Н. К. Крупской).

Такимобразом, семейные условия воспитания были очень благоприятны дляВладимира Ильича. Он рос в дружной, идейной семье, в трудовойобстановке. Кроме влияния отца и матери, большое — и оченьблаготворное — влияние имел на него его старший брат, АлександрИльич. Это был любимый старший брат, идеал для подражания. Ввидуотличавшей Александра Ильича с раннего детства большой идейности,твердости воли, выдержанности, справедливости и вообще высотынравственных качеств — между прочим огромной трудоспособности —подражание это было очень полезно для Владимира Ильича. Живя с ним вобщей или смежных комнатах вплоть до отъезда его в Петербург и затемво время летних каникул, Владимир Ильич видел, чем он интересуется,какие книги он читает. А на последние два лета Александр Ильичпривозил с собой книги по экономике, истории и социологии —между прочим "Капитал" Карла Маркса. Гибель любимого братапроизвела, конечно, сильнейшее впечатление на Владимира Ильича и ужесама по себе была сильным толчком на революционный путь.

Кромебрата и книг, непосредственного революционного влияния на ВладимираИльича в Симбирске того времени не было. Гимназия, руководимая Ф. И.Керенским (отцом бывшего главы Временного Правительства), была далекаот всяких свободолюбивых веяний, — да и годы обучения в нейВладимира Ильича (1879—1887) относились к тому времени, когдашкола была взята под строгий надзор, когда все сколько-нибудьсвободомыслящие учителя сурово изгонялись из нее и оставлялись, кроменизкопоклонных, лишь те, более бледные, которые более или менееприспособлялись к режиму и налагали строгую печать молчания на устасвои.

Такимобразом, интерес к общественным вопросам питался лишь товарищескимибеседами в своей среде, где Владимир Ильич, по воспоминаниямнекоторых однокурсников, играл, как оно и должно было быть, первуюскрипку, а не испытывал на себе чьего-либо влияния. Стороннихреволюционных влияний, на которые ошибочно указывают некоторыебиографы, — вроде кружков высланных под надзор илинеблагонадежных, — у него в это время не было.

ЛетомВладимир Ильич ездил с семьей в деревню Кокушкино Казанской губ. Вэтой деревне провела юность его мать, у которой сохранились оченьсердечные отношения с местными крестьянами, и Владимир Ильич имелслучай близко наблюдать быт и психологию захудалой русской деревни.Слышал он там жалобы на малоземелье; слышал высказываемое отцом иматерью сожаление, что кокушкинские крестьяне, несмотря на горячиеубеждения его деда, отца его матери, предпочли оброку дарственныйнадел.

ВладимирИльич окончил гимназию в 1887 г. с золотой медалью. Было колебание,выдавать ли ему таковую ввиду того, что гимназия получила нагоняй завыдачу золотой медали и выпуск с лучшей аттестацией столь важногогосударственного преступника, как его старший брат. Но успехиВладимира Ильича как за все годы учения, так и на выпускных экзаменахбыли настолько показательны, что даже школа того времени не моглалишить его заслуженной награды.

Поокончании гимназии Владимир Ильич подал прошение о приеме наюридический факультет Казанского университета. Прямого запрещенияпоступить в один из столичных университетов ему не было, но директордепартамента полиции дал понять его матери, что лучше ему проситься впровинциальный университет и лучше, если он будет жить при ней.Директор Керенский, ввиду выдающихся успехов Владимира Ильича полатыни и словесности, прочил его в филологический институт или наисторико-словесный факультет университета и был очень разочарован еговыбором. Но Владимир Ильич тогда определенно уже интересовалсяюридическими и политико-экономическими науками, а кроме того, не былсклонен к профессии педагога, да и знал, что таковая для него будетзакрыта, и наметил себе более свободную — адвокатскую.

Влиянияуниверситетской и студенческой жизни он, можно сказать, не успелиспытать на себе, так как был вынужден покинуть университет через тримесяца после поступления. В ту осень студенческие "беспорядки"прокатились по всем университетам. То был протест студенчества противнового устава, против введения усиленного, чисто полицейского надзораза студентами, протест против многочисленных изъятий сколько-нибудьзамеченных полицией, сколько-нибудь "неблагонадежных"студентов. Это были репрессии после покушения 1 марта 1887 г.,участниками которого были почти исключительно студенты. ВладимирИльич, всегда очень свободомыслящий, очень чутко подмечавший и сильнореагировавший на всякое оскорбление личного достоинства, оченькритически настроенный к установленным порядкам, тогда, подвпечатлением казни любимого брата, был настроен особенноантиправительственно. С другой стороны, хотя близких знакомств онзавести в университете еще не мог, но к нему, как к брату казненного,отношение студенчества, главным образом более революционного, былоиным, чем к другим первокурсникам. Всем этим объясняются донесениясубинспекторов, что Владимира Ильича видели в компании студентов,бывших на подозрении, что он якобы "шушукался" с ними. Сдругой стороны, не надо упускать из виду, что полицейский надзор был,по известным причинам, более придирчив к Владимиру Ильичу, чем комногим другим студентам. Как бы то ни было, инспектор студентов, накоторого наступала взволнованная масса молодежи, утверждал, какпередавали матери, что видел Владимира Ильича в первых рядах, чуть лине со сжатыми кулаками. В результате он в числе 40 других студентовоказался следующей же ночью арестованным и отправленным в участок.Адоратский передает рассказ Владимира Ильича о разговоре с приставом,отвозившим его в часть.

—Что вы бунтуете, молодой человек? Ведь перед вами стена,— сказал пристав.

—Стена, да гнилая, ткни ее, она и развалится, —ответил Владимир Ильич.

Всехарестованных высылали затем из Казани на "место родины". Нотак как у Владимира Ильича на месте родины никого не осталось, егосогласились выслать в деревню Кокушкино, в 40 верстах от Казани, гдежила уже под гласным надзором по делу 1 марта 1887 г. его сестраАнна, пишущая эти строки. В этой деревне прожил Владимир Ильич доосени 1888 г. Там он много читал; во флигеле, где он поселился, стоялкнижный шкаф покойного дяди — очень начитанного человека, иВладимир Ильич поглощал книги по общественным вопросам, выискивалценные статьи в старых журналах. Затем он ходил на охоту, много гулялпо окрестностям и, конечно, имел много возможностей наблюдать жизнькрестьян. Общества, кроме двоюродных братьев и сестер, проводивших вКокушкине летние каникулы, у Владимира Ильича не было никакого, иродственники эти были все люди не общественного типа и ничем невыделялись, так что дать что-либо для развития Владимира Ильича немогли. Осенью 1888 года Владимиру Ильичу разрешено было переехать вКазань, где прожил всю зиму 1888—89 гг. Здесь он разыскалнекоторых из прежних знакомых, завел новых. В числе последнихвстречался с одной народоволкой, Четверговой, к которой относился сбольшой симпатией. В общем он питал всегда большое уважение к старымнародовольцам (как о том свидетельствуют воспоминания Крупской,Зиновьева и др.) и от "наследства" их никоим образом неотказывался.

Кэтой зиме относится начало его выработки социал-демократическихубеждений. Он начал изучать "Капитал" Карла Маркса, которымочень увлекался. Вступил он и в один из кружков молодежи, которыйпосещал с большим интересом, молодежи, вырабатывавшей свои убеждения,менявшейся впечатлениями прочитанного. Никакого более авторитетногоруководителя в кружке этом не было: молодежь совершенносамостоятельно искала свою дорогу. В то время главным организатороммарксистских кружков в Казани был H. E. Федосеев, о котором ВладимирИльич слышал, но с которым ему не пришлось встречаться. Онипознакомились позднее путем переписки и обмена статей. Люди одноговозраста, они в те, юные, годы были, так сказать, приблизительноравноценными величинами, и влияния одного на другого устанавливать неприходится.

Свесны 1889 года Владимир Ильич переезжает с семьей на хутор АлакаевкаСамарской губ., а с осени — в Самару. Этот самарский период егожизни продолжался четыре с лишним года. Он был посвящен изучениюмарксизма — Владимир Ильич перечитал за это время все основныесочинения Маркса и Энгельса на русском и иностранных языках иреферировал некоторые из них для кружка молодежи, организовавшегосявокруг него в Самаре. Это была все более юная, менее определенная иначитанная, чем Владимир Ильич, публика, так что Владимир Ильичсчитался в ее среде теоретиком и авторитетом. Вообщесоциал-демократизм был тогда, особенно по провинциям, толькопробивающимся революционным течением и был представлен обычно одноймолодежью. За описываемый период Владимир Ильич познакомился (в 1891или 1982 г.) только с одним сформировавшимся, зрелым марксистом —с П. И. Скворцовым, проездом через Нижний Новгород. Это знакомствоочень интересовало его, и он рассказывал потом с удовольствием обеседе с этим марксистом, но тут же подчеркнул, что Скворцов стоитлишь теоретически на почве марксизма и что революционера из негоникогда не выработается.

Изреволюционно настроенной публики в Самаре жили в те годыподнадзорные, возвращавшиеся из Сибири, — все, конечно,народники или народовольцы. Со всеми ними наша семья была в более илименее тесных отношениях. Чаще других видался Владимир Ильич с Н.Долговым, участником еще долгушинского процесса, и с супругамиЛивановыми, представлявшими собой типичных народовольцев, оченьцельных и идейных. Владимир Ильич любил беседовать с ними и, несходясь в путях, заимствовал от них революционный опыт, изучал, таксказать, по их рассказам историю нашего революционного движения заполным почти отсутствием нелегальной литературы в нашей провинции. Апо поводу основных воззрений спорил как с ними, так и с другимипредставителями народничества разного толка все ожесточеннее и в этихспорах все прочнее выковывал и лучше научался обосновывать своивзгляды. Одним из оппонентов его был проживавший один год поднадзором в Самаре В. В. Водовозов. Вся эта более солидная публикабыла немало шокирована большой дерзостью, проявляемой в спорах этимюношей, но часто пасовала перед ним. Немало беседовал Владимир Ильичтакже с находившейся в то время под надзором в Самаре М. И. Ясневой(Голубевой) — представительницей русского якобинства, ставшей,под влиянием Владимира Ильича, социал-демократкой.

Нарядус выработкой своего революционного мировоззрения Владимир Ильичдвигал в эти годы в Самаре и официальную науку. Обратное поступлениев университет ему не разрешалось, получались отказы и на ходатайствопоехать учиться за границу, и наконец только через три года послеисключения, в 1890 г., матери его удалось добиться для негоразрешения сдать экзамен экстерном. Тогда Владимир Ильич заселвплотную за работу и совершенно самостоятельно подготовился в 1½года к этому экзамену, который и сдал в два срока — весной иосенью 1891 года при Петербургском университете. Сдал прекрасно, неотстав при этом ни на один год от своих однокурсников, не покидавшихуниверситета.

Припоездках в Петербург для сдачи экзаменов Владимир Ильич видался там снекоторыми марксистами и у одного из них, преподавателяТехнологического института, по фамилии как будто Явейн, получал ипривозил с собой в Самару марксистскую литературу — междупрочим журнал "Neue Zeit", еженедельник "Fürsociale Gesetzgebung und Statistik".

Пополучении диплома Владимир Ильич записался помощником к присяжномуповеренному Хардину, видному представителю тогдашнего либеральногообщества в Самаре, человеку очень умному, которого Владимир Ильичценил. Несколько раз пришлось ему выступать по процессам. Это былимелкие процессы, не бравшие много времени на подготовку иинтересовавшие Владимира Ильича в очень умеренной степени. Запись вадвокаты давала ему профессию, которая могла доставлять в будущемсредства к существованию, но главная энергия и силы были направленына изучение марксизма, русской действительности и на подготовку креволюционной работе. К этому же — самарскому — периодуотносятся первые литературные работы Владимира Ильича: реферат окниге Постникова "Южно-русское крестьянское хозяйство",напечатанный только недавно — через 30 лет, и те тетради скритикой писателей-народников, В. В. Южакова, Карышева, которыевыросли позднее в его первую крупную работу: "Что такое друзьянарода и как они воюют против социал-демократов", — в туработу, в которой заложены основы всего его миросозерцания.

Осенью1893 г. Владимир Ильич переезжает в Петербург, где записываетсяпомощником присяжного поверенного к адвокату Волкенштейну. Это давалоему положение, могло давать заработок. Несколько раз, но, кажется,все в делах по назначению, Владимир Ильич выступает защитником и вПетербурге. Здесь он заводит связи с петербургскимисоциал-демократами, с кружком Красина, Радченко истудентов-технологов — Старкова, Кржижановского, Запорожца идр. Кроме того, он знакомится с литераторами-марксистами, Струве иПотресовым. Он пишет ответ Михайловскому по поводу выступленийпоследнего против марксистов в легальной печати, составивший первуюглаву его сочинения "Что такое друзья народа". Эта работабыла напечатана впервые на ремингтоне и размножена на мимеографекружком московских студентов — социал-демократов. ЗатемВладимир Ильич выступает с критикой книги Струве.

Критикаэта печатается (псевдоним "Тулин") в сборнике "Материалык характеристике нашего хозяйственного развития", под заглавием"Экономическое содержание народничества и критика его в книгег-на Струве", вместе с некоторыми другими статьями тогдашнихмарксистов. Но сборник этот был сожжен в цензуре, главным образом застатью Владимира Ильича, — уцелели лишь единичные экземпляры. Вэтой статье Владимир Ильич, соглашаясь с критикой народничества уСтруве, высказывается очень определенно против того либеральногоуклона, который наметился уже тогда в его мировоззрении.

Такимобразом, те два с небольшим года, которые Владимир Ильич прожил вПетербурге (с сентября 1893 по декабрь 1895) были употреблены им какна борьбу с народничеством и выработку правильного марксистскогомировоззрения ("Друзья народа", статья "Экономическоесодержание народничества и критика его в книге Струве" Тулина),так, с другой стороны, на революционную социал-демократическуюработу. Владимир Ильич завязал связи с рабочими (Шелгуновым,Бабушкиным и др.). Он ходил заниматься в кружок рабочих за Невскойзаставой; он писал листки, как общеполитические — на 1-е мая, —так и по поводу тех или иных требований на отдельных фабриках.

Кэтому периоду относится первая поездка Владимира Ильича за границу(весной 1895 г.) и знакомство с группой Освобождение Труда (Плеханов,В. Засулич, Аксельрод). Вся эта группа, и особенно Г. В. Плеханов,имела большое влияние на Владимира Ильича. Он ознакомился еще вРоссии с главными литературными произведениями Плеханова, оченьуважал его и считал своим учителем. Личное свидание закрепило егосвязь со всей группой и, как он сам признавал по возвращении из-заграницы, много дало ему. Между прочим он рассказывал, что какПлеханов, так и Аксельрод нашли некоторую узость в постановке вопросаоб отношении к другим классам общества в статье за подписью Тулин;оба считали,что русская социал-демократическая партия, выступая наполитическую арену, не может ограничиться одной критикой всех партий,как в период своего формирования; что становясь самой передовойполитической партией, она не должна упускать из поля своего зрения ниодного оппозиционного движения, которое знаменует пробуждение кобщественной жизни, к борьбе против самодержавия различных классов игрупп.

ВладимирИльич признал правильность этой точки зрения, и, несомненно, беседы сПлехановым и Аксельродом имели большое влияние на него и помогли емуоформить свои взгляды и ускорили его выступление на широкую аренуреволюционной борьбы основанием "Союза борьбы за освобождениерабочего класса". Члены группы "Освобождение Труда"поощрили его также к выпуску политического органа российкойсоциал-демократии. Первый номер такой подпольной газеты, подзаглавием "Рабочая газета", был уже готов и проредактированВладимиром Ильичем, перу которого принадлежали и все главные статьи внем, когда при арестах 9-го декабря 1895 г. был забран весь этотматериал. Аресты разгромили почти целиком весь кружок; был арестовани Владимир Ильич.

Втюрьме, где Владимир Ильич провел 1 год и 2 месяца, он не переставалработать. Во-первых, он собирал, пользуясь петербургскимибиблиотеками и книгохранилищами, материалы для задуманной им книги:"Развитие капитализма в России"; во-вторых, он не оставляли нелегальной работы. Ведя путем переписки шифром и химией регулярныесношения с волей, он посылал таким же способом листки, брошюры,проект программы партии с объяснениями к ней. По освобождении —в феврале 1897 г. — Владимир Ильич, оставленный департаментомполиции вместе с товарищами на 3 дня в Питере "для устройствасвоих дел", повидался с работавшими там социал-демократами ивыступил решительно против того "экономического" уклона,который стал намечаться в движении.

Поехатьв ссылку Владимиру Ильичу было разрешено на свой счет, не по этапу,таким образом он, минуя все тюрьмы, приехал по только что построеннойтогда сибирской железной дороге в Красноярск, где получил назначениев село Шушенское Минусинского уезда. В этом селе провел ВладимирИльич три года своей ссылки. Сюда приехала к нему через год егоневеста Н. К. Крупская с матерью, получив разрешение по мотивупредполагавшегося замужества заменить назначенную ей Уфимскуюгубернию селом Шушенским. В одном селе с Владимиром Ильичом жилитолько два рабочих поляка, но в других селах Минусинского уезда жилитоварищи, с которыми разрешались иногда свидания: на праздники, насвадьбу и т. п. Переписка поддерживалась со всеми товарищами поссылке самая деятельная. Очень аккуратно переписывался Владимир Ильичи с центром, русским и заграничным. Переписка эта велась, главнымобразом, через меня — как обычным путем, так и химией. Емувыписывались журналы, посылались по возможности все книжные новинки;привезла я по его заказу немало книг и из-за границы.

Вссылке Владимир Ильич написал по собранному в тюрьме материалу своюкнигу: "Развитие капитализма в России"; писал, кроме того,статьи в существовавших недолго легальных марксистских журналах,которые были собраны им в сборник: "Экономические этюды истатьи". Обе эти книги, которые он поручил мне корректировать,вышли в 1899 году.

Крометого, он перевел вместе со своей женой, Надеждой Константиновной,книгу Сиднея и Беатрисы Уэбб "Теория и практика тред-юнионизма"с английского, написал, изданную за границей, книжечку "Задачирусских социал-демократов" и некоторые другие статьи и рефераты,которые читались товарищами по ссылке.

ВШушенском был также составлен им протест против так называемого"Credo" Кусковой и Прокоповича, напечатанный за границей,как "Протест 17 социал-демократов" и известный под болеекоротким названием "Anticredo". В нем Владимир Ильичразбирает и подвергает жесточайшей критике это наиболее выпуклоеproffession de foi так называемых "экономистов".

Вернувшисьиз ссылки в феврале 1900г., Владимир Ильич после посещения родных вМоскве поехал в Псков, избранный им местом жительства (всеуниверситетские города и крупные промышленные были исключены длявозвращающихся из ссылки). Туда приехали из ссылки А. Потресов,Лепешинский, Цедербаум (Мартов); там жили уже Л. Н. Радченко и другиесоциал-демократы. Необходимое объединение кружков, работающих поотдельным городам, в партию затруднялось тогда чрезвычайнопостоянными провалами: после I съезда партии в 1898 г. былиарестованы почти все участники. II съезд намечался в 1900 г. южанами— главным образом Екатеринославским комитетом, издававшимгазету "Южный Рабочий". Но весной 1900 г. и эта группа быларазгромлена. Тогда у Владимира Ильича созрела мысль о том, что партиюнадо попробовать объединить не съездом работников, слишком дорогообходящимся в тогдашних условиях, а вокруг газеты, издаваемой запределами досягаемости, за границей. Эта газета должна былапослужить, по его сравнению, "лесами", вокруг которыхстроилась бы партия. Эту свою идею он провел на так называемомпсковском совещании социал-демократов. Было решено, что длявыполнения ее он, Потресов и Мартов поедут за границу. Все троевыхлопотали заграничные паспорта — в то время департаментполиции пускал довольно легко за границу, ибо тогдашний опытпоказывал, что люди, особенно литераторы и научные работники,всасывались заграницей и становились более или менее безвредными сточки зрения революционной работы.

Ноплан этот чуть не рухнул вследствие ареста Владимира Ильича и Мартоваво время их нелегальной поездки из Пскова в Петербург. Делоограничилось, однако, трехнедельным арестом, после которого оба быливыпущены без последствий. Тогда Владимир Ильич решил поспешить свыездом. Он съездил только по выхлопотанному ему матерью разрешению сней и со мной в Уфу, где должна была провести последний год гласногонадзора его жена, Надежда Константиновна. Конечно, и в Уфе, и заездомв Самаре он видался с тамошней социал-демократической публикой иразвивал ей свой план.

Поприезде за границу решено было издавать газету "Искра" сэпиграфом из стихотворения, посвященного декабристам: "Из искрывозгорится пламя", вместе с группой "Освобождение Труда".Другая заграничная издательская группа, "Рабочее Дело", небыла привлечена, как клонящаяся к "экономизму". Для большейнезависимости и удаленности от кишащей эмиграцией Женевы решено былоиздавать новую газету в Мюнхене, куда переехали Владимир Ильич,Потресов и В. Засулич. Позднее туда же явился из России Мартов. Кромегазеты "Искра", решено было издавать научно-марксистскийжурнал "Заря".

ВладимирИльич с жаром взялся за работу, которая вначале, особенно вследствиемалого количества работников, была для него в большой мере черновой:приходилось самому вести переписку, шифровку, налаживать транспорт,связи с Россией и с другими заграничными колониями и т. п. За 2½года до лета 1903 г., до II съезда партии, "Искра"приобрела огромное влияние и, несмотря на массу трудностей ипровалов, стала распространяться все шире по России. Она сильноспособствовала росту политического сознания рабочих масс, превращениюзабастовок из экономических в политические; она помогала объединениюпартийных комитетов, их организации. Как "Искра", так в ещебольшей степени написанная за это время Владимиром Ильичом брошюра"Что делать", настаивая на необходимости созданияорганизации профессиональных революционеров, нелегалов, помогли делуэтой организации. Большинство партийных комитетов встали на точкузрения "Искры", и на II съезде партии она былапровозглашена ЦО партии Но на этом съезде произошел раскол междубольшинством и меньшинством съезда — отсюда названия"большевиков" и "меньшевиков". Большинствосъезда, с Владимиром Ильичом во главе, стояло за более революционноеи четкое определение того, кто должен быть членом партии, за болееделовую организацию редакции ЦО. Из членов старой редакции "Искры"за большинство высказался, кроме Владимира Ильича, один Плеханов. Нопозднее и Плеханов, под влиянием Мартова, отказавшегося войти вредакцию, и других не выбранных съездом членов прежней редакции,вышел из нее. Остался один Ленин. Он счел невозможным для себяработать при таком положении дела и сложил с себя редакторство. ТогдаПлеханов ввел всю остальную часть редакции, и "Искра"оказалась в руках меньшевиков. За это время Владимир Ильич написалброшюру: "Шаг вперед, два шага назад".

ВладимирИльич остался в стороне от руководства партией, но так долгопродолжаться не могло: большинство организаций, подавляющая частьрабочих в России были на стороне большевиков; они требовали своегооргана. Владимир Ильич видел так же необходимость его, и через годприблизительно по оставлении "Искры" большевики сталииздавать газету "Вперед". Она завязала также связи срусскими организациями, стала посылать профессиональныхреволюционеров по местам, звала к более революционным методам работы,к подготовке революционного восстания.

Вэто время Владимир Ильич жил уже в Женеве. В 1902 г. редакциявынуждена была переехать из Мюнхена, где слежка стала чересчур даватьсебя знать, в Лондон. Оттуда она перекочевала в Женеву. Все эти годыВладимир Ильич жил чрезвычайно скромно, средства партии были скудны,и он брал очень немного из них, подрабатывая и литературным трудом.Обилие работы и нервная обстановка ее отражались очень сильно на егоздоровье; так, перед II съездом, при переезде из Лондона в Женеву, онзаболел нервной болезнью, называемой "священный огонь".Летом, особенно после съездов, конференций или крупных разногласий вредакции, он старался уезжать куда-нибудь на лоно природы, к морю илив горы — причем выбирал всегда более уединенное и дикое место,самый простой и дешевый пансион. Владимир Ильич всю жизнь любилприроду и умел отдыхать среди нее.

Волныреволюции за это время нарастали — особенно с января 1905 года.На эмиграции вообще и на Владимире Ильиче в частности это отразилось,с одной стороны, большей интенсивностью и кипучестью работы, а сдругой — тем, что стало более неудержимо тянуть в Россию.Свойственная Владимиру Ильичу всегда прозорливость проявилась в концелета 1905 г. в том, что он написал мне раз, кажется в ответ на моижалобы на трудности и затяжки получения литературы из-за границы:"Скоро мы откроем газету в Петербурге, с редакцией на Невскомпроспекте". Я посмеялась над этим тогда, как над вещьюсовершенно невероятной, а между тем через каких-нибудь три месяцавывеска редакции "Новая Жизнь" красовалась действительно наНевском проспекте.

ВладимирИльич приехал тотчас после того, как вспыхнула первая наша революция,и был провозглашен манифест, открывший двери тюрем и возможностьвернуться из эмиграции целому ряду лиц. Для Владимира Ильича этавозможность оказалась сразу проблематичной: так, он всего одну ночьпереночевал по своему паспорту в комнате, снятой для него в знакомойсемье, и, заметив несомненную слежку, стал менять квартиры и жить почужим паспортам. Выступал он также под чужими именами; таково былоего известное выступление в доме Паниной — под фамилиейКарпова. Владимир Ильич разбивал иллюзии кадетов, эсеров именьшевиков, их веру в завоевания октября 1905 г., их надежды намирный ход движения. Он подверг резкой критике так называемуюбулыгинскую (совещательную) Думу и дал лозунг бойкота ее. Он указывална необходимость сплочения рядов, подготовки к решительному бою, квооруженному восстанию. Два раза за зиму 1905—06 гг. ездил он вМоскву — один раз до декабрьского восстания, другой раз посленего. Он внес также поправку в отношение к первому Совету рабочихдепутатов, который тогдашние большевики склонны были игнорировать, накоторый склонны были глядеть свысока как на стоящий в своембольшинстве на мелкобуржуазной точке зрения. Он понял то значение,которое имело такое подлинно избранное массами учреждение, онпровидел его роль в будущем.

Покаможно было думать, что волны революции еще поднимаются, ВладимирИльич стоял за поддержку их, за самую революционную тактику. Так, онвыпустил лозунг бойкота и первой Государственной Думы; онпровозглашал необходимость хотя бы партизанской борьбы, такназываемые "тройки" и "пятки". Когда же движениепошло на убыль, он решительно переменил фронт, высказался занеобходимость идти в Государственную Думу, пользоваться ееплатформой, когда все другие возможности пропагандировать своивзгляды одна за другой отнимались у народа. Газеты с.-д. большевиковзакрывались одна за другой: вместо "Новой Жизни" возникали"Волна", "Вперед", "Эхо". До последнейвозможности партия с.-д. большевиков старалась использовать легальнуюпечать. Издавались отдельные брошюры; перу Владимира Ильичапринадлежат: "Две тактики социал-демократии в демократическойреволюции", "Победа кадетов и задачи рабочей партии","Роспуск Думы и задачи пролетариата", "Социал-демократияв выборах в Думу" и др.

Норазмах пропаганды должен был все сокращаться; приходилось все большеуходить в подполье. Владимир Ильич принужден был поселиться вФинляндии, в Куоккала, откуда наезжал в Питер, а больше к нему тудаприезжали за рукописями, на совещания. Кроме целого ряда мелкихсовещаний, в 1905 г. состоялась партийная конференция в Таммерфорсе,а в 1906 г. — съезд в Стокгольме — так называемыйобъединительный, названный так потому, что на него съехались обечасти партии, большевики и меньшевики, в то время как на предыдущийII съезд, в 1905 г., меньшевики не пошли. Но попытка объединенияоказалась безрезультатной.

Послеразгона 2-й Думы в 1907 г. реакция все сгущалась, и осенью этого годаВладимир Ильич получил предупреждение от финляндскихсоциал-демократов, что есть приказ о его аресте. Тогда он спредосторожностями уехал через Або и Стокгольм опять за границу, вЖеневу.

Этавторая эмиграция после временных свобод 1905—06 г. была тяжелеепервой. Настроение уныния и разочарования охватило широкие слоиинтеллигенции и молодежи, проникало и в среду рабочих. Широкиеобщественные интересы заменялись личными, вопросами пола, философией,клонящейся к мистике, к религиозным исканиям. Наряду с этимразочарование проявилось и в более мрачной форме: в среде молодежи,наиболее чуткого барометра общественной жизни, появилась эпидемиясамоубийств. В партийных кругах (среди меньшевиков) появилось такназываемое "ликвидаторство" — проповедьсосредоточения всей работы в легальных рамках, ликвидаторствонелегальной партийной работы. Все эти уклонения в эмиграциипроявились, конечно, особенно остро. Настроение было оченьподавленное. Но Владимир Ильич не терял бодрости и поддерживал ее вдругих. Он указывал на причины подавления революции 1905 г. иговорил, что надо готовиться к следующему подъему ее. Как в прежнеевремя он использовал ссылку для научной работы, так и теперь наиболееглухое время второй эмиграции он посвятил изучению философии, которойдо тех пор не было времени заняться, и своей философской книге:"Материализм и эмпириомонизм", вышедшей в 1909 г. Она быланаправлена против всех разновидностей идеализма и подвергала с этойточки зрения критическому разбору все философские теории — какза границей, так и в России, — в частности неокантианство.

Наэтой почве отчасти, отчасти же на почве политических разногласийпроизошел у Владимира Ильича раскол с группой "впередовцев",или "отзовистов", как их называли за то, что они предлагалиотозвать представителей социал-демократии из Государственной Думы.Владимир Ильич доказывал необходимость пользоваться всеми легальнымивозможностями, когда нельзя было надеяться на непосредственнореволюционную борьбу: думской платформой, легальной печатью. Мнепришлось говорить с ним в 1911 г. относительно недоверия, с которымтоварищи, работавшие в нелегальных провинциальных кружках, отнеслиськ одной скромной легальной газетке, которую удалось одно времяиздавать в Саратове, и он решительно осудил их за нежеланиеподдержать ее. Я видела его как раз под конец этого периода реакции,и он сказал мне как-то: "Не знаю, доживешь ли до следующейреволюции".

Летом1911 г. Владимиром Ильичом была организована партийная школа вЛонжюмо (под Парижем) и прочитан ряд лекций рабочим из России. В 1912г. он избирается в Международное Социалистическое Бюро.

Носилы в массах накоплялись, и ленский расстрел рабочих в апреле 1912г. вызвал их к жизни. Прежде всего, несмотря на всяческие трудности истеснения, стала развиваться легальная рабочая печать. Ежедневнаярабочая газета "Правда" стала выходить в Питере, в самомцентре самодержавной власти, которой никак не удавалось заставить еезамолчать. Открылся новый фронт, на который надо было сосредоточитьсилы, и Владимир Ильич переехал из Парижа, где жил последнее время,поближе к России, в Краков. Скорый поезд шел оттуда до Петербургатолько 12 часов, статьи могли поспевать вовремя, газета получалась надругой день. Легче можно было устраивать свидания с нелегальнымиработниками, с членами Думы — тогда 4-й, которым Владимир Ильичписал речи для выступлений. Легче было руководить и нелегальнойработой в России. Таким образом, хотя Владимир Ильич писал и вподпольной печати — тогда выходил центральный орган"Социал-Демократ", — но главная его энергиянаправилась в эту открывшуюся тогда форточку легальной рабочейпечати: кроме "Правды", он писал в еженедельную газету"Звезда", в марксистские журналы "Мысль" и"Просвещение".

Нонадвинувшаяся европейская война смешала все карты. Все рабочие органыбыли закрыты. Члены Гос. Думы с.-д. большевики были арестованы,преданы суду и высланы в Сибирь. Владимир Ильич в самом начале войныбыл арестован австрийскими властями и просидел около трех недель втюрьме. Несмотря на полную неизвестность, грозившую всякимиосложнениями, он чувствовал себя как обычно бодро, чем очень удивлялнескольких интеллигентов, попавших в то же положение. Благодаряхлопотам австрийских социал-демократов он был освобожден и уехал вШвейцарию. Среди охватившего все партии взрыва патриотизма почтиединственно его голос призывал не отступать от международной точкизрения, отмечал, что единственным способом борьбы противимпериалистической войны должно быть превращение ее в войнугражданскую — в каждой стране против своего правительства.

НадеждаКонстантиновна рассказывает в своих воспоминаниях, как одинок былВладимир Ильич в этой борьбе, как тягостно ощущал он полноенепонимание вокруг себя.

Имбыли составлены тезисы об отношении революционных социал-демократов квойне. Пересланные в Россию, эти тезисы попались у арестованныхчленов 4-й Государственной Думы большевиков и послужили одним изглавных обвинений против них. В тезисах этих заявлялось вполнеопределенно, что каждый последовательный социалист должен бороться впервую голову со своим правительством и что лучшим исходом войны былобы поражение царского правительства, как самого реакционного.

ВладимирИльич читал и рефераты на эту тему в Швейцарии, он сплачивал на идеепоследовательного интернационализма всех, кого мог.

НаЦиммервальдской и Кинтальской конференциях Ленин был представителемлевого крыла интернационалистов. Их было в то время за границейнезначительное меньшинство — громадное большинство социалистовбыло настроено патриотически. Владимиру Ильичу приходилось в то времяпробивать брешь в толстой стене почти всеобщего непонимания. Сношенияс Россией, пересылка туда литературы были тоже очень затруднены вовремя войны. Масса работников была взята на фронт. Патриотическийугар был силен и в России, идеи "пораженчества"воспринимались исключительно большевиками или клонящимися к ним. Этобыло тяжелое время эмиграции, оторванность от России была страшная.

В1916 г. Ленин написал книгу "Империализм как новейший этапкапитализма".

Среволюцией 1917 г. Владимир Ильич сразу же стал рваться в Россию, ноэто не так-то легко было осуществить в то время. Троцкий, поехавшийчерез Англию, был задержан там. После нескольких более или менеенеисполнимых планов Владимир Ильич решил поехать через Германию, в"запломбированном" вагоне. Этот запломбированный вагон былв то время сильно использован всеми врагами Владимира Ильича ибольшевиков: их громили как изменников, пошедших во время войны насоглашение с враждебным нам германским правительством. Между темсоглашение состоялось лишь в том, что такие-то проедут черезГерманию, но при полном их отказе с кем бы то ни было в этой страневидаться или говорить. Для того-то и была выбрана форма"запломбированного" вагона.

Едучив Россию, Владимир Ильич был совершенно не уверен, что не будет тамарестован правительством Милюкова, — более того, был почтиубежден, что этот арест произойдет. Но оказалось, что он,благополучно проехав через Стокгольм, проехал так же благополучно ичерез Финляндию вплоть до границы с Россией, до станции Белоостров,где был встречен некоторыми партийными товарищами, вместе с которымиприехал вечером 2-го апреля (стар. стиля) в Петербург. Здесь, наФинляндском вокзале, ему была устроена торжественная встречацентральным и петербургским комитетами партии большевиков, созвавшимии массы рабочих со всех районов.

ВладимирИльич обратился к товарищам с броневика с краткой речью, в которойпризывал к борьбе за социалистическую революцию. В таком же смыслевысказался он и на собрании представителей организаций в тот жевечер. Со свойственной ему нелюбовью ко всяким фразам, к ликованью ик овациям, он сразу же перевел разговоры на деловую почву, наближайшие задания следующего дня. Он резко клеймил позорное поведениемеждународной социал-демократии в мировой войне и убедил партиюбольшевиков, с целью отмежеваться решительно от этого поведения,переименоваться в коммунистическую. Он отмечал, что революция,свергнувшая трон Романова, ничего еще не дала рабочим и крестьянам ичто временное правительство — как кадетское, так позднеенаполовину эсэрское — ничего дать не в состоянии и должно бытьсвергнуто. В этом смысле писал он решительно и в "Правде",и в брошюрах того времени. Первый опыт восстания — в июле, откоторого коммунистическая партия удерживала — был неудачен:многие выдающиеся большевики были Временным Правительствомарестованы. Владимир Ильич и Зиновьев, чтобы не подвергнуться этойучасти, которая для Владимира Ильича особенно могла оказатьсяроковой, решили скрыться.

Вэто время, как Владимир Ильич отмечал впоследствии, укрывать человекаего убеждений могли лишь рабочие, и оба они скрывались сначала вквартирах рабочих в Петербурге, потом в Сестрорецке и, наконец, вФинляндии. Пришлось прибегнуть ко всем формам нелегального житья —к гримировке, парикам, чужим паспортам; пришлось часто менятьквартиры, ездить за кочегара на паровозе, скрываться в шалаше. Но иоттуда Владимир Ильич следил за жизнью партии, писал статьи и письмав ЦК. В этот период он начал книгу "Государство и революция",законченную позднее. Видя, что влияние большевиков растет средирабочих — в чем убедили особенно городские выборы в Петербургеи в Москве, авторитет же Временного Правительства все большерасшатывается в массах, — Владимир Ильич стал настаивать нанеобходимости, без дальнейших проволочек, восстания против ВременногоПравительства. Несогласие с такой решительной линией некоторыхближайших его товарищей не могло поколебать его.

Ковремени созыва II Всероссийского Съезда Советов Владимир Ильичприехал нелегально в Питер и принимал лично участие в заседаниях ЦК.Восстание было решено и состоялось 25-го октября (старого стиля). Вэтот день вечером на первом заседании II Съезда Советов было заявленоо захвате власти коммунистической партией и о свержении ВременногоПравительства. Владимир Ильич выступил с провозглашением СоветскойСоциалистической Республики и ее первых двух декретов: о прекращениивойны и о том, что вся помещичья и частновладельческая земляпоступает в безвозмездное пользование трудящихся. На место диктатурыбуржуазии была поставлена диктатура пролетариата.

Строительствоновой советской власти началось среди чрезвычайных трудностей: почтився интеллигенция и все советские служащие объявили ей бойкот.Конституирование правительства без сотрудничества других партий инаправлений вызвало разногласие и в ЦК коммунистической партии. НоВладимир Ильич был решительно против всякого сотрудничества, онтвердо верил в массы, в то, что пролетариат сможет управлять и самгосударством, что на деле, за работой, он будет расти и учитьсянеизмеримо быстрее.

Нотакое конституирование правительства из людей одной коммунистическойпартии, опытных в революции, но совершенно неопытных в строительствегосударства, возложило громадную работу и ответственность наВладимира Ильича, стоявшего во главе нового правительства какпредседатель Совета Народных Комиссаров. Ему пришлось самомунаправлять работу во всех отраслях — начиная с военной и кончаяпродовольческой или просвещенческой. Гражданские войны, субсидируемыеи поддерживаемые международной буржуазией, восстания внутри страны,голод и хозяйственная разруха в результате как этих потрясений, так ипредшествовавшей им мировой войны — все это требовалоколоссального напряжения энергии и сил от Владимира Ильича, стоявшегово главе правительства, являвшегося его мозгом, его главным рычагом.Сильно подорвало здоровье Вл. И. покушение на него эсерки Каплан 30августа 1918 г. во дворе завода Михельсона [Переименован теперь взавод имени Владимира Ильича.], где В. И. выступал на митинге.Поранения, причиненные ему Каплан, едва не стоили В. И. жизни.

Поинициативе Владимира Ильича и опять-таки при сильном сопротивлениичасти ЦК партии был заключен в 1918 г. так называемый Брестский мир сГерманией. По этому миру мы согласились на отчуждение целого рядагородов и земель, на уплату огромной контрибуции, мир этот посправедливости назывался позорным, — но Владимир Ильич видел,что на войну крестьянство не пойдет, он считал, кроме того, чтореволюция в Германии надвигается быстрым темпом и что самые позорныеусловия мира останутся на бумаге. Так оно и вышло: вспыхнувшая вГермании буржуазная революция аннулировала наиболее тягостные условияБрестского мира.

Быласоздана крепкая и боеспособная Красная армия, одержавшая победу вгражданских войнах; освобожденные от белогвардейцев области, какУкраина, Сибирь, Крым, Грузия, стали присоединяться на правахавтономных областей к Советской Социалистической Республике. Былобразован РСФСР, выросший позднее в Союз Советских СоциалистическихРеспублик. С окончанием гражданских войн стало налаживаться хозяйствостраны. Но самая многочисленная часть населения — крестьянство,наиболее истощенное войнами и суровым военным коммунизмом, нуждалосьв отдыхе, нуждалось в более нормальных условиях, в которых оно моглобы выбиться из хронической голодовки, смогло бы приступить квосстановлению хозяйства. Владимир Ильич понял железную необходимостьизменения политики в этом смысле и ввел вместо продразверсткипродналог, оставляющий излишки в руках крестьян, побуждающий ихработать над восстановлением хозяйства. Он ввел так называемую "новуюэкономическую политику", разрешившую частную свободную торговлю,давшую возможность крестьянству и широким слоям населения искатьсамостоятельно тех средств существования, которых государство немогло еще дать им. Он доказал, что необходимо сделать этот поворот,пока мировая пролетарская революция задерживается и РСФСР приходитсяналаживать свое хозяйство с мелкобуржуазной частью населения и вкапиталистическом окружении.

Вто же время Владимир Ильич настаивал на развитии предприятийгосударственного типа, на электрификации, долженствующей поставитьнашу отсталую страну на один уровень с наиболее культурными странами,на развитии кооперации. Он указывал, что в ожидании мировойпролетарской революции надо, удерживая всю крупную промышленность вруках государства, таким образом частично, понемногу осуществлятьсоциализм в одной стране. Таким образом — говорил он —делая, с одной стороны, уступки частному капиталу, мы будем инаступать на него до тех пор, пока взрыв революции в других странах иподнятие крупной производительности в нашей стране не даст намвозможности перейти снова решительнее к коммунизму.

Ноколоссальная перегруженность Владимира Ильича работой началасказываться на его здоровье: он стал страдать головными болями ибессоницами. Врачи находили сначала лишь общее переутомление ирекомендовали продолжительный отдых. Но воспользоваться таковым недавали Владимиру Ильичу как условия существования СССР, требовавшиенапряженной работы от правительства, так и его собственный характер,строгое отношение к себе, ко взятым на себя обязанностям, ежеминутнаязабота о том, как все обстоит в государстве, неумение отвлечьсявполне, отдохнуть: он сам жаловался, что на прогулках думает все отех же делах. И болезнь стала прогрессировать. 25 мая 1922 г. егопостиг первый удар. Полный отдых и внимательное лечение поставили егона ноги к осени, и с октября этого года он вернулся к занятиям; нохотя сравнительно с прежним они были сильно сокращены, Владимир Ильичтолько около двух месяцев смог выдержать их. В последних днях ноябряон слег. В эти месяцы — до марта — он получал еще, хотя ив самых общих чертах, осведомление о делах и диктовал секретарю своипоследние статьи: о Рабкрине, "Лучше меньше, да лучше", "Окооперации", о работе Наркомпроса.

Вмарте с ним произошел второй удар, лишивший его употребления речи,которая, несмотря на усилия врачей и на то, что физически ВладимирИльич за лето поправился, не возвращалась уже до самой его кончины —21 января 1924 г. в 6 час. 50 мин. вечера. Смерть наступила почтивнезапно, ничто не предвещало такого близкого конца. Вскрытиеобнаружило полную изношенность артерий мозга, в то время как общийартериосклероз отмечался у Владимира Ильича лишь в умеренной степени.

Телоего было набальзамировано и положено в мавзолей на Красной площади.

А.Ульянова-Елизарова.

{Гранат}

Ленин,Владимир Ильич

I.Биография.

II.Ленин илитературоведение.

1.Постановка проблемы.

2.Философские воззрения Л.

3.Учение Л. о культуре.

4.Теория империализма.

5.Теория двух путей развития русского капитализма.

6.Воззрения Л. на отдельных русских писателей.

7.Высказывания Л. на литературные темы.

8.Л. и современное марксистское литературоведение.

9.Библиография.

?.Биография.Ленин (Ульянов) Владимир Ильич [1870—1924] — теоретикреволюционного марксизма, организатор и вождь ВКП(б), основатель ивождь Коминтерна, основатель и руководитель первого в мирепролетарского государства. Род. в семье инспектора (позднее —директора) народных училищ Ильи Николаевича Ульянова, в гор.Симбирске 22 (10) апреля 1870. Все дети Ульяновых, за исключениемрано умершей дочери Ольги, стали революционерами; из них четверо —большевиками. Старший брат, Александр Ильич, народоволец, 1 марта1887 с группой товарищей был арестован при подготовке покушения наАлександра III и по приговору царского суда казнен. Окончив в 1887 сзолотой медалью Симбирскую гимназию, Л. поступил в Казанскийуниверситет, но уже через 3 месяца за участие в студенческихволнениях был арестован, исключен из университета и выслан из города.Поселившись в дер. Кокушкино (в 40кмот Казани), Ленин прожил там около полугода, занимаясьсамообразованием. Осенью 1888 Л. получил разрешение вернуться вКазань без права поступления в университет и прожил там до 1889,усиленно изучая "Капитал" Маркса и участвуя нелегально вмарксистском кружке. В начале 1889 Л. со всей семьей переехал в однуиз деревень Самарской губ., а осенью — в самую Самару и прожилтам с небольшими перерывами четыре года, усиленно работая надсочинениями Маркса, Энгельса, Плеханова и Каутского. Подготовившисьэкстерном к экзамену за курс юридического факультета, Ленин сдал этотэкзамен в 1891 в Петербурге, но юридической практикой почти незанимался.

Ксамарскому периоду жизни Л. относятся первые его литературныепроизведения. К сожалению почти все они не были напечатаны в своевремя, а впоследствии затерялись. Уцелела только ст. "Новыехозяйственные движения в крестьянской жизни" [1893],представляющая разбор книги В. Е. Постникова "Южно-русскоекрестьянское хозяйство" и опубликованная только послеОктябрьской революции (Сочинения, том I. Здесь и в дальнейшем —ссылки на 2-е и 3-е издания). В последний период жизни в Самаре Ленинорганизовал (вместе с Лалаянцем и Скляренко) марксистский кружок,около которого сгруппировалась лучшая часть самарской молодежи.

Переехавосенью 1893 в Петербург и будучи уже совершенно сформировавшимсямарксистом, обладавшим большой эрудицией, Л. вошел в группустудентов-марксистов (Л. Б. Красин, Г. М. Кржижановский, С. И.Радченко и др.), которые вели революционную работу в рабочих кружках.Сблизившись с рядом рабочих-революционеров (В. А. Шелгунов, И. В.Бабушкин и др.), Л. скоро стал вождем этой группы. Работу ее он началстроить в направлении перехода от кружковых занятий с рабочими кпропаганде и агитации на почве конкретных вопросов, затрагивающихпрактические интересы рабочих, ни на минуту не забывая при этомотесной связиэтой работы с борьбой против самодержавия и за социализм.

Роствлияния марксистов среди рабочих и молодежи вызвал беспокойство срединародников, которые до того времени занимали господствующее положениев общественной, жизни и в литературе. Лидер их Н. К. Михайловскийвыступил против марксистов с рядом статей в "Русском богатстве".Л. ответил памфлетом "Что такое "друзья народа" и какони воюют против социал-демократов?", направленным противнародничества. Особое значение этой работы заключается в том, что вней уже Л. намечал перспективу перерастания буржуазно-демократическойреволюции в социалистическую. Там же Л. впервые ставит вопрос и онационализации земли. В свое время памфлет "Что такое "друзьянарода"..." несколько раз издавался на гектографе. Онсостоял из трех частей; вторая часть затерялась совершенно, первая итретья были найдены только после Октябрьской революции (см. Сочин.,т. I). В 1894 Ленин пишет под псевдонимом "К. Тулин" статью"Экономическое содержание народничества и критика его в книге г.Струве", в которой, наряду с блестящей полемикой противнародников, первый во время общераспространенного отношения к Струвекак к марксисту в отличие от Плехановской оценки Струве указывает набуржуазн. подоплеку его "марксизма". Сборник, в которомбыла помещена эта статья, был сожжен царской цензурой; удалось спаститолько несколько экземпляров.

Весной1895 Л. едет за границу для установления связи с соц.-дем. группой"Освобождение труда". Пробыв за границей четыре месяца, Л.по возвращении становится организатором и руководителемпетербургского "Союза борьбы за освобождение рабочего класса",а также начинает подготовку к изданию нелегальной соц.-дем. газеты"Рабочее дело". Но газета эта не вышла, так как Л. вместе сгруппой других товарищей был арестован 21 (9) декабря 1895. В тюрьмеЛ. провел один год и два месяца. За это время им был разработан"Проект программы с.-д. партии" и написано для рабочихнесколько брошюр и прокламаций, которые тайком передавались на волю ипечатались. В тюрьме же Л. начал собирать материалы для большой книги"Развитие капитализма в России". В феврале 1897 Л. былотправлен на 3 года в административную ссылку в Сибирь, в с.Шушенское, Минусинского уезда. В ссылке Ленин закончил исследование"Развитие капитализма в России" (Сочин., т. III), в которомисчерпывающим образом доказал утопичность воззрений русскихнародников на то, что России не коснется процесс капитализации. Крометого им был написан за это время ряд статей, появившихся в русскихлегальных журналах или за границей и вошедших в настоящее время в т.II собрания его сочинений. Из них особенно важны статьи "Кхарактеристике экономического романтизма" и "От какогонаследства мы отказываемся", содержащие глубоко диалектическуюмарксистскую оценку русского народничества как течения, отражавшегоинтересы мелкого крестьянского производителя с точки зрения мелкогобуржуа. Живя в ссылке, Л. поддерживал тесные связи с заграницей, стоварищами, разбросанными по другим местам ссылки. В это время всреде русской соц.-дем. начало развиваться течение так называемого"экономизма", стремившееся свести задачи русской соц.-дем.к борьбе за экономические интересы рабочих. Л. энергично выступилпротив этого течения в защиту революционного марксизма. Им былнаписан и по его инициативе обсужден, принят группой ссыльных инапечатан за границей "Протест российских с. -д." противтак наз. "Credo" (программной статьи Е. Д. Кусковой),излагавшего программу экономизма. В ссылке же у Л. возник и планиздания за границей газеты, которая должна была стать боевым органомреволюционного крыла, российской соц.-дем. и организующим центром вделе создания партии. Окончив ссылку в начале 1900 и не имея праважить в Петербурге, Л. поселился неподалеку от столицы, в Пскове. Онорганизовал здесь совещание нескольких товарищей и выдвинул передними свой план издания газеты. Эта идея была одобрена, и Л. сталготовиться к поездке за границу. Во время одной нелегальной поездки вПетербург он был арестован и пробыл под арестом 3 недели. Летом 1900Л. уехал за границу, сговорился там с членами группы "Освобождениетруда" (Г. Плеханов, П. Аксельрод, В. Засулич) об издании новойгаз. "Искра" и, поселившись в Мюнхене, приступил к ееизданию, сделавшись фактически главным редактором газеты. Несколькопозже туда же приехала окончившая ссылку Н. К. Крупская, ставшаясекретарем редакции. С самого начала своего издания "Искра"стала организующим центром революционного марксизма. Энергичноеучастие принял Л. и в создании и редактировании журн. "Заря"— теоретического органа революционной соц.-дем. В "Искре"и "Заре" Л. поместил большое число своих статей (Сочин.,тт. IV и V). В это время им была написана брошюра "Что делать?",излагавшая план организационного строительства партии и тактики,которой она должна следовать, и сыгравшая в этом плане огромную роль.Еще до II Съезда партии между членами ред. "Искры" и Л.обнаружились крупные разногласия. Споры шли о ленинской тактикенепримиримой борьбы с либералами, с Струве, с экономистами и оплехановских попытках увлечь рабочий класс и партию на блок слибералами. Разногласия шли и по вопросу о программе партии.Первоначальный плехановский проект Л. считал абстрактным, дающимобщую критику капитализма, но не вскрывающим особенности капитализмарусского. Проекту Плеханова Л. противопоставил свой проект "прямогообъявления войны" русскому капитализму. Борьба за программу едване окончилась расколом ред. "Искры". Соглашение былодостигнуто внесением в проект ряда существенных поправок Л. и впервую очередь пункта о диктатуре пролетариата, а также написанногоЛ. раздела по аграрному вопросу, но был выпущен пункт онационализации земли, выдвинутый Лениным еще в "Друзьях народа"и позднее развернутый в знаменитой работе "Аграрная программарусской социал-демократии".

Большинстворедакций долго сопротивлялось опубликованию статьи, написанной Л. взащиту аграрной программы. Сейчас, после победы Октября, особенностало ясно, каким гениальным предвидением была ленинская постановкааграрного вопроса.

В1903 Л. в статье "Национальный вопрос в нашей программе"поставил вопрос о праве наций на самоопределение и наметил то решениенациональной проблемы, которое сыграло огромную роль в победе Октябряи во всей тактике Коминтерна.

Всеэти разногласия привели к тому, что на II Съезде споры по вопросу очленстве партии, о составе партийных центров и об отношении клибералам, иначе, о революционной стратегии и тактике пролетарскойборьбы или о реформистском отказе от революционной борьбы —привели к расколу. Во все это время Ленин выступал как вождь,борющийся за создание партии нового типа, основы учения о которой ондал в работах "Что делать?" [1902] и "Задачи русскихсоциал-демократов" [1897].

Первоевремя после съезда Л. совместно с Плехановым редактировал "Искру",где отстаивал позиции большевизма. Вскоре Плеханов перешел кменьшевикам. Л. вышел из редакции. "Искра" стала органомменьшевистской фракции. В это время Л. входит в ЦК, партии, в товремя большевистский. В мае 1904 Л. выпустил брошюру "Шагвперед, два шага назад", дав анализ работ II Съезда иохарактеризовав сущность разногласий. С осени 1904 Л. приступил кподготовке III Съезда партии, а с декабря — к изданиюбольшевистской газ. "Вперед".

Изданиебольшевистской газеты особенно диктовалось тем, что меньшевики,распоряжаясь "Искрой", повели борьбу против большевиков,травили Л. как раскольника, сектанта, догматика. Их поддерживалиавторитеты II Интернационала Каутский и даже Люксембург (причемКаутский отказался опубликовать ответ Л. на нападки Люксембург).Тогда же Л. начинает борьбу с Каутским, Бебелем и с левыми во IIИнтернационале, с Люксембург за новый тип партии. Тогда уже начинаетразвертываться борьба Л. против социал-реформизма, которая нашланаиболее яркое выражение в книге "Пролетарская революция иренегат Каутский".

Увидевв событиях "9 января" начало революции в России, Л. уже свесны 1905 ставит вопрос о подготовке к вооруженному восстанию ивыдвигает лозунг диктатуры пролетариата и крестьянства на основегегемонии пролетариата — лозунг, направленный противменьшевистской концепции движущих сил революции, — концепции,предоставляющей роль гегемона буржуазии, и против "утопической,полуменьшевистской схемы перманентной революции" (Сталин),которую дали Парвус и Троцкий. С учением о гегемонии пролетариата уЛ. связана и идея о перерастании буржуазно-демократической революциив социалистическую, намеченная им еще в "Друзьях народа":"От революции демократической мы сейчас же начнем переходить икак раз в меру нашей силы, силы сознательного и организованногопролетариата, — начнем переходить к социалистическойреволюции". Утверждение Троцкого и троцкистов, что Л. поставилвопрос о социалистической революции только в 1917, или во времяимпериалистической войны, является, как показал т. Сталин, —контрреволюционной клеветой: "Победу буржуазно-демократическойреволюции Л. мыслил не как окончание борьбы пролетариата и революциивообще, а как первый этап и переходную ступень к революциисоциалистической". Эта концепция революции 1905 последовательнопроводится во всей революционной тактике Л. Он настаивает на участиипредставителей партии рабочего класса во временном революционномправительстве. Он выступает с лозунгом активного бойкота Булыгинскойдумы. Критикует меньшевистские лозунги революционного самоуправления,а главное — ставит вопрос о руководстве пролетариатавооруженным восстанием, о тактике баррикадных боев, о работе в армии.

Воктябре 1905 Л. вернулся в Россию и поселился нелегально вПетербурге. Он вел очень резкую борьбу с меньшевиками, эсерами икадетами, выступая на рабочих собраниях, защищая революционнуютактику и развертывая агитацию за подготовку вооруженного восстания.После закрытия редактировавшейся им легальной большевистской газ."Новая жизнь" [декабрь 1905] и подавления в декабре 1905Московского вооруженного восстания Л. пишет ряд брошюр, выступая вних за бойкот Государственной думы и продолжая защищать идеювооруженного восстания. Весной 1906 Л. участвует в Стокгольмскомобъединительном съезде, руководя партией большевиков. Летом 1906 Л.принимает энергичное участие в легальных большевистских газ. "Волна","Эхо", "Вперед", а после закрытия их с августа1906 возобновляет издание нелегальной партийной газ. "Пролетарий".

Вработах этого времени Л. ставит вопросы тактики соц.-дем.: "Нашазадача, — пишет он, — не поддержка кадетской думы, аиспользование конфликтов внутри этой думы и связанных с этой думойдля выбора наилучшего момента нападения на врага, для восстанияпротив самодержавия". Таким моментом Л. считал Свеаборгское иКронштадтское восстания и настаивал на объявлении забастовкипетербургскими рабочими. В связи с изменившимся положением онотказался от бойкота выборов во II гос. думу, решительно выступивпротив всяких избирательных соглашений с кадетами, на чем настаивалименьшевики. Л. принимает активное участие в работе соц.-дем. фракцииII думы, готовя проекты речей для депутатов большевиков. На V съездеРСДРП выступает с докладом об отношении к буржуазным партиям. Слежкаполиции заставила Л. весной 1907 переселиться сперва в Финляндию, а вконце 1907 снова уехать в эмиграцию. Временное торжество реакции необескуражило Л. II в это время он полон революционной энергии, он несвертывает революционных лозунгов и по-прежнему защищает идеювооруженного восстания в отличие от плехановского "не надо былобраться за оружие". Вместе с тем Л. энергично борется заиспользование большевиками в период реакции всех легальныхвозможностей: участие в выборах в Государственную думу, использованиеее как трибуны в целях политической агитации, участие и больничныхкассах и профсоюзах, в страховой кампании, в различных съездах и т.д. Л. ведет борьбу за сохранение революционной подпольной партийнойорганизации против меньшевиков-ликвидаторов и Троцкого, стремившихсяк ликвидации нелегальной партии и к замене ее чистолегальной,реформистской организацией, приспособленной к условиям царскогорежима. С другой стороны, он энергично ведет борьбу с "левым"уклоном — с "отзовистами" и "ультиматистами",которые требовали отказа от участия в Гос. думе и отрицаливозможность революционного использования легальных возможностей винтересах революции. Для пропаганды своих идей большевики приступилик изданию в Петербурге сперва еженедельной газ. "Звезда"[1910], а затем ежедневной — "Правда" [1912]. Чтобыбыть ближе к России, где снова начало разгораться революционноедвижение, и иметь возможность руководить последним, Л. переехал изПарижа в Краков и поселился в его окрестностях.

В1912 под руководством Л. собирается партийная конференция в Праге,разорвавшая последнюю формальную связь с меньшевиками, которые послеПражской конференции созвали меньшевистскую конференцию в Вене и велиактивную борьбу против ЦК партии, как и сколоченный Троцкимбеспринципный Августовский блок. Руководя работой большевиков вРоссии, Л. не упускал из виду и международного рабочего движения. Онучаствовал в Штуттгартском [1907] и Копенгагенском [1910]международных социалистических конгрессах, где боролся за организациюв международной соц.-дем. революционного левого крыла. На этихконгрессах и в статьях по поводу их Л. вел настойчивую борьбу соппортунистическими тенденциями II Интернационала и с половинчатостьюлевого крыла немецких соц.-дем.

Ещев первых своих лит-ых работах Л. отчетливо осознал важность длямарксиста изучения философии. Уже в своей работе "Что такое"друзья народа" и как они воюют против социал-демократов?",он обнаруживал глубокое понимание марксовой диалектики. Однакоглавное его внимание было направлено на стоявшие тогда в порядке дняполитические и экономические вопросы. Когда в эпоху реакции послереволюции 1905 в рядах соц.-дем. стали развиваться течения,враждебные диалектическому материализму: эмпириокритицизм (А.Луначарский), эмпириомонизм (А. Богданов), эмпириосимволизм (П.Юшкевич), субъективный идеализм Э. Маха (Н. Валентинов), различныеформы богоискательства и др., Л. взялся за вопросы философии, и в1908 появилась его классическая книга "Материализм иэмпириокритицизм", знаменующая собой новый этап в историимарксистской философии и подымающая разработку диалектическогоматериализма на новую, высшую ступень. К этим годам относятся иимеющие особое значение для разработки ленинского литературоведениястатьи о Л. Толстом и переписка с М. Горьким.

Когданачалась мировая война, Л. был арестован австрийскими властями, нобыл выпущен и поселился в Швейцарии. Среди охватившего всехшовинистического угара и растерянности Л. и его ученики былиединственными, сохранившими революционное ясное предвидениедальнейшего хода событий. Освободившись от ареста. Л. пишет статью, вкоторой констатирует крах соц.-дем. и II Интернационала и выдвигаетидею создания нового революционного Интернационала. H"Социал-демократе" — тогдашнем нелегальном органепартии — он ведет неустанную борьбу против лозунга гражданскогомира, против оборонцев и центристов как русских, так и заграничных,защищая лозунг превращения империалистической войны в войнугражданскую, революционную, разоблачая лозунг Троцкого об европейскихсоединенных штатах. Л. придает исключительное значение национальномуи колониальному вопросам, по которым он резко полемизирует сЛюксембург, с Пятаковым, Бухариным. В это же время им был написан"Империализм, как новейший этап капитализма" —исследование, в котором, на основе вскрытия специфическихособенностей империализма, Л. доказал факт загнивания капитализма инаступления эпохи войн и пролетарских революций. В статьях этогопериода Л. выдвигает ряд положений, легших затем в основу тактикикоммунистических партий, в частности идею о возможности строительствасоциализма в одной стране. Он принимает деятельное участие вмеждународных конференциях в Циммервальде [1915] и Кинтале [1916],борясь не только против оборонцев и центристов, по и противнерешительности левых циммервальдцев.

Февральскаяреволюция застала Ленина в Швейцарии. В первые же дни революции он всвоих "Письмах издалека" намечает задачи и лозунги новойреволюции. Л. стремится скорее возвратиться в Россию, но державыАнтанты, пропуская представителей других партий, не соглашалисьпропустить Л. и других большевиков. Л. строит планы нелегальногопроезда (между прочим — под видом глухонемого шведа), но этипланы были явно неосуществимы. Тогда он решается прибегнуть кпоследнему способу — проехать в Россию через Германию и Швецию;этот план был осуществлен в конце марта 1917. Рабочие Петербургавстретили вождя с громадным энтузиазмом. В первой же своей речи вдень приезда на площади Финляндского вокзала Л. выдвинул лозунгсоциалистической революции, а 4 апреля огласил на парт. собрании своизнаменитые тезисы "О задачах пролетариата в данной революции",которые стали программой работы большевиков. Эти тезисы легли воснову работ апрельской конференции партии, на которой против нихвыступил Каменев, еще в первые годы войны начавший отходить отреволюционной линии ленинизма. Против Каменева и Зиновьева Л. вскорепришлось выступать по вопросу об их отношении к предполагавшейсястокгольмской конференции.

Повозвращении в Петербург Л. развил кипучую деятельность. Егоруководство работой партии, его выступления на рабочих и партийныхсобраниях, его статьи, в изобилии печатающиеся в редактируемой Л."Правде", возбуждали против себя все большую ненавистьбуржуазии, эсеров и меньшевиков. Эта ненависть доходит до последнихпределов в "июльские дни". Буржуазия и эсеры с цельювозбудить солдат и рабочих против Л. и большевиков составляютфальшивые документы о том, что Ленин якобы германский шпион.Временное правительство отдало приказ об его аресте, и Л. вынужденбыл перейти на нелегальное положение. Скрываясь в окрестностяхПетербурга, живя в поле, в шалаше, а затем в Финляндии, Л. и отсюдапродолжает руководить партией. В это время им было написанозамечательное исследование "Государство и революция",которое легло в основу нашего современного учения о государстве.Когда осенью 1917 усиливается революционная активность пролетариата,Л. возвращается нелегально в Петербург и ставит перед ЦК партиивопрос о восстании как ближайшей задаче партии, а когда онопроисходит, он руководит им, разбив сопротивление Каменева иЗиновьева. На их выступления в "Новой жизни" противвосстания, разгласившие вместе с тем перед буржуазией план восстания,Л. ответил предложением исключить их из партии как штрейкбрехеров идезертиров.

ПослеОктябрьской победы Ленин становится во главе советского правительстваформирует новые органы власти, а на себя берет работу председателяСовнаркома. Вместе с тем он продолжает руководить работойбольшевистской партии. В этот период гений Л. развертывается во всейсвоей мощи. Но это только увеличивает ненависть к Л. враговпролетариата. На него организуется ряд покушений, и во время одногоиз них [30 августа 1918] эсерка Каплан серьезно ранит Л. двумяпулями. Но как только Л. оправляется, он снова принимается занеустанную работу.

Всяборьба с контрреволюцией, все строительство советской власти проходятпод энергичным руководством Л. Из особенно крупных его заслуг в этотпериод надо отметить: борьбу против "левых" коммунистов иТроцкого за Брестский мир, который в то время являлся необходимойпередышкой для спасения революции, работу по организации Краснойармии, правильное определение задач партии во время дискуссии опрофсоюзах, поворот к нэпу в начале 1921, когда гражданская войнабыла окончена, решение национального вопроса, работу по организацииКоминтерна и по руководству им.

Этагромадная практическая работа, обоснованная Л. теоретически,послужила основой его учения о стратегии и тактике пролетарскойреволюции, развернутого в многочисленных докладах, статьях, брошюрахи речах Л. этого периода. Так напр., выдвигая основные три лозунга поотношению к крестьянству, Л. указал на громадное значение бедняцкогои середняцкого крестьянства, в процессе борьбы за социализм иконтрреволюционную роль кулака.

Л.дал, как это указывает т. Сталин, гениальное развитие марксова ученияпо вопросам: "о монополистическом капитализме, об империализме,как новой фазе капитализма"; "о диктатуре пролетариата";"о формах и способах строительства социализма в период диктатурыпролетариата, в период, переходный от капитализма к социализму встране, окруженной капиталистическими государствами"; "огегемонии пролетариата в революции, во всякой народной революции, какв революции против царизма, так и в революции против капитализма";"по национально-колониальному вопросу"; наконец "повопросу о партии пролетариата". Неустанная работа и раны,полученные при покушении, сказались на здоровье В. И. У него началисьчастые и сильные головные боли на почве склероза, но он мало обращална них внимания, продолжая все так же энергично свою работу. 25 мая1922 у него произошло первое кровоизлияние в мозг. Крепкий организмЛ. помог ему оправиться от этого удара. С осени 1922 он сновапринялся за работу. Последними статьями Л. были статьи "Окооперации", "Как нам организовать Рабкрин" и др. 21января 1924 Л. скончался. Тело Л. набальзамировано и хранится вмавзолее на Красной площади. Похороны Л. превратились в грандиознуюдемонстрацию. Мавзолей Л. посещают тысячи трудящихся со всех концовСССР и капиталистических стран.

Громаднызаслуги Л. и та работа, которую он проделал в течение своей жизни.Никто так решительно и так непримиримо не боролся за очищениереволюционного учения Маркса — Энгельса от оппортунистическихизвращений. Л. подверг это учение дальнейшей разработке. Он создал ивоспитал ВКП(б) — партию, которая является вождем и авангардомпервой в мире победоносной пролетарской революции. Под руководствомЛ. была создана новая форма государственной власти, с совершенноновым социальным содержанием — советская власть. Неизмеримомного было сделано им для создания Красной армии. РассматриваяОктябрьскую революцию как составную часть революции мировой, Л.создает Коминтерн и руководит этим штабом мировой социалистическойреволюции до последних дней своей деятельности. Л. принадлежит идеяэлектрификации ("социализм, — гласил знаменитый ленинскийлозунг, — есть советская власть плюс электрификация") иколлективизации мелких крестьянских хозяйств.

Характернойособенностью работы Л. всегда было то, что он не ограничивался общимидирективами, а старался предусмотреть все трудности исполнения,вникая даже в мелочи. Особенно велик бывал Л. в те моменты, когдаположение дел в стране становилось наиболее трудным, угрожающим. Вэто время его энергия удваивалась. Ни малейшего следа тревоги илиуныния не бывало на его всегда деятельной радостной фигуре. Своейэнергией, своей верой в победу он заражал своих помощников итоварищей, а также и те широкие массы, перед которыми он выступал насобраниях. Так же велик бывал он в переломные моменты, когда надобыло быстро и круто переменить тактику партии и советской власти(напр. Брестский мир, переход от военного коммунизма к нэпу и т. п.).Поразительно было развито у него чутье настроения масс; самоевнимательное наблюдение и учет настроения пролетариата и трудящегосякрестьянства, тесный контакт с этими массами, вовлечение их всоциалистическое строительство были характернейшими чертами манерыработы Л. Вечно перегруженный тяжелой, ответственной работой, Лениннаходил время принимать у себя представителей трудящихся и беседоватьс ними. Рабочие и крестьяне всех национальностей CCСP относились кнему с глубокой и искренней любовью. Смерть Ленина была воспринятавсеми трудящимися СССР как великое горе; такой же тяжелой потерейбыла она и для всего международного пролетариата. Сочинения Л.переведены на многие языки. Именем Л. названа Всесоюзная организациякомсомола; его имя присвоено в СССР нескольким городам, различнымучреждениям, фабрикам и заводам. Даже буржуазия должна была признатьвеличие и гениальность своего непримиримого классового противника. Изчерт характера Л. нужно отметить его постоянную и глубокую любовь кжизни во всех ее проявлениях, его необычайную скромность иумеренность в личной жизни, его неизменно бодрое, веселое,жизнерадостное настроение. Все эти черты производили чарующеевпечатление на тех, кому приходилось вталкиваться с Лениным, инавсегда привязывали их к нему.

Первоесобрание сочинений Л. было выпущено Государственным издательством в19 тт. Второе и третье издания, значительно исправленные идополненные, под редакцией Института Ленина, изданы Госиздатом в 31тт. Многие не напечатанные при жизни статьи помещены в "Ленинскихсборниках", издаваемых Институтом Ленина (до декабря 1932 вышло20 сборников).

Н.Мещеряков

Библиография:I. Ленин В. И.,Собр. сочин., изд. 2-е и 3-е, тт. I — XXVIII и XXX, М. —Л., 1926—1932; Ленин, Избранные произведения (в 6 тт.),1930—1931.

II.Бонч-Бруевич В. Д., Покушение на В. И. Ленина, в Москве 30 августа1918 (по личным воспоминаниям), М., 1923; Сталин И. В., О Ленине иленинизме, Гиз, М., 1924 (неск. изд.); Горький Максим, Владимир ИльичЛенин, Гиз, Л., 1924 (последнее изд., ГИХЛ, М., 1932); Попов Н. Н. иЯковлев Я. А., Жизнь Ленина и ленинизм, "Красная новь", М.,1924 (неск. изд.); Владимиров И. М., Ленин в Женеве и Париже, спредисл. Н. А. "Семашко, Гиз Украины, Харьков, 1924; Крупская Н.К., О Владимире Ильиче, "Красная новь", М., 1924; То же,Гиз, М. — Л., 1925; Луначарский А. В., Ленин, "Краснаяновь", Москва, 4924; "О Ленине", Сб. воспоминаний, подред. и с предисл. Н. Л. Мещерякова, кн. I — IV, М., 1924—1925;Ленин в русской сказке и восточной легенде, "Молодая гвардия",1930; Платтен Ф., Ленин из эмиграции в Россию. Март 1917, "Московскийрабочий", 1925; Ленин В. И., Письма к родным 1894—1919,Соцэкгиз, 1931; Алексеев В. и Швер А., Семья Ульяновых в Симбирске,1869—1887, под ред. и с примеч. А. И. Ульяновой (Елизаровой),Гиз, Л., 1925; "О Ленине", Сб. воспоминаний, Гиз, Л. —М., 1925 [Институт Ленина при ЦК ВКП(б); Цеткин К., О Ленине,Воспоминания и встречи, перев. с рукописи Жуль, под ред. С.Шевердина, "Московский рабочий", М., 1925; Аросев А., ОВладимире Ильиче, "Прибой", Л., 1926; Елизарова А. И.,Воспоминания об Ильиче, "Новая Москва", М., 1926;Лепешинский П. Н., Вокруг Ильича (думы, заметки, воспоминания),"Пролетарий", Харьков, 1926; Ярославский Е. М., Жизнь иработа В. И. Ленина, издание 5-е, Гиз, Л., 1926; Крупская Н. К.,Воспоминания, Гиз, М. — Л., 1926; "О Ленине", Сб.воспоминаний, "Правда", М., 1927; Ленин в зарисовках ивоспоминаниях художников, под ред. с предисл. и примеч. И. С.Зильберштейна, Гиз, М. — Л., 1928; Шлихтер А., Ильич, каким яего знал. Кое-что из встреч и воспоминаний, Гиз, М. — Л., 1928;Скрыпник Н., Воспоминания об Ильиче (1917—1918), изд. 2-е, М. —Л., 1928; Попова Е., Простое в великом, Сб. рассказов об Ильиче,Стенографич. записи, "Московский рабочий", М. — Л.,1929; Ленин в художественной литературе, предисл. А. В. Луначарского,"Огонек", М., 1929; Крупская Н. К., Воспоминания о Ленине,выпуск I, Гиз, М. — Л., 1930, вып. II, Соцэкгиз, М. — Л.1931 Институт Ленина при ЦК ВКП(б); Даты жизни и деятельности Ленина1870—1924, изд. Соцэкгиз, Л., 1931 [Институт Ленина при ЦКВКП(б)].

II.ЛЕНИН И ЛИТЕРАТУРОВЕДЕНИЕ. 1.Постановка проблемы.— Марксизм-ленинизм — единая и целостная системавзглядов, миросозерцание и миропознание пролетариата как класса.Вырастая из всей суммы накопленных человечеством знаний, но будучиорганизованным на совершенно новых началах, сделавшихся возможнымилишь только в силу особенного социального положения нового класса,марксизм-ленинизм превосходит в научном отношении все прежниепостроения человеческого ума различных эпох и классов.Марксизм-ленинизм является одновременно и философской картинойприроды и общества, и теорией познания, общим методом научногоисследования, и в то же время системой руководящих принципов, лежащихв основе программы пролетариата, стратегии и тактики низвержениякапитализма и построения пролетариатом нового социалистическогообщества.

Являясьпролетарским миросозерцанием, марксизм-ленинизм не обнял еще целикомсознания всех пролетарских масс. Он представляет собой оружиеавангарда пролетариата, выражающего его истинные интересы,пролетарских коммунистических партий и их международного объединения— III Коммунистического интернационала.

Основание,мощное и глубокое развитие этого миросозерцания дано было КарломМарксом и Фридрихом Энгельсом во второй половине XIX в. Оно былоназвано ими "научным социализмом", или "диалектическимматериализмом". Великие основатели пролетарского миросозерцанияисходили из глубокого изучения как теории, так и живойдействительности прошлого и окружавшего их настоящего. Как писалЛенин, "Маркс явился продолжателем и гениальным завершителемтрех главных идейных течений XIX века, принадлежащих трем наиболеепередовым странам человечества: классической немецкой философии,классической английской политической экономии и французскогосоциализма в связи с французскими революционными учениями вообще"[Статья "Карл Маркс", Сочин. Ленина, т. XVIII, стр. 8(здесь и в дальнейшем цитаты по 3-му изданию сочинений Ленина)].Пристальное изучение буржуазной политической экономии, высших формутопического социализма, боевого материализма буржуазных философовXVIII столетия, идеалистической диалектики немецких мыслителей началаXIX столетия, особенно Гегеля, — соединялось у Маркса иЭнгельса со всесторонним анализом всех форм современной им социальнойдействительности, обоснованием практики еще молодого движенияпролетариата, учетом опыта буржуазных революций XVIII и XIX вв. ипервых попыток пролетарских переворотов в 1848 и во время Коммуны.

Внастоящее время однако не может быть уже и речи о каком бы то ни былоподлинном марксизме вне ленинизма. Ленинизм явился продолжением делаМаркса и Энгельса на основании учета дальнейшего развитиякапитализма, вплоть до эпохи его загнивания — империализма, идальнейшего развития пролетариата, вплоть до Великой Октябрьскойреволюции 1917 и опыта социалистического строительства последних лет.Нельзя быть ленинистом, не будучи марксистом, это само собойразумеется, ибо вся теория и практика Л. и его партии зиждутся намарксизме. Но равным образом нельзя в настоящее время бытьмарксистом, не будучи ленинистом, ибо ленинизм есть естественная инеобходимая стадия учения Маркса. По определению Сталина "ленинизместь марксизм эпохи империализма и пролетарской революции. Точнее —ленинизм есть теория и тактика пролетарской революции вообще, теорияи тактика диктатуры пролетариата в особенности. Маркс и Энгельсподвизались в период предреволюционный (мы имеем в виду пролетарскуюреволюцию), когда не было еще развитого империализма, в периодподготовки пролетариев к революции, в тот период, когда пролетарскаяреволюция не являлась еще прямой практической неизбежностью. Ленинже, ученик Маркса и Энгельса, подвизался в период развитогоимпериализма, в период развертывающейся пролетарской революции, когдапролетарская революция уже победила в одной стране, разбилабуржуазную демократию и открыла эру пролетарской демократии, эрусоветов. Вот почему ленинизм является дальнейшим развитием марксизма"(И. Сталин, Об основах ленинизма, сб. "Вопросы ленинизма").Марксизм без ленинизма невозможен. Меньшевистский марксизм всехтипов, марксизм II Интернационала, есть псевдомарксизм. Этомиросозерцание мертво и разлагается на наших глазах, превращаясь вболее или менее ловко размалеванную декорацию, за которойпроизводится развращение пролетариата и идет политиканская возня,направленная к тому, чтобы исказить самостоятельное развитие рабочегокласса и подчинить его идейному влиянию эксплуататоров. Ленинизм"вырос и окреп в схватках с оппортунизмом II Интернационала,борьба с которым являлась и является необходимым предварительнымусловием успешной борьбы с капитализмом" (Сталин).

Имелисьпопытки — их делала напр. группа А. М. Деборина —изобразить взаимоотношение марксизма и ленинизма в том смысле, будтобы марксизм представляет собой законченную теорию пролетариата, аленинизм — обновленную и приспособленную к нашему временипрактику его. Этот взгляд должен быть осужден самым решительнымобразом как меньшевистствующая, сознательно или бессознательнопроизведенная попытка снизить значение ленинизма и тем самым исказитьи весь марксизм. Ленинизм является не только практикой,приспособленной для времени реальной пролетарской революции, но такжеи новой фазой развития теории, остающейся глубоко верной своимпринципам и развернувшейся в связи с новым опытом. Иногда, не отрицаяпервоклассного значения ленинизма в области политики, политическойэкономии, основных принципов истории и особенно революционнойпрактики, пытаются доказать, что ленинизм не вносит ничего особенноценного в область философии. Теоретики этого типа пытаются поставитьрядом с Марксом и Энгельсом Г. В. Плеханова и пройти со словамилюбезной похвалы мимо философских работ В. И. Ленина. Этот совершенноневерный и глубоко вредный взгляд на вещи должен быть со всейрезкостью отвергнут. Защищая материализм Маркса от всяких хитрых,скользких и извилистых систем так наз. позитивизма (Э. Мах, Р.Авенариус и пр.), Л. в "Материализме и эмпириокритицизме"развернул богатейшую систему воззрений, являющуюся с точки зренияуяснения сущности как материалистической, так и диалектическойстороны философии пролетариата ценнейшим вкладом в сокровищницумарксистской мысли. Без внимательнейшего изучения этой книги нельзябыть образованным марксистом. Л. не закончил других философскихпроизведений, но в его черновых тетрадях остались многочисленныеконспекты сочинений Гегеля и заметки о целом ряде различныхфилософских проблем, представляющие собой столь же драгоценные перлыпролетарской философской мысли, как например афоризмы Маркса оФейербахе. Каждая строчка и каждое слово здесь должны бытьвнимательно изучаемы, чтобы заключающиеся в этом кратком, нобогатейшем наследии детерминанты смогли быть полностью использованы вкачестве руководящих вех в дальнейшей философской работепролетариата.

"Литературнаяэнциклопедия" обязана осветить ту часть наследия Л., котораяотносится непосредственно к литературоведению, или, вернее, осветитьсовременное литературоведение при помощи этого наследия. Само собойразумеется, что обоснованные Л. общие философские принципы марксизмаимеют основополагающее значение и для литературоведения как одной изветвей пролетарской науки. Вместе с использованием для этойспециальной цели философского наследия Л. необходимо внимательнейшимобразом изучить под этим специальным углом зрения иобщественно-научные принципы и данные ленинизма. Особое значениеимеет при этом учение Л. о культуре, о взаимоотношении культурыпрошлого с пролетарской культурой и о культурных задачах пролетариатав нашей стране. Лит-ра не может быть изучаема вне истории общества иистории самой литературы. В наследии Ленина имеются драгоценныеуказания, раскрывающие внутренний смысл экономической, политической икультурной истории нашей страны, без понимания которого нельзя нипознать прошлое литературы ни исторически осмыслить ее настоящее ибудущее. Изложение и комментирование всего огромного наследства Л.под углом зрения использования его для литературоведения разумеетсяне может быть исчерпано статьей в "Энциклопедии": это делоспециальных исследований, вернее всего — коллективных. Здесь мыограничиваемся сжатым очерком ленинизма по следующим разделам: 1.философское наследие Ленина; 2. его учение о культуре; 3. теорияимпериализма; 4. учение об основных путях развития Запада и нашейстраны; 5. отдельные работы Ленина, в той или иной степенипосвященные истолкованию лит-ых явлений; 6. его отдельные,относящиеся к области литературы замечания и высказывания, невошедшие в его сочинения, но сохранившиеся в воспоминанияхсовременников, и наконец 7. Ленин и проблемы современногомарксистского литературоведения.

2.Философские воззрения Ленина. —Характернейшаячерта ленинского метода — единство теории и практики —особенно показательна на фоне деятельности социал-демократов из IIИнтернационала, теория которых — не более как фразеология,призванная замаскировать социальную бесплодность и предательство ихпрактики. Всякую теорию он неустанно поверял практикой, и не случайнов предисловии ко второму изданию брошюры "Удержат ли большевикигосударственную власть?" он с удовлетворением писал: "Настоящаяброшюра писана... в конце сентября и закончена 14(1) октября 1917 г.Революция 7 ноября (25 октября) перевела вопрос, поставленный в этойброшюре, из области теории в область практики. Не словами, а деламинадо отвечать теперь на этот вопрос... Задача теперь в том, чтобыпрактикой передового класса — пролетариата — доказатьжизненность рабочего и крестьянского правительства... За работу, всеза работу, дело всемирной социалистической революции должно победитьи победит" (т. XXII, стр. 66). Здесь Ленин говорит о том, чтоему некогда теперь рассуждать о революции, что революции интереснееделать, чем о них писать, но он и писал затем, чтобы делать.Изречение о том, что марксизм "не догма, а руководство к.действию", было одним из любимейших изречений Ленина. Оноконечно никоим образом не относится к теоретической продукции IIИнтернационала, которая вся направлена к тому, чтобы реформистскойболтовней лишить пролетариат возможности действовать.

Ноэто изречение в высокой степени характерно для ленинизма, этого"марксизма эпохи империализма и пролетарских революций",когда в активную классовую борьбу против капитализма вовлеченыдесятки миллионов международного пролетариата, когда пролетариатпобедил уже на протяжении одной шестой земного шара и вступил вполосу решающих схваток с капиталистическим строем на остальных пятишестых его. В своем сочинении "Материализм и эмпириокритицизм"("Критические заметки об одной реакционной философии") Л.со всей мощью своего гения стал на защиту материализма. Он самуказывал на ту разницу задач, которая имеется между этимисследованием и философскими произведениями Маркса и Энгельса приполном единстве исходных точек зрения и всего миросозерцания в целом.Маркс и Энгельс в своих философских трудах и заметках часто должныбыли выступать против вульгарных метафизических материалистов ипоэтому с особенной силой подчеркивали диалектический характер своегомиросозерцания, т. е. именно то, что отличало его от вульгарногоматериализма Бюхнера, Фохта и им подобных. Книга Л. была написана вцелях защиты материализма от разных форм половинчатогомиросозерцания, маскировавшего свою субъективную идеалистическуюсущность так наз. позитивизмом, различными формами эклектизма ипутаницы, всевозможным кокетничанием с "наивным реализмом"и т. д. Ленин исчерпывающе доказал, что все формы позитивизма,эмпириокритицизма, махизма и т. д. представляют собой бесспорныйидеализм, что они ничего общего с диалектическим материализмом неимеют и не могут иметь. Доказывать это было необходимо потому, чтолукавая и путаная философская мысль Авенариуса, Маха и их сторонникови учеников соблазнила некоторую часть марксистов в России и заграницей, причем среди соблазненных были и большевики, правда, вполитическом отношении являвшиеся в то время отщепенцами. Выросшие напочве проникновения этой формой идеализма (Авенариус, Мах и др.)теории, названные их создателями "эмпириомонизмом" (А.Богданов), "эмпириосимволизмом" (П. Юшкевич), доходилипорою до недопустимой трактовки марксизма как своеобразной"религиозной" формы (А. Луначарский) и вызвали резкий отпорсебе со стороны Плеханова. Отпор этот однако казался Л. не тольконедостаточно сокрушительным для чрезвычайно опасного уклона в рядахсоциал-демократии той поры, но и исходящим из неверных позиций,обусловленных вредными уступками кантианству (теория иероглифов),недостаточно глубоким пониманием диалектики и пр. (см."Плеханов").Все это ипобудило Владимира Ильича выступить в защиту диалектическогоматериализма с книгой, которая вошла в железный и золотой фонд.пролетарской философии.

Дляопределения самой сущности материализма Л. цитирует работу Энгельса"Людвиг Фейербах": "Тот вещественный (stofflich),чувственно воспринимаемый нами мир, к которому принадлежим мы сами,есть единственно действительный мир", "наше сознание имышление, как бы ни казались они сверхчувственными, являютсяпродуктом (Erzeugnis) вещественного, телесного органа, мозга. Материяне есть продукт духа, а дух есть лишь высший продукт материи. Эторазумеется чистый материализм" ("Материализм иэмпириокритицизм", т. XIII, стр. 71). Материализм, какподчеркивает Ленин, начисто отвергает противоставление явления —вещи: "Всякая таинственная, мудреная, хитроумная разница междуявлением и "вещью в себе" — есть сплошной философскийвздор. На деле каждый человек миллионы раз наблюдал простое иочевидное превращение "вещи в себе" в явление, "вещьдля нас". Это превращение и есть познание" (там же, т.XIII, стр. 97). Источником всякого познания могут быть толькоощущения, но отсюда идут два пути — один правильный, другойложный: "Первая посылка теории познания, несомненно, состоит втом, что единственный источник наших знаний — ощущения. Признавэту первую посылку, Мах запутывает вторую важную посылку: обобъективной реальности, данной человеку в его ощущениях илиявляющейся источником человеческих ощущений. Исходя из ощущений,можно идти по линии субъективизма, приводящей к солипсизму ("теласуть комплексы или комбинации ощущений"), и можно идти по линииобъективизма, приводящей к материализму (ощущения суть образы телвнешнего мира). Для первой точки зрения — агностицизма или,немного далее, субъективного идеализма — объективной истиныбыть не может. Для второй точки зрения, т. е. материализма,существенно признание существования объективной истины" (т.XIII, стр. 103).

Основойматериализма являются так. обр. следующие положения. Существуетобъективный мир, в основе своей он един; это — единая во всембесконечном разнообразии материя. Всякий человек составляет частьэтого мира. Его сознание, как и сознание вообще, есть свойство высокоорганизованной материи. Сознание человека отражает действительныевещи окружающего мира и их взаимоотношения. Оно отражает лишьприблизительно, но приближение это становится постоянно все болееточным. Л. пишет поэтому поводу: "...для материалиста мирбогаче, живее, разнообразнее, чем он кажется (т. е. представляетсянашему сознанию на данном отрезке его развития —А.Л.),ибо каждый шагразвития науки открывает в нем новые стороны" (т. XIII, стр.105).

Какмы уже, сказали, основной задачей главного философского произведенияЛ. была защита материализма от всякого замаскированного идеализма,стремившегося подрыть его незыблемые устои. Л. придавал гигантскоезначение именно диалектической сущности материализма Маркса. Материядля Л. не есть нечто инертное, само по себе неподвижное, нуждающеесяв толчке извне, в каком-то нематериальном движении, силе, илиэнергии. Равным образом и это движение для Л. отнюдь не есть толькомеханическое передвижение в пространстве посредством толчка,сопротивления, отражения и т. д., как это предполагали материалистымеханистические. Для Ленина материя и движение сливаются воедино.Материя диалектического материализма есть нечто развивающееся, и поддвижением ее понимаются все бесконечно разнообразные ее изменения.Изменение присуще материи как таковой. Материя никогда и нигде неможет быть неизменной. Всякая материальная данность находится впроцессе изменения, причем процесс этот всегда имеет характерраздвоения, распада данного целого на противоречивые части."Раздвоение единого и познание противоречивых частей его... естьсуть (одна из "сущностей", одна из основных, если неосновная, особенностей или черт) диалектики" (XII Ленинскийсборник, "К вопросу о диалектике", стр. 323). "Тождествопротивоположностей, — продолжает Ленин, — ... естьпризнание... противоречивых взаимоисключающих, противоположныхтенденций во всех явлениях и процессах природы (и духа и общества втом числе). Условие познания всех процессов мира в их "самодвижении",в их спонтанейном развитии, в их живой жизни, есть познание их, какединства противоположностей. Развитие есть "борьба"противоположностей" (XII Ленинский сборник, стр. 323—324).(Здесь и далее неоговоренный особо курсив принадлежит Л. —А.Л.).Устанавливая этиогромной важности общие принципы в своих заметках "К вопросу одиалектике", Ленин особенно подчеркивает двоякое представление оразвитии. "Две основные... концепции развития (эволюции) суть:развитие, как уменьшение и увеличение, как повторение, иразвитие, какединство противоположностей (раздвоение единого на взаимоисключающиепротивоположности и взаимоотношение между ними). При первой концепцииостается в тени самодвижение, его двигательная сила, его источник,его мотив (или сей источник переносится во вне: бог, субъект etc.).При второй концепции главное внимание устремляется именно на познаниеисточника "само" движения. Первая концепция мертва, бедна,суха. Вторая — жизненна. Только вторая дает ключ к"самодвижению" всего сущего; только она дает ключ к"скачкам", к "перерыву постепенности", к"превращению в противоположность", к уничтожению старого ивозникновению нового" (XII Ленинский сборник, стр. 324). В техже заметках Л. дает указания самого метода изложения диалектикивообще и диалектики любого отдельного явления. Эти гениальные строкинеобходимо привести здесь целиком: "Отличие субъективизма(скептицизма и софистики etc.) от диалектики, между прочим, то, что в(объективной) диалектике относительно (релятивно) и различие междурелятивным и абсолютным. Для объективной диалектики в релятивном естьабсолютное. Для субъективизма и софистики релятивное только релятивнои исключает абсолютное. У Маркса в "Капитале" сначалаанализируется самое простое, обычное, основное, самое массовидное,самое обыденное, миллиарды раз встречающееся, отношение буржуазного(товарного) общества: обмен товаров. Анализ вскрывает в этомпростейшем явлении (в этой "клеточке" буржуазного общества)все противоречия (respective зародыш всех противоречий) современногообщества. Дальнейшее изложение показывает нам развитие (ирост,идвижение) этихпротиворечий и этого общества в Σего отдельныхчастей, от его начал до его конца. Таков же должен быть методизложения (respective изучения) диалектики вообще [ибо диалектикабуржуазного общества у Маркса есть лишь частный случай диалектики.Начать с самого простого, обычного, массовидного etc., с предложениялюбого: листья дерева зелены; Иван есть человек; Жучка есть собака ит. п. Уже здесь (как гениально заметил Гегель) есть диалектика:отдельное есть общее..]. Значит, противоположности (отдельноепротивоположно общему) тождественны: отдельное не существует иначе,как в той связи, которая ведет к общему. Общее существует лишь вотдельном, через отдельное. Всякое отдельное есть (так или иначе)общее. Всякое общее есть (частичка или сторона или сущность)отдельного. Всякое общее лишь приблизительно охватывает все отдельныепредметы. Всякое отдельное неполно входит в общее и т. д., и т. д.Всякое отдельное тысячами переходов связано с другого рода отдельными(вещами, явлениями, процессами). И т. д." (XII Ленинскийсборник, стр. 324—325).

Философскаяглубина этих ленинских формулировок не подлежит в настоящее времяникакому сомнению. Но они имеют не только общефилософское, но испециально литературоведческое значение. Поставить проблему единства"общего" и "частного" применительно к такимважным категориям лит-ой науки, как стиль или жанр, должен будетотныне всякий литературовед-марксист. Поставить проблему "единствапротивоположностей" применительно к творчеству того или иногописателя — значит уяснить внутренние противоречия этоготворчества и установить в их недрах ведущее, организующее начало.Здесь вполне реальна опасность голого диалектизирования,формалистских или механистических абстракций. Но эти извращения, ксожалению нередкие в современном литературоведении, обязывают нас квсестороннему и самому глубокому изучению ленинских философскихфрагментов, необходимых для построения диалектики литературногопроцесса.

УчениюЭнгельса о постепенном овладении человечеством истиной Ленин придавалчрезвычайно большое значение. Оно, по мнению Владимира Ильича,проводит яркую демаркационную линию между косным догматизмом, с однойстороны, и релятивизмом, отрицающим объективную истину, — сдругой. Поскольку наше краткое изложение материализма Л. (а сталобыть и сознательного пролетариата) дается нами здесь в особенности вкачестве опоры для выводов относительно методов построениямарксистско-ленинского литературоведения, мы считаем целесообразнымвслед за Л. привести здесь целиком эти важные мысли Энгельса:"Суверенность мышления осуществляется в ряде людей, мыслящихчрезвычайно несуверенно; познание, имеющее безусловное право наистину, — в ряде относительных (релятивных) заблуждений; ни тони другое (ни абсолютное истинное познание ни суверенное мышление —А. Л.)не может бытьосуществлено полностью иначе как при бесконечной продолжительностижизни человечества". "Мы имеем здесь снова то противоречие,с которым уже встречались выше, противоречие между характеромчеловеческого мышления, представляющимся нам в силу необходимостиабсолютным, и осуществлением его в отдельных людях, мыслящих толькоограниченно. Это противоречие может быть разрешено только в такомряде последовательных человеческих поколений, который для нас, покрайней мере, на практике бесконечен. В этом смысле человеческоемышление столь же суверенно, как несуверенно, и его способностьпознания столь же неограниченна, как ограниченна. Суверенно инеограниченно по своей природе (или устройству — Anlage),призванию, возможности, исторической конечной цели; несуверенно иограниченно по отдельному осуществлению, по данной в то или иноевремя действительности" (т. XIII, стр. 109). "Историческиусловны, — прибавляет к этому сам Л., — контуры картины,но безусловно тó, что эта картина изображает объективносуществующую модель. Исторически условно то, когда и при какихусловиях мы подвинулись в своем познании сущности вещей до открытияализарина в каменноугольном дегте или до открытия электронов в атоме,но безусловно то, что каждое такое открытие есть шаг вперед"безусловно объективного познания". Одним словомисторически условна всякая идеология, но безусловно то, что всякойнаучной идеологии (в отличие напр. от религиозной) соответствуетобъективная истина, абсолютная природа. Вы скажете: это различениеотносительной и абсолютной истины неопределенно. Я отвечу вам: онокак раз настолько "неопределенно", чтобы помешатьпревращению науки в догму в худом смысле этого слова, в нечтомертвое, застывшее, закостенелое, но оно в то же время как разнастолько "определенно", чтобы отмежеваться самымрешительным и бесповоротным образом от фидеизма и от агностицизма, отфилософского идеализма и от софистики последователей Юма и Канта"(т. XIII, стр. 111). Ленин настаивает, что познанию человека вообщеприсуща диалектика, ибо диалектически живет сама природа: в нейнаблюдаются постоянные переходы, переливы, взаимная связьпротивоположностей. Тем не менее к осознанию диалектических свойствсвоего мышления, находящихся в глубоком соответствии со свойствамисамой природы, человек приходит лишь иногда, лишь в благоприятныхусловиях. Наоборот, очень часто его классовые интересы или классовыеинтересы тех, кто руководит им, совершенно губят живущую вдеятельности его мозга диалектику, заменяя ее косными метафизическимиметодами мышления. Как раз теперь, с торжеством пролетариата надбуржуазией, восторжествует окончательно и естественное диалектическоемышление человека, извращаемое собственническим общественным строем.Это будет иметь место во всех областях знания и творчества, в томчисле в литературоведении и в самой литературе. Все марксистыразделяют то мнение, что теория Маркса есть объективная истина. Этозначит, что, "идя по пути марксовой теории, мы будемприближаться к объективной истине все больше и больше (никогда неисчерпывая ее); идя же по всякому другому пути, мы не можем придти ник чему, кроме путаницы и лжи" (т. XIII, стр. 117).

Л.резко отвергает всякое смешение общественного сознания с общественнымбытием: "Общественное сознание, — говорит он, —отражает общественное бытие — вот в чем состоит учение Маркса.Отражение может быть верной, приблизительно верной копиейотражаемого, но о тождестве здесь говорить нелепо". "Самаявысшая задача человечества, — утверждает Л., — охватитьобъективную логику хозяйственной эволюции (эволюции общественногобытия) в общих и основных чертах, с тем чтобы возможно болееотчетливо, ясно, критически приспособить к ней свое общественноесознание и сознание передовых классов всех капиталистических стран".

Диалектическийматериализм ни в коем случае не делает человека пассивным, наоборот,он чрезвычайно повышает активность марксистски-сознательногочеловека. Л. говорит об этом: "У Энгельса вся живая человеческаяпрактика врывается в самое теорию познания, давая объективныйкритерий истины: пока мы не знаем закона природы, он, существуя идействуя помимо, вне нашего познания, делает нас рабами "слепойнеобходимости". Раз мы узнали этот закон, действующий (кактысячи раз повторял Маркс) независимо от нашей воли и от нашегосознания, мы — господа природы. Господство над природой,проявляющее себя в практике человечества, есть результатобъективно-верного отражения в голове человека явлений и процессовприроды, есть доказательство того, что это отражение (в пределахтого, что показывает нам практика) есть объективная, абсолютная,вечная истина" (т. XIII, стр. 156).

Объективнуюистину можно конечно разыскивать лишь объективным методом, каковым иявляется диалектический материализм. Этот метод однако в то же времяявляется партийным, классовым методом. Такой характер его объясняетсятем, что господствующий буржуазный класс и зависящая от негобуржуазная наука не в состоянии быть объективными, ибо объективнаяистина противоречит интересам и самому существованию буржуазии. Этоочень важное положение, позволяющее нам определить нашу позицию припостроении познания (в том числе в области литературоведения) поотношению к современной официальной науке буржуазного мира. Л.говорит по этому поводу: "Ни единому из этих профессоров,способных давать самые ценные работы в специальных областях химии,истории, физики, нельзя верить ни в едином слове, раз речь заходит офилософии. Почему? По той же причине, по которой ни единомупрофессору политической экономии, способному давать самые ценныеработы в области фактических, специальных исследований, нельзя веритьни в одном слове, раз речь заходит об общей теории политическойэкономии. Ибо эта последняя — такая же партийная наука всовременном обществе, как и гносеология. В общем и целомпрофессора-экономисты не что иное, как ученые приказчики классакапиталистов, и профессора философии — ученые приказчикитеологов" (т. XIII, стр. 280).

Отом, что глубокая объективность Л. не приводила его к фатализму иравнодушию, а гармонически сочеталась с самым страстным отношением кдействительности, свидетельствует замечательное место одной из егоранних работ, направленных против народников: "...на стр. 182-йсвоей статьи г. Михайловский выдвигает против "учеников"еще следующий феноменальный довод. Г. Каменский ядовито нападает нанародников; это, изволите видеть, "свидетельствует, что онсердится, а это ему не полагается (sic!!). Мы, "субъективныестарики", равно как и "субъективные юноши", непротивореча себе, разрешаем себе эту слабость. Но представителиучения, "справедливо гордого своей неумолимой объективностью"(выражение одного из "учеников"), находятся в иномположении". Что это такое?! Если люди требуют, чтобы взгляды насоциальные явления опирались на неумолимо объективный анализдействительности и действительного развития, — так из этогоследует, что им не полагается сердиться?! Да ведь это простогалиматья, сапоги всмятку! Не слыхали ли вы, г. Михайловский, о том,что одним из замечательнейших образцов неумолимой объективности висследовании общественных явлений справедливо считается знаменитыйтрактат о "Капитале"? Целый ряд ученых и экономистов видитглавный и основной недостаток этого трактата именно в неумолимойобъективности. И однако в редком научном трактате вы найдете столько"сердца", столько горячих и страстных полемических выходокпротив представителей отсталых взглядов, против представителей техобщественных классов, которые по убеждению автора тормозятобщественное развитие. Писатель, с неумолимой объективностьюпоказавший, что воззрения, скажем, Прудона являются естественным,понятным, неизбежным отражением взглядов и настроения французскогоpetit bourgeois, — тем не менее с величайшей страстностью, сгорячим гневом "накидывался" на этого идеолога мелкойбуржуазии. Не полагает ли г. Михайловский, что Маркс тут"противоречит себе"? Если известное учение требует откаждого общественного деятеля неумолимо объективного анализадействительности и складывающихся на почве той действительностиотношений между различными классами, — то каким чудом можноотсюда сделать вывод, что общественный деятель не долженсимпатизировать тому или другому классу, что ему это "неполагается"? Смешно даже и говорить тут о долге, ибо ни одинживой человек не может не становиться на сторону того или другогокласса (раз он понял их взаимоотношения), не может не радоватьсяуспеху данного класса, не может не огорчиться его неудачами, не можетне негодовать на тех, кто враждебен этому классу, на тех, кто мешаетего развитию распространением отсталых воззрений и т. д. и т. д.Пустяковинная выходка г-на Михайловского показывает только, что он досих пор не разобрался в весьма элементарном вопросе о различиидетерминизма от фатализма" ("От какого наследства мыотказываемся", т. II, стр. 335—336). Л. ратовал завсестороннее научное исследование фактов и умел раскрывать эти фактыво всем их гигантском многообразии. Такие работы Л., как "Развитиекапитализма в России", "Материализм и эмпириокритицизм"или "Империализм как высшая стадия капитализма", построенына огромном, пристально изученном материале, критическипереработанном научным методом Л. Содержа безошибочные прогнозыисследуемой социальной действительности и давая объективную картинупоследней, работы Л. в то же время никогда не были объективистскими.Известна классическая по своей рельефности характеристика, данная Л.струвианству, течению буржуазного либерализма 90-х гг., до поры довремени драпировавшемуся в одежды марксистской фразеологии."Объективист, — писал Ленин в "Экономическомсодержании народничества", — говорит о необходимостиданного исторического процесса; материалист констатирует с точностьюданную общественно-экономическую формацию и порождаемые еюантагонистические отношения. Объективист, доказывая необходимостьданного ряда фактов, всегда рискует сбиться на точку зрения апологетаэтих фактов; материалист вскрывает классовые противоречия и тем самымопределяет свою точку зрения. Объективист говорит о "непреодолимыхисторических тенденциях"; материалист говорит о том классе,который "заведует" данным экономическим порядком, создаваятакие-то формы противодействия других классов. Таким образом,материалист, с одной стороны, последовательнее объективиста и глубже,полнее проводит свой объективизм. Он не ограничивается указанием нанеобходимость процесса, а выясняет, какая именнообщественно-экономическая формация дает содержание этому процессу,какой именно класс определяет эту необходимость. В данном случае,напр., материалист не удовлетворился бы констатированием"непреодолимых исторических тенденций", а указал бы насуществование известных классов, определяющих содержание данныхпорядков и исключающих возможность выхода вне выступления самихпроизводителей. С другой стороны, материализм включает в себя, таксказать, партийность, обязывая при всякой оценке события прямо иоткрыто становиться на точку зрения определенной общественной группы"("Экономическое содержание народничества", т. I, стр.275—276). Эту цитату едва ли необходимо комментировать, таккрасноречиво характеризуется в ней отрицательное отношение Л. ко всемпрограммам и теориям, претендующим на "внепартийность", такярко обрисовался в ней ленинский метод, научность которого насквозьпронизана партийной остротой — характерным свойством всех еготеоретических работ.

Понеобходимости ограничиваясь этими цитатами, характеризующимифилософские воззрения Ленина, — мы еще раз подчеркиваем, чтовсе в философском наследии Ленина имеет огромное значение длялитературоведа, все подлежит внимательнейшему изучению, и если мыограничиваемся лишь относительно немногими цитатами, то к этому насвынуждает только словарный характер нашей статьи.

3.Учение Ленина о культуре.— Само собой разумеется, что в основных своих чертах учение Л.о культуре есть то же, которое мы находим у Маркса и Энгельса.Понятие культуры обнимает у них в сущности все формы общественнойжизни, за исключением непосредственно производственных. Разумеется иэти последние молено было бы отнести к культуре, еслипротивопоставлять последнюю понятию натуры, т. е. природы вне всякогоизменения ее человеком. Понятие культуры включает в себя все так наз.надстройки. В их число входят не только "чистые" формыидеологии, религия, философия, наука, искусство, но и такие формыкультуры, которые непосредственно связаны с бытом: мораль, не толькотеоретическая, но и непосредственно бытующая в жизни, право,опять-таки и в его идеологических и в практических формах, и т. д.Все эти формы культуры находятся друг с другом в непрерывномвзаимодействии и в известной степени оказывают давление также наэкономический фундамент общества. Определителем всех форм культуры ивсей ее динамики является в конечном счете процесс производства.Именно им обусловливается изменение отношений собственности игруппировка людей в производстве, причем особое значение имеет нестолько техническая группировка в самом процессе производства,сколько группировка классов. Классы играют различную роль впроизводственном процессе и имеют различные права на орудияпроизводства и продукты его. Именно классовая конфигурация определяетсобой государственную структуру, политическую жизнь данного обществаи все остальные формы идеологических надстроек. От этих общихположений марксизма-ленинизма, касающихся культуры, обратимся к темценнейшим и оригинальным мыслям, которые в учение о культуре —эту необходимую основу литературоведения — внес Ленин.

Вполнеуместна параллель между ленинским и плехановским учениями о культуре,поскольку то и другое сильнейшим образом отразилось на взглядах обоихмыслителей на природу художественной литературы. Плеханов, которогодолгое время считали непререкаемо авторитетным учеником Маркса иЭнгельса, на самом деле носил на всем своем мышлении печатьопределенной прослойки русской революционной интеллигенции концапрошлого и начала этого столетия, шедшей навстречу пролетариату, ноне сумевшей полностью слиться с ним. Это сказалось и на ученииПлеханова о культуре и на решении им ряда литературоведческихпроблем. Борясь с субъективизмом народников, наивно веривших в то,что историю делают "критически мыслящие люди", т. е.интеллигенция, Плеханов с необыкновенным рвением доказывал, чтоизучение культурных явлений, в частности литературы, должно бытьчисто генетическим и беспримесно объективным. По его мнениюмарксист-литературовед ни в каком случае не должен был ставить передсобой вопроса о положительном или отрицательном характере того илидругого культурного явления, осуждать его или аплодировать ему.Марксистское литературоведение должно было, по Плеханову,ограничиться выяснением неизбежной закономерности данного явления ивсех его причин. По-иному ставил эти проблемы Л. Конечно он прекраснопонимал громадное значение изучения отдельных культурных явлений сточки зрения их классового эквивалента. Но для него это было толькоподготовкой к изучению явления в целом, ибо самое изучение в полномсоответствии с боевым и творческим характером пролетариата являлось уЛенина лишь предпосылкой для критического использования прошлойкультуры и для построения новых форм ее, соответствующих интересампролетариата. Плеханову несомненно свойственен был известный разрывмежду бесстрастной теорией и строительством, которое рисовалось ему втуманной дали. Л. был вождем в деле разрушения капитализма ипрактического строительства социализма. Познавательная работаставилась им непосредственно на службу революционной практике. Отсюдасовершенно новый ее тонус, конечно глубоко марксистский, так как онполностью соответствует духу революционного учения Маркса, и в то жесамое время ленинский, потому что эпоха первой великой пролетарскойреволюции с особой силой прежде всего гениальной рукой Ленинаподчеркнула именно этот характер теоретического усвоения культуры.

Кпрошлому культуры и ближайшей к нам ее стадии — культуребуржуазной, особенно культуре загнивающего капитализма — Л.разумеется относился с беспощадной критикой: многое и существеннейшеев этих исторических формациях возбуждает его гнев, ненависть ипрезрение. Мы уже читали выше его отзыв о профессорах философии; этототряд буржуазной интеллигенции не составляет исключения. В конце этойстатьи читатель найдет замечательные строки, в которых кипитвозмущение Л. старой культурой и которые написаны им в связи с важнымвопросом о "партийности литературы". Таких осужденийкультуры прошлого у него можно встретить огромное количество, но изэтого вовсе не следует, что Л. осуждал эту прошлую культуру целиком,т. е. предполагал, что в ней нет никаких элементов, которые подлежалибы критическому усвоению пролетариата для построения новой культуры.Конечно это относится не только к области точных наук и техники, но ик другим областям культуры. Различными классами, господствовавшими встарину в различных обществах, создавались культурные ценности,которые не только любопытно изучить для правильного понимания путейистории человечества, но которые могут оказаться непосредственнополезными для нас. На митинге в 1919 Л. провозглашал между прочим:"От раздавленного капитализма сыт не будешь. Нужно взять всюкультуру, которую капитализм оставил, и из нее построить социализм.Нужно взять всю науку, технику, все знания, искусство. Без этого мыжизнь коммунистического общества построить не можем. А эта наука,техника, искусство — в руках специалистов и в их головах".С особенной силой и полнотой выражены были эти мысли ВладимиромИльичем в его знаменитой речи на III Всероссийском съезде РКСМ 2октября 1920: "Все то, что было создано человеческим обществом,он (Маркс —А.Л.)переработалкритически, ни одного пункта не оставив без внимания. Все то, чточеловеческою мыслью было создано, он переработал, подверг критике,проверив на рабочем движении, и сделал те выводы, которыхограниченные буржуазными рамками или связанные буржуазнымипредрассудками люди сделать не могли. Это надо иметь в виду, когдамы, например, ведем разговоры о пролетарской культуре. Без ясногопонимания того, что только точным знанием культуры, созданной всемразвитием человечества, только переработкой ее можно строитьпролетарскую культуру — без такого понимания нам этой задачи неразрешить. Пролетарская культура не является выскочившей неизвестнооткуда, не является выдумкой людей, которые называют себяспециалистами по пролетарской культуре. Это все сплошной вздор.Пролетарская культура, должна явиться закономерным развитием техзапасов знания, которые человечество выработало под гнетомкапиталистического общества, помещичьего общества, чиновничьегообщества. Все эти пути и дорожки подводили и подводят и продолжаютподводить к пролетарской диктатуре так же, как политическая экономия,переработанная, Марксом, показала нам то, к чему должно прийтичеловеческое общество, указала переход к классовой борьбе, к началупролетарской революции" (т. XXV, стр. 387).

Изэтих положений Л. с полной ясностью вытекает, в какой огромной мереизучение культуры прошлого как по ее классовой сущности(генетически), так и в смысле ее ценности (функционально) являлосьдля Ленина подготовительным этапом к построению культуры.

Вопроссоздания социалистической культуры стоял перед Л. не столько в общейформе, как проблема создания мировым пролетариатом новой мировойкультуры, сколько в более частной форме, как совершенно практическаязадача построения этой новой культуры в нашей стране тотчас же послеперехода политической власти в руки пролетариата. Говоря на XI Съездепартии о необходимости теперь же обеспечить постепенный переход ккоммунизму, Л. заявил, что для такого перехода у пролетариата в нашейстране совершенно достаточно как политической, так и экономическойсилы. "Чего же нехватает?" — спрашивал Л. и отвечал:"Ясное дело, чего нехватает. Нехватает культурности тому слоюкоммунистов, который управляет" (т. XXVII, стр. 244). Норазумеется Л. не суживал задачу до повышения культурности самихкоммунистов; указывая на необходимость кооперировать население нашейстраны как на одну из главных задач, Ленин конечно считался снеобходимостью огромной работы для поднятия культурности самих масс.Бюрократизм, уродливость старого быта, плохая дисциплина труда,недостатки воспитания новых поколений и многое другое представлялисобою те препятствия, за преодоление которых путем классовой борьбыза культуру Л. всемерно боролся.

Л.отнюдь не суживал размаха целей социалистической культуры. Развернувблестящую картину законченного социалистического строя с высокимплановым производством, высоким уровнем быта, строя, в котором каждыйполучает согласно своему труду, труду, в то же время в общемвысококвалифицированному и продуктивному, Л. выдвигает как дальнейшуюзадачу переход к строю собственно коммунистическому, принципомкоторого будет — "от каждого согласно его способностям икаждому по его потребностям". Этот высочайший принцип Л.неразрывно связывает с огромной работой по пересозданию самогочеловека, с глубокой работой пролетариата над самим собой дляподнятия всей массы трудящихся на моральную высоту, которая разныммещанам кажется недосягаемой и фантастической.

Япозволю себе привести здесь личное воспоминание, которое особенноярко запало в мое сознание и которое прекрасно характеризует широту иторжественность той борьбы за социалистич. культуру, которую вел Л.Пишущий эти строки был испуган разрушениями ценных художественныхзданий, имевшими место во время боев революционного пролетариатаМосквы с войсками Временного правительства, и подвергся по этомуповоду весьма серьезной "обработке" со стороны великоговождя. Между прочим ему были "сказаны тогда такие слова: "Каквы можете придавать такое значение тому или другому старому зданию,как бы оно ни было хорошо, когда дело идет об открытии дверей передтаким общественным строем, который способен создать красоту, безмернопревосходящую все, о чем могли только мечтать в прошлом?"

Л.прямо говорил о том, что коммунист, не способный к полетам реальноймечты, т. е. к широким перспективам, к широким картинам будущего, —плохой коммунист. Но революционный романтизм органически сочетался вЛ. с крепчайшей практической хваткой. Вот почему в деле построенияновой культуры его в особенности интересовали те задачи, которыеявлялись насущными задачами дня. Именно с этой стороны чрезвычайноважно усвоить внутреннее содержание критики Л. учения о культуре такназ. Пролеткульта (см.).

В"Правде" 27 сентября 1922 напечатана была статья одного изтеоретиков Пролеткульта — В. Ф. Плетнева — "Наидеологическом фронте". Самый экземпляр "Правды" сэтой статьей был испещрен многочисленными карандашными заметкамиВладимира Ильича. Вскоре после появления этого номера "Правды"в той же газете появилась статья Я. Яковлева под заглавием "Опролетарской культуре и Пролеткульте". Основные положения этойстатьи точно совпадают с заметками Владимира Ильича, и сама статьяявляется систематизацией этих заметок. Статья эта несомненно былапрочитана и одобрена Л.; поэтому мы, как уже делали многие другие,ссылаемся на эту содержательную статью в полной уверенности, что онавысказывает именно идеи Л.

Ленинс раздражением отнесся к той искусственности понятия о культуре,которую положил в основу своей статьи, равно как и всей своейпрактической деятельности, т. Плетнев, верный выразитель технесколько смутных идей, которые составляли теоретическую основупрактики Пролеткульта. "Если мы будем, — справедливо писалт. Яковлев, — судить о "культуре" по указываемымПлетневым конкретным проявлениям "пролетарской культуры",то придется культуру свести к науке, театру и искусству минус ихматериальные элементы". И далее: "У т. Плетневапролетарская культура нечто вроде химического реактива, который можнополучить в реторте Пролеткульта при помощи групп особо подобранныхлюдей. Элементы новой пролетарской культуры у него выходят изпролеткультовских студий примерно так, как некогда античная богинявышла готовой из пены морской". В полном согласии с Л. Яковлевнаходит, что основной задачей культуры является прежде всего общийподъем элементарнейшей культурности в нашей стране: "Бюрократия,проедающая насквозь тело нашего государственного механизма, делаетнашей задачей на много лет добиваться хотя бы лучших сторонбуржуазной культуры...

Совершеннонесомненно, что стремление нашей революционной молодежи иметьвозможно более обтрепанный, обшарпанный "комсомольский"вид, грязь в казарме, блохи и клопы в советских домах, все этоотражение некультурности". Далее отмечается малая успешностьборьбы с безграмотностью (теперь конечно многое из всего этого позадинас). К культурным задачам относится "научить крестьянинаэлементарным приемам культурного хозяйничания и т. д.". С другойстороны, пролеткультовцы упускают из виду "такие важнейшиеэлементы культуры, как мораль, обычаи и право, в которыхдействительно ряд значительных сдвигов пролетариат уже произвел ипроизводит". Во главу угла ставится здесь интенсивная учеба."Этого можно добиться, только использовав целиком народногоучителя, инженера, профессора". "Ошибку, которую сделалитоварищи в 1918—1919 по отношению к военным спецам, позднее поотношению к спецам промышленности, Плетнев механически переносит наобласть культуры". "Не диллетантская, любующаяся собой,пролеткультовская, якобы, наука, не разговорчики о "социализации",которых не поймет ни один рабочий, а серьезная учеба в течение многихи многих лет все новых и новых сотен тысяч рабочих и крестьян".Тов. Яковлев переходит также к вопросам искусства, очевидно и здесьимея твердую директиву вождя: "Мы живем в эпоху борьбы, —говорит он. Естественно надо рассматривать искусство прежде всего какобщественную силу. И по отношению к искусству, берущему на себясмелость называться пролетарским, мы имеем право предъявлять в этомотношении несколько большие требования, чем хотя бы к Малому театру.Мы хотим увидеть в пролетарском театре элементы художественногопризнания нашей революции, революционной бодрости и подъема,элементы, объединяющие трудящихся в их решимости и готовности кборьбе, создающие чувство связи у зрителя-рабочего с членами егокласса, наконец, действительно введение живой массы на сцену. Мы нестоим на точке зрения "искусства для искусства". Поэтому мыв праве наш критерий "пролетарского искусства" применить кпролеткультовскому театру".

Нетрудноподытожить разницу между пролеткультовщиной и учением Л. о культуре.Торопясь как можно скорее к так наз. чистым формам пролетарскойкультуры, пролеткультовцы пытались создать ее лабораторным путем. Приэтом задача чрезвычайно суживалась: во-первых, она смогла обнять лишьнекоторые группы пролетариата, a не весь класс с многомиллионнойкрестьянской беднотой в придачу. Во-вторых, Пролеткультподозрительным образом сбивался на исключительно художественнуюработу плюс некоторые сомнительные изыскания в области науки. Для Л.культурная революция, наоборот, была колоссальным процессом, вкотором десятки миллионов людей, а также весь общественный игосударственный организм огромной страны должны были упорядочиваться,онаучиваться, просвещаться. При этом попутно должно было усвоитьогромное количество знаний и приемов, уже обыкновенных в Америке ипередовых странах Европы. Учеба отнюдь не понималась Л. как простоеподражание Западу. На первом плане стоит самый факт классовой борьбы;новый класс усваивает полезное из наследства буржуазного мира, чтобысейчас же направить его в качестве оружия против самого капитализма.Гигиена быта, отдельные данные и отдельные методы наук и искусствмогут быть усваиваемы, и тем не менее сам быт должен приобретатьхарактер, далекий от западного мещанства. Наука должнаперестраиваться на новом базисе, быть устремленной к новым целям,искусство должно служить пониманию врагов и друзей, воспитывающимстимулом для социалистической воли и т. д.

Задачи,которые поставила перед собой коммунистическая партия, являютсяинтернациональными, и разрешение этих задач в многонациональном,многоязыком Советском Союзе показывает все значение национальнойполитики ленинизма, является доказательством того, что это —"единственно верная политика" (Сталин, О политическихзадачах Университета народов Востока). Ленин отнюдь не отрицалсуществования национальных культур. В своей статье о Радищеве Ленинписал: "Чуждо ли нам, великорусским сознательным пролетариям,чувство национальной гордости? Конечно, нет. Мы любим свой язык исвою родину, мы больше всего работаем над тем, чтобы ее трудящиесямассы (т. е. 9/10 ее населения) поднять до сознательной жизнидемократов и социалистов". Но вместе с тем он указывал насуществование двух национальных культур в каждой культуре: "Естьдве нации в каждой современной нации...", писал Ленин в 1913("Критические заметки по национальному вопросу", т. XIX,изд. 1-е, стр. 47). "Есть две национальные культуры в каждойнациональной культуре. Есть великорусская культура Пуришкевичей,Гучковых и Струве, — но есть также великорусская культура,характеризуемая именами Чернышевского и Плеханова. Есть такие же двекультуры в украинстве, как и в Германии, Франции, Англии, у евреев ит. д.". Диалектика этого ленинского разрешения национальноговопроса получила исчерпывающей освещение в соответствующихвыступлениях т. Сталина ("О политических задачах Университетанародов Востока", "Отчет и заключительное слово на XVIПартсъезде").

Конечновся великая ленинская национальная политика налицо, чтобысвидетельствовать, что, говоря о наших внутренних культурных задачах,мы отнюдь не имеем в виду только русский народ, но все многочисленныенароды, составляющие великое братство СССР; и точно так же, говоря олитературе, мы имеем в виду литературы всех народов СССР, достигшиевысочайшего расцвета в результате ленинской национальной политики.

4.Теория империализма.— По отношению к историческому процессу в его последней стадииосновоположное значение сохраняет ленинская теория империализма,наиболее полно изложенная им в очерке "Империализм как высшаястадия капитализма" [1916]. Сочинение это характеризуетимпериализм как хозяйственную систему; но те выводы, которые можносделать из этой работы, самым непосредственным образом касаются иистории современного Запада, и политики, и литературы. Л. дает в этомисследовании последовательную характеристику отличительныхособенностей империализма: предельной концентрации производства,огромного влияния банков и образования финансового капитала,вывозящего капитал во все страны земного шара, образованиягосударств-рантье, ссужающих деньги маломощным государствам и нещадноих эксплуатирующих, раздела мира между главнейшимиимпериалистическими государствами, паразитизма и загниванияимпериализма, происходящего из отсутствия перспектив роста, измонополистического положения. Несколько позже, в "Материалах попересмотру партийной программы", изданных в 1917, содержитсякраткая, как бы итоговая характеристика этого строя. "Всемирныйкапитализм, — пишет Л., — дошел в настоящее время —приблизительно с начала XX в. — до ступени империализма.Империализм или эпоха финансового капитала есть столь высоко развитоекапиталистическое хозяйство, когда монополистические союзыкапиталистов — синдикаты, картели, тресты — получилирешающее значение, банковый капитал громадной концентрации слился спромышленным, вывоз капитала в чужие страны развился в очень большихразмерах, весь мир поделен уже территориально между богатейшимистранами, и начался раздел мира экономический междуинтернациональными трестами. Империалистические войны, т. е. войныиз-за господства над миром, из-за рынков для банкового капитала,из-за удушения малых и слабых народностей, — неизбежны притаком положении дела. И именно такова первая великаяимпериалистическая война 1914—1917 гг. И чрезвычайно высокаяступень развития мирового капитализма вообще; и смена свободнойконкуренции монополистическим капитализмом; и подготовка банками, аравно союзами капиталистов аппарата для общественного регулированияпроцесса производства и распределения продуктов; и стоящий в связи сростом капиталистических монополий рост дороговизны и гнетасиндикатов над рабочим классом, гигантское затруднение егоэкономической и политической борьбы; и ужасы, бедствия, разорение,одичание, порождаемые империалистической войной, — все этоделает из достигнутой ныне ступени развития капитализма эрупролетарской социалистической революции. Эта эра началась" (т.XX, стр. 301—302).

Ленинскаятеория империализма рушит все хитросплетения теоретиков IIИнтернационала, рассчитывающих на спокойный и безболезненный переходот капитализма к социализму, на переход без революционных потрясений.Ленинский анализ не оставляет камня на камне от этих построенийсоц.-дем. филистеров. Автор "Империализма как высшей стадиикапитализма" блестяще доказал факт загнивания капитализма в этойсвоей стадии, и этот пункт в учении Л. является важнейшим.Экономический паразитизм рождается из монополии, "выросшей изкапитализма и находящейся в общей обстановке капитализма, товарногопроизводства, конкуренции, в постоянном и безысходном противоречии сэтой общей обстановкой. Но, тем не менее, как и всякая монополия, онапорождает неизбежно стремление к застою и загниванию. Посколькуустанавливаются хотя бы на время монопольные цены, постольку исчезаютдо известной степени побудительные причины к техническому, аследовательно и ко всякому другому прогрессу, движению вперед;постольку является далее экономическая возможность искусственнозадерживать технический прогресс" (т. XIX, стр. 151). На основемонопольного положения империализма вырастает его политическийпаразитизм, равно как и паразитизм его культуры, отныне уже незаинтересованной ни в каком дальнейшем прогрессе: буржуазия достиглавысшей ступени могущества и не заинтересована больше в повышениипроизводства, в технических изобретениях и пр.

Ленинскаятеория империализма позволяет безошибочно ориентироваться во всехнаиболее важных явлениях политической жизни капиталистическогоЗапада. 15 лет, истекшие со времени написания Л. работы "Империализмкак высшая стадия капитализма", со всей силой подтвердиливерность

егопрогноза и широко развернули картину загнивания империалистическогохозяйства. Но выводы из этой теории должен делать не толькоэкономист, не только историк, а и любой исследовательзап.-европейской культуры, в том числе и литературовед. Целый рядинтересных курсов истории зап.-европейских литератур, написанных впоследние годы марксистами, страдает именно отсутствием примененияленинского учения об империализме к этой области. В некоторых из этихработ исторический процесс Запада рассмотрен объективистски. В нихподчас недостаточно разоблачен оппортунизм II Интернационала,явственно дающий себя знать в современной литературе (одним из такихписателей является например П. Амп). Излишний техницизм, доверие корганизаторским способностям капитализма, увлечение теориямивнутреннего равновесия капитализма также льют воду на мельницуантимарксистских, антиреволюционных концепций и в этом смысленуждаются в решительном преодолении.

5.Теория двух путей развития русского капитализма.—Если для познания капитализма эпохи его загнивания основополагающуюроль играет ленинская теория империализма, то для русской истории XIXв. аналогичную роль играет ленинская концепция двух путей развитиякапитализма в России. Концепцию "двух путей" нельзяприменять к литературе без учета теории отражения, столь важной вподходе Ленина к явлениям исторического процесса. Она учитывает нестолько генетическую принадлежность писателя, сколько отражение этимпоследним социальных сдвигов, не столько субъективную прикрепленностьписателя и связанность его с определенной социальной средой, сколькообъективную характерность его для тех или иных исторических ситуаций.Так, белогвардейский юморист Аверченко, озлобленный "почти доумопомрачения", дает тем не менее "высокоталантливую",по определению Ленина, книжку "Дюжина ножей в спину революции",талантливую в силу ее пронизанности пафосом представителя "старой,помещичьей и фабрикантской, богатой, объевшейся и объедавшейсяРоссии". "Некоторые рассказы, по-моему, заслуживаютперепечатки, — иронически замечает Л. — Талант надопоощрять" ("Талантливая книжка", т. XXVII, стр.92—93). Аверченко отражает реакцию буржуазии на Октябрьскуюреволюцию, выкинувшую этот класс за борт истории. Несравненно глубжеи социально значительнее отражается действительность в творчестветаких идеологов крестьянской революции, как Белинский, Герцен,Чернышевский, народники. Наконец особенно замечательным примеромотражения является творчество Толстого, одна из статей о которомозаглавлена "Лев Толстой как зеркало русской революции"."Сопоставление имени великого художника с революцией, которой онявно не понял, от которой он явно отстранился, может показаться напервый взгляд странным и искусственным. Не называть же зеркалом того,что очевидно не отражает явления правильно? Но наша революция —явление чрезвычайно сложное; среди массы ее непосредственныхсовершителей и участников есть много социальных элементов, которыетоже явно не понимали происходящего, тоже отстранялись от настоящихисторических задач, поставленных перед ними ходом событий. И еслиперед нами действительно великий художник, то некоторые хотя бы изсущественных сторон революции он должен был отразить в своихпроизведениях" (т. XII, стр. 331). И в результате блестящегоанализа русской политической действительности конца XIX, и начала XXвв. Л. приходит к выводу, что "Толстой отразил наболевшуюненависть, созревшее стремление к лучшему, желание избавиться отпрошлого, — и незрелость мечтательности, политическойневоспитанности, революционной мягкотелости. Историко-экономическиеусловия объясняют и необходимость возникновения революционной борьбымасс и неподготовленность их к борьбе, толстовское непротивление злу,бывшее серьезнейшей причиной поражения первой революционной кампании"(т. XII, стр. 334). Конечно Белинский, Герцен, народники, Толстойотражали разные этапы борьбы, и Ленин никогда не игнорировал нивнутренних противоречий каждого из них ни специфики этих этапов.

Теорияотражения никогда не означала у Л. разрыва с историей, она никогда небыла абстрактной схемой, открывавшей любую историческую ситуациюодним и тем же ключиком. Наоборот, она всегда служила раскрытиюконкретных форм классовой борьбы во всей сложности ее внутреннихдиалектических противоречий. "Мы, — писал он, —вовсе не смотрим на теорию Маркса, как на нечто законченное инеприкосновенное: мы убеждены, напротив, что она положилакраеугольные камни той науки, которую социалисты должны двигатьдальше во всех направлениях, если они не хотят отстать от жизни. Мыдумаем, что для русских социалистов особенно необходимасамостоятельная разработка теории Маркса, ибо эта теория дает лишьобщее руководящее положение, которое применяется, в частности, кАнглии иначе, чем к Франции, к Франции иначе, чем к Германии, кГермании иначе, чем к России".

Вернемсяк теории "двух путей". Л. не только установил картинуисторической борьбы этих двух тенденций, но и наметил зависимостьрусской литературы от этой борьбы. Ниже мы приведем суждения Л. озависимости таких огромных лит-ых явлений, как Герцен, народничество,Лев Толстой, именно от этих существенных сил, двигавших историю нашейстраны. Хотя эта теория непосредственно освещает период от 50-х гг.прошлого столетия до революции 1917, но в то же самое время онагигантски приближает нас к пониманию более ранних явлений,приблизительно начиная с XVIII в., и позволяет проанализироватьнекоторые тенденции, наблюдающиеся среди враждебных нам классов ещенедобитой старой России.

Наконецмассу света бросает ленинская концепция и на все другие страны (в томчисле на их литературное развитие).

Теория"двух путей" красной нитью проходит через всюпублицистическую деятельность Л., намечаясь уже в раннем егополемическом произведении "Что такое "друзья народа"..."С наибольшей полнотой она выражена в статье "Аграрная программасоциал-демократии в первой русской революции 1905—1907 гг.",написанной Л. в конце 1907. "... Гвоздем борьбы являютсякрепостнические латифундии, как самое выдающееся воплощение и самаякрепкая опора остатков крепостничества в России. Развитие товарногохозяйства и капитализма с абсолютной неизбежностью кладет конец этимостаткам. В этом отношении перед Россией только один путь буржуазногоразвития. Но формы этого развития могут быть двояки. Остаткикрепостничества могут отпадать и путем преобразования помещичьиххозяйств, и путем уничтожения помещичьих латифундий, т. е. путемреформы и путем революции. Буржуазное развитие может идти, имея воглаве крупные помещичьи хозяйства, постепенно становящиеся все болеебуржуазными, постепенно заменяющие крепостнические приемыэксплуатации буржуазными, — оно может идти также, имея во главемелкие крестьянские хозяйства, которые революционным путем удаляют изобщественного организма "нарост" крепостнических латифундийи свободно развиваются затем без них по пути капиталистическогофермерства. Эти два пути объективно-возможного буржуазного развитиямы назвали бы путем прусского и путем американского типа. В первомслучае крепостническое помещичье хозяйство медленно перерастает вбуржуазное, юнкерское, осуждая крестьян на десятилетия самоймучительной экспроприации и кабалы, при выделении небольшогоменьшинства "гроссбауэров" ("крупных крестьян").Во втором случае помещичьего хозяйства нет или оно разбиваетсяреволюцией, которая конфискует и раздробляет феодальные поместья.Крестьянин преобладает в таком случае, становясь исключительнымагентом земледелия и эволюционируя в капиталистического фермера. Впервом случае основным содержанием эволюции является перерастаниекрепостничества в кабалу и в капиталистическую эксплуатацию на земляхфеодалов — помещиков — юнкеров. Во втором случае основнойфон — перерастание патриархального крестьянства в буржуазногофермера. В экономической истории России совершенно явственнообнаруживаются оба эти типа эволюции. Возьмите эпоху падениякрепостного права. Шла борьба из-за способа проведения реформы междупомещиками и крестьянами. И те и другие отстаивали условиябуржуазного экономического развития (не сознавая этого), но первые —такого развития, которое обеспечивает максимальное сохранениепомещичьих хозяйств, помещичьих доходов, помещичьих (кабальных)приемов эксплуатации. Вторые — интересы такого развития,которое обеспечило бы в наибольших, возможных вообще при данномуровне культуры размерах благосостояние крестьянства, уничтожениепомещичьих латифундий, уничтожение всех крепостнических и кабальныхприемов эксплуатации, расширение свободного крестьянскогоземлевладения. Само собою разумеется, что при втором исходе развитиекапитализма и развитие производительных сил было бы шире и быстрее,чем при помещичьем исходе крестьянской реформы. Только карикатурныемарксисты, как их старались размалевать борющиеся с марксизмомнародники, могли бы считать обезземеление крестьян в 1861 залогомкапиталистического развития. Напротив, оно было бы залогом — ионо оказалось на деле залогом — кабальной, т. е.полукрепостнической аренды и отработочного, т. е. барщинногохозяйства, необыкновенно задержавшего развитие капитализма и ростпроизводительных сил в русском земледелии. Борьба крестьянских ипомещичьих интересов не была борьбой "народного производства"и "трудового начала" против буржуазии (как воображали ивоображают наши народники), — она была борьбой за американскийтип буржуазного развития против прусского типа буржуазного жеразвития" (том XI,стр. 348—350).В этих строках содержатся указания исключительной методологическойценности, освещающие исторический процесс всей пореформенной поры."Борьба крестьянских и помещичьих интересов, которая проходиткрасной нитью через всю пореформенную историю России и составляетважнейшую экономическую основу нашей революции, есть борьба за тотили другой тип буржуазной аграрной эволюции" (там же, стр. 350).Вопрос о том, по какому пути двигаться русскому историческомупроцессу — по пути "революции" или по пути "реформы",— оставался глубоко актуальным на протяжении всей эпохиразвития русского промышленного капитализма и был снят с порядка днялишь в октябре 1917. Буржуазная историография предельноидеализировала "эпоху великих реформ", уничтожениекрепостной зависимости трактуя в самых либеральных и прекраснодушныхтонах победы демократических прав над сторонниками насилия.Меньшевики представляли крестьянскую реформу как победу радикальнойбуржуазии над помещиками. Те и другие извращали реальную конфигурациюсил, и с теми и другими Л. ведет самую решительную борьбу. Два лагеряон устанавливает в русской действительности: лагерь обуржуазившегосядворянства, к которому присоединилась и буржуазия — блок двухклассов, заинтересованных в продолжении эксплуатации крестьянства и врезультате полукрепостнической реформы продолжавших эту эксплуатацию;ему противостоит другой лагерь — крепостного крестьянства,формально освобожденного реформой от юридической зависимости отпомещика, но фактически находящегося в ней, лишенного земли,опутанного полукрепостнической арендой и разнообразнейшимиотработками и борющегося за полную и окончательную ликвидациюкрепостничества. Борьба этих двух лагерей — эксплуататоров иэксплуатируемых — представляет собой, по Л., стержень всейпореформенной истории России.

КонцепцияЛ. придает строгое единство всему историческому процессу, имевшемуместо в нашей стране, и крепко связывает наше настоящее и будущее снашим прошлым. Наша демократическая тенденция, главной опоройкоторой, главным фактическим носителем которой являлось разрозненное,невежественное крестьянство, была слаба, хотя она и смогла выдвинутьгигантов в области мысли и литературы. В общем развитие России пошлопо прусскому пути, и это определило собою так сказать официальноеубожество всей нашей культуры, исключением из чего являются толькопостоянно находящиеся в меньшинстве герои первого пути. По примерусамой Германии и наша страна создала буржуазный либерализм,отличавшийся подлой трусостью и изменами. Вместо Россиикрестьянско-буржуазной создалась Россия юнкерски-буржуазная.

Ноименно вследствие этого (в этом пункте яснее, чем где-либо,раскрывается диалектический гений Ленина) "пережиткикрепостничества обусловили широкое крестьянское движение и превратилиэто движение в "оселок" революции". Встал вопрос:"Если ломка не может не быть крутой, не может не быть буржуазной(поскольку капитализм неумолимо наступал на Россию —А.Л.), то остаетсяеще нерешенным, какой класс из двух непосредственно заинтересованныхклассов, помещичьего и крестьянского, проведет это преобразование,направит его, определит его форму?" И помещичье-буржуазнаяреволюция возможна, но она есть, по Ленину, "выкидыш, недоносок,ублюдок". Если же победит крестьянство, — то "мыразделаемся с царизмом по-якобински или, если хотите, по-плебейски".Крестьянская революция, несмотря на то, что она нашла великих вождейи руководителей из интеллигенции, была бита. "В современнойРоссии, — писал Ленин ("Социализм и крестьянство"), —не две борющиеся силы заполняют содержание революции, а две различныхи разнородных социальных войны: одна в недрах современногосамодержавно-крепостнического строя (та, которая описана в теориидвух путей —А.Л.),другая в недрахбудущего, уже рождающегося на наших глазах буржуазно-демократическогостроя. Одна — общенародная борьба за свободу (за свободубуржуазного общества), за демократию, т. е. за самодержавие народа,другая — классовая борьба пролетариата с буржуазией засоциалистическое устройство общества" (т. VIII, стр. 255).Своеобразие последних десятилетий революционного развития нашейстраны заключается в том, что первая из этих "войн" недостигла своего результата, она была бы окончательно разбита, если бына выручку не пришло начало второй "войны". Пролетариатфактически выступил одновременно и как гегемон крестьянства за полноеосвобождение от самодержавия и остатков феодализма и как борец заосуществление социализма, руководящий и в этом отношениикрестьянством, втягивающий его в коллективные формы сельскогохозяйства. Ленин писал об этом (т. VIII, стр. 84): "Уреволюционно-демократической диктатуры пролетариата и крестьянстваесть, как и у всего на свете, прошлое и будущее. Ее прошлое —самодержавие, крепостничество, монархия, привилегии. В борьбе с этимпрошлым, в борьбе с контрреволюцией возможно "единство воли"пролетариата и крестьянства, ибо есть единство интересов. Ее будущее— борьба против частной собственности, борьба наемного рабочегос хозяином, борьба за социализм. Тут единство воли невозможно. Тутперед нами не дорога от самодержавия к республике, а дорога отмелкобуржуазной демократической республики к социализму".

Выводыиз теории двух путей, которые должен сделать для себя литературовед,оказываются чрезвычайно значительными. Вслед за Л., подчеркивающимзначительность влияния крепостнической части дворянства, сумевшейобкарнать и изуродовать и без того умеренные реформы, литературоведдолжен будет, во-первых, установить факт наличия в русской литературеоколореформенной поры значительной группы писателей-идеологовкрепостничества. Этот лагерь не очень многочисленен, но в него войдуттакие писатели, как Сергей Аксаков, этот прекраснодушный идеализаторфеодальных отношений между помещиками и крестьянством ("Семейнаяхроника"), такой зубр феодальной аристократии, как Маркевич,такой реакционный поэт-усадебник, как Фет, и некоторые другие. Это —лагерь людей, отрицавших какой бы то ни было путь капиталистическогоразвития, мечтавших о возвращении к дореформенным социальнымотношениям, лагерь защитников реакционной крепостнической утопии.Более широк и влиятелен второй лагерь — либералов, куда войдути писатели обуржуазившегося дворянства и представители буржуазии,вроде Лескова или Гончарова. Л. беспощадно боролся с легендой одемократизме либералов, всеми средствами обнажая умеренностьвсяческих Кавелиных, лицемерно предостерегавших от излишествреволюционного движения, а на самом деле по мере своих сил лившихводу на мельницу правительственной реакции. Лагерь сторонников"прусского пути" возглавлялся в русской литературе 60-х гг.такими писателями, как Тургенев, как Гончаров. Но разумеется идеологилиберальной реформы не переводились в буржуазно-дворянской литературедо самых последних лет существования самого строя. И наконец впротивовес либеральным сторонникам реформы — лагерь,требовавший полной ликвидации крепостничества, литература"американского пути", объективно отражавшая собой интересызакрепощенного крестьянства. Так намечается дифференциация внутрирусской литературы 60-х гг., так вскрываются в ней внутриклассовыепротиворечия, позволяющие установить пути социальной борьбы. МеждуФетом и Тургеневым бесспорно существуют разногласия, но и тот идругой оказываются союзниками в борьбе против Чернышевского инародников. В новых формах на новом этапе развития эта борьба двухлагерей остается действенной на протяжении всей последующей порывплоть до Октябрьской революции.

Реабилитациилитературы, ратовавшей за "американский путь" развития, Л.уделил особенно много внимания. Его оценки Белинского, Герцена,Чернышевского, народников кратки и отрывочны, но в сочетании со всейисторической концепцией Ленина они бесспорно намечают основные этапыборьбы за крестьянство, которые должны стать путеводными вехамиистории русской литературы.

6.Воззрения Ленина на отдельных русских писателей. —Последовательнымисторонниками "американского пути" развития страны Ленинсчитал Белинского и Герцена. Доказывая, что только"социал-демократия" — разумеется конечно большевизм —может быть идеологическим гегемоном всего революционного в стране, онписал: "... Мы хотим лишь указать, что роль передового борцаможет выполнить только партия, руководимая передовой теорией. А чтобыхоть сколько-нибудь конкретно представить себе, что это означает,пусть читатель вспомнит о таких предшественниках русскойсоциал-демократии, как Герцен, Белинский, Чернышевский и блестящаяплеяда революционеров 70-х годов; пусть подумает о том всемирномзначении, которое приобретает теперь русская литература; пусть... дадовольно и этого!" ("Что делать?", том IV, страница381).

Белинскийинтересует Л. прежде всего как один из провозвестниковдемократической мысли. "Его (Белинского —А.Л.)знаменитое"Письмо к Гоголю", подводившее итог литературнойдеятельности Белинского, было одним из лучших произведенийбесцензурной демократической печати, сохранивших громадное живоезначение и по сию пору" ("Из прошлого рабочей печати вРоссии", т. XVII, стр. 341). И для Л. Белинский совершенно также, как позднейшие революционные народники, есть выразительначавшегося протеста и борьбы крестьянства. Критикуя сб. "Вехи",он говорит: "Письмо Белинского к Гоголю, вещают "Вехи",есть "пламенное и классическое выражение интеллигентскогонастроения" .... "История нашей публицистики, начиная послеБелинского, в смысле жизненного разумения — сплошнойкошмар".... Так, так. Настроение крепостных крестьян противкрепостного права, очевидно, есть "интеллигентское"настроение. История протеста и борьба самых широких масс населения с1861 по 1905 г. против остатков крепостничества во всем строе русскойжизни есть, очевидно, "сплошной кошмар". Или, может быть,по мнению наших умных и образованных авторов, настроение Белинского вписьме к Гоголю не зависело от настроения крепостных крестьян?История нашей публицистики не зависела от возмущения народных массостатками крепостного гнета?" ("ОВехах",т. XIV, стр. 219).

Извеликих предшественников той величайшей мировой революции, в которойпервую роль сыграл сам Л., больше всех уделено внимания А. И.Герцену. О нем он писал чаще всего и ярче всего. При этом повезло инам, ибо в отзывах Л. о Герцене дается непревзойденно блестящийобразец анализа революционера-писателя, в котором не забытысущественные недостатки его деятельности, но отнюдь не раздуты дотаких размеров, чтобы отречься от оставленного предшественникомнаследства. Мы часто видим теперь, как молодые литературоведы,анализируя того или другого великого передового художника прошлогоили настоящего, который не сумел подняться над всеми предрассудкамисвоего класса, не сумел добиться полной чистоты идеологическихвоззрений, с какой-то особенной страстью стараются подчеркнуть ипреувеличить эти недостатки, словно меньше радуясь помощи, которуюнам приносит такой человек, чем опасаясь видеть в его лице какого-токонкурента. Такое "левацкое" отношение к наследству стольже вредно, сколь и правооппортунистическое замалчивание недостатков инедомыслий подобных "союзников".

Герцен,как и всякий иной писатель, являлся для Л. продуктом своего времени."Духовная драма Герцена была порождением и отражением тойвсемирно исторической эпохи, когда революционность буржуазнойдемократии уже умирала (в Европе), а революционностьсоциалистического пролетариата еще не созрела" ("ПамятиГерцена", т. XV, стр. 465). Статья о великом революционерепрошлого, написанная к столетию со дня его рождения, открываетсяустановлением классовой принадлежности Герцена во всей ее огромнойсложности. "Герцен принадлежал к поколению дворянских,помещичьих революционеров первой половины прошлого века. Дворяне далиРоссии Биронов и Аракчеевых, бесчисленное количество "пьяныхофицеров, забияк, картежных игроков, героев ярмарок, псарей,драчунов, секунов, серальников" да прекраснодушных Маниловых. "Имежду ними, — писал Герцен, — развились люди 14 декабря,фаланга героев, выкормленных, как Ромул и Рем, молоком дикогозверя... Это какие-то богатыри, кованные из чистой стали с головы доног, воины-подвижники, вышедшие сознательно на явную гибель, чтобыразбудить к новой жизни молодое поколение и очистить детей, рожденныхв среде палачества и раболепия". К числу таких детей ипринадлежал Герцен. Восстание декабристов разбудило и "очистило"его. В крепостной России 40-х гг. XIX в. он сумел подняться на такуювысоту, что встал в уровень с величайшими мыслителями своего времени.Он усвоил диалектику Гегеля. Он понял, что она представляет из себя"алгебру революции". Он пошел дальше Гегеля, кматериализму, вслед за Фейербахом. Первое из "Писем об изученииприроды" — "Эмпирия и идеализм", написанное в1844 г., показывает нам мыслителя, который даже теперь головой вышебездны современных естествоиспытателей-эмпириков и тьмы тем нынешнихфилософов, идеалистов и полуидеалистов. Герцен вплотную подошел кдиалектическому материализму и остановился перед историч.материализмом" (т. XV, стр. 464). В социальной личности Герценаположительные черты неразрывно сплетаются с отрицательными. Он почтидошел до диалектического материализма, но остановился, не сумевовладеть его методом."Эта "остановка" и вызваладуховный крах Герцена после поражения революции 1848 г. Герценпокинул уже Россию и наблюдал эту революцию непосредственно. Он былтогда демократом, революционером, социалистом. Но его "социализм"принадлежал к числу тех бесчисленных в эпоху 1848 года форм иразновидностей буржуазного и мелкобуржуазного социализма, которыебыли окончательно убиты июньскими днями. В сущности, это был вовсе несоциализм, а прекраснодушная фраза, доброе мечтание, в которуюоблекала свою тогдашнюю революционность буржуазная демократия, аравно невысвободившийся из-под ее влияния пролетариат. Духовный крахГерцена, его глубокий скептицизм и пессимизм после 1848 года былкрахом буржуазных иллюзий в социализме". Герцен взят Л. во всейсложности своих внутренних противоречий. С одной стороны, "Герценсоздал вольную русскую прессу заграницей — в этом его великаязаслуга. "Полярная звезда" подняла традицию декабристов."Колокол" [1857—1867] встал горой за освобождениекрестьян. Рабье молчание было нарушено" (т. XV, стр. 466). Сдругой — в нем сильны реакции старого, оставившие отпечаток навсем его мировоззрении. "Но Герцен принадлежал к помещичьей,барской среде. Он покинул Россию в 1847 г., он не виделреволюционного народа и не мог верить в него. Отсюда его либеральнаяапелляция к "верхам". Отсюда его бесчисленные слащавыеписьма в "Колоколе" к Александру II Вешателю, которыхнельзя теперь читать без отвращения. Чернышевский, Добролюбов,Серно-Соловьевич, представлявшие новое поколениереволюционеров-разночинцев, были тысячу раз правы, когда упрекалиГерцена за эти отступления от демократизма к либерализму".Однако Л. тотчас же оговаривается, что в этих противоречиях ведущимначалом была все же его революционность. "Однако, справедливостьтребует сказать, что при всех колебаниях Герцена между демократизмоми либерализмом демократ все же брал в нем верх" (т. XV, стр.467). И Л. подтверждает это свое суждение рядом сверкающих цитат изсочинений Герцена, в которых сказывается его ненависть кгосподствующему режиму, его презрение к либералам кавелинского итургеневского типа. Он гневно протестует против желания либераловпримазаться к Герцену, расхвалить в нем слабое, замолчать сильное, ив конце своего вдохновенного слова о Герцене он рисует с титаническиммастерством и захватывающей силой картину всего движения от началадворянской революции до начала пролетарской. "Чествуя Герцена,мы видим ясно три поколения, три класса, действовавшие в русскойреволюции. Сначала — дворяне и помещики, декабристы и Герцен.Узок круг этих революционеров. Страшно далеки они от народа. Но ихдело не пропало. Декабристы разбудили Герцена. Герцен развернулреволюционную агитацию. Ее подхватили, расширили, укрепили, закалилиреволюционеры-разночинцы, начиная с Чернышевского и кончая героями"Народной воли". Шире стал круг борцов, ближе их связь снародом. "Молодые штурманы будущей бури" — звал ихГерцен. Но это не была еще сама буря. Буря, это — движениесамих масс. Пролетариат, единственный до конца революционный класс,поднялся во главе их и впервые поднял к открытой, революционнойборьбе миллионы крестьян. Первый натиск бури был в 1905 г. Следующийначинает расти на наших глазах" ("Памяти Герцена", т.XV, стр. 468). Большим сочувствием Л. пользовались также Некрасов иСалтыков-Щедрин, два писателя прошлого, как и Герцен, вышедшие издворянства, но гораздо теснее сомкнувшиеся с рядами борцов за"американский путь". Биографически Некрасов — оченьпестрая личность: по происхождению — дворянин, по значительномупериоду своей молодости — интеллигент-пролетарий, по своейжурнально-издательской практике — во многом представителькрупнобуржуазных приемов. Тут можно нагородить очень много всякойпсихологии, и мы вовсе не говорим, что такой подробный разборформирования личности Некрасова и противоречий уже сформировавшейсяличности, которых Л. отнюдь не отрицает и которые даже подчеркивает,не имеет никакого значения. Но все это в глазах Л. второстепенно. Напервом плане для него стоит то, что Некрасов, как и Салтыков, —выразители интересов крестьянства, что свой великий талант ониразвернули, отточили, использовали для защиты "американскогопути" развития русской революции.

ИНекрасова и Салтыкова-Щедрина Л. высоко ценил как срывателей масок скрепостнической России. "Еще Некрасов и Салтыков, — писалон в статье "Памяти графа Гейдена", — учили русскоеобщество различать под приглаженной и напомаженной внешностьюобразованности крепостника-помещика его хищные интересы, училиненавидеть лицемерие и бездушие подобных типов, а современныйроссийский интеллигент, мнящий себя хранителем демократическогонаследства, принадлежащего к кадетской партии или к кадетскимподголоскам, учит народ хамству и восторгается своим беспристрастиембеспартийного демократа. Зрелище едва ли не более отвратительное, чемзрелище подвигов Дубасова и Столыпина..." (т. XII, стр. 9). Натворчество Некрасова Л. опирался и в борьбе против современныхлибералов. "Дело идет о далеком прошлом. И в то же времятогдашнее и теперешнее отношение либералов ("с виду и чиновниковдушой") к классовой борьбе — явления одного порядка"("Либеральное подкрашивание народничества", т. XVI, стр.339). Или еще более сильная по своей саркастичности цитата из статьи"Еще один поход на демократию": "Особенно нестерпимобывает видеть, когда субъекты вроде Щепетева, Струве, Гредескула,Изгоева и прочей кадетской братии хватаются за фалды Некрасова,Щедрина и т. п. Некрасов колебался, будучи лично слабым, междуЧернышевским и либералами, но все симпатии его были на сторонеЧернышевского. Некрасов по той же личной слабости грешил ноткамилиберального угодничества, но сам же горько оплакивал свои "грехи"и публично каялся в них. "Не торговал я лирой, но бывало,/ Когдагрозил неумолимый рок,/ У лиры звук неверный исторгала/ Моя рука...".

"Неверныйзвук" — вот так называл сам Некрасов своилиберально-угоднические грехи. А Щедрин беспощадно издевался надлибералами и навсегда заклеймил их формулой: "применительно кподлости" ("Еще один поход на демократию", т. XVI,стр. 132—133). Эта цитата чрезвычайно ярко характеризует иНекрасова и Щедрина как союзников революционной крестьянскойдемократии, возглавляемой Чернышевским, как злейших враговбуржуазно-дворянских либералов, т. е., пользуясь ленинской формулой,как сторонников "американского пути".

Салтыков-Щедринпроисходил из крупного дворянского рода, был крупным царскимчиновником, но все это стерто тем великолепным фактом, что Салтыковпроникся жгучей ненавистью и острым презрением к крепостному праву,царизму, бюрократии, что он перенес эти чувства также на всехлиберальных болтунов, что он чувствовал глубочайшее уважение креволюционерам и что в своих гениальных картинах русскойдействительности он беспощадно и с непревзойденной меткостьюизображал эту действительность, клеймил ее пороки и звал к борьбе снею.

Салтыков-Щедринбыл одним из самых любимых писателей Ленина. Об этом говорятединогласные свидетельства мемуаристов. Никем не пользовался Ленинтак часто в качестве источника блестящих беллетристическихиллюстраций к своим страстным статьям, как именно Салтыковым.Последний цитируется даже в таких, казалось бы, сугубоисследовательских работах, как "Развитие капитализма в России"или "Аграрный вопрос и критики Маркса". "Без того,чтобы такую задачу (материалистического истолкования гегелевскойдиалектики —А.Л.) себепоставить и систематически ее выполнять, материализм не может бытьвоинствующим материализмом. Он останется, употребляя щедринскоевыражение, не столько сражающимся, сколько сражаемым" ("Означении воинствующего материализма", т. ХХVII, стр. 188). "Какэто не тошнит людей от этого — употреблю щедринское выражение —языкоблудия?" (т. XV, стр. 336). На страницах сочинений Ленинафигурируют почти все щедринские герои в новых своих политическихобличиях. Здесь мы встретим и помпадуров, разглагольствующих налиберальный манер, и Угрюм-Бурчеевых, ставших видными сановниками счерносотенными убеждениями, и Карася-идеалиста, оказавшегося мелкимобывателем, и Премудрого пискаря, и забитого и задавленногоКонягу-крестьянина. Галерея этих образов заключается красноречивойфигурой Порфирия Головлева. Щедринского Иудушку Л. вспоминаетособенно охотно. "Это — иудушка, который пользуется своимикрепостническими симпатиями и связями для надувания рабочих икрестьян, проводя под видом "охраны экономически слабого" и"опеки" над ним в защиту от кулака и ростовщика такиемероприятия, которые низводят трудящихся в положение "подлойчерни", отдавая их головой крепостнику-помещику и делая темболее беззащитными против буржуазии" ("Что такое "друзьянарода"...", т. I. стр. 186). Этот зловещий образпомещика-крепостника у Л. особенно част. В эпоху подавления революции1905 и торжества дворянской реакции Л. восклицает: "Жаль, что недожил Щедрин до "великой" российской революции. Он прибавилбы, вероятно, новую главу к "Господам Головлевым", онизобразил бы Иудушку, который успокаивает высеченного, избитого,голодного, закабаленного мужика: ты ждешь улучшения? Ты разочарованотсутствием перемены в порядках, основанных на голоде, нарасстреливании народа, на розге и нагайке? Ты жалуешься на"отсутствие фактов"? Неблагодарный! Но ведь это отсутствиефактов и есть факт величайшей важности! Ведь это сознательныйрезультат вмешательства твоей воли, что Лидвали по-прежнемухозяйничают, что мужики спокойно ложатся под розги, не предаваясьзловредным мечтам о "поэзии борьбы"" ("Торжествующаяпошлость или кадетствующие эсеры", т. XI, стр. 158). Приводимыенами цитаты — замечательный пример того, как умел Л.использовать в своей публицистике образы художественной литературы. Вего сочинениях мы найдем массу лит-ых цитат из Тургенева, Гоголя,Грибоедова, Крылова, народников, Чехова и др. Салтыкову принадлежитсреди них первое место, и это разумеется всецело должно бытьобъяснено сатирической остротой творчества этого виднейшего борца за"американский путь".

Особеннозначительны были симпатии Л. к Чернышевскому, публицисту, которого онтакже неоднократно цитировал в своих сочинениях на текущие политич.темы. "Мы помним, как полвека тому назад великорусский демократЧернышевский, отдавая свою жизнь делу революции, сказал: "жалкаянация, нация рабов, сверху донизу — все рабы". Откровенныеи прикровенные рабы великороссы (рабы по отношению к царскоймонархии) не любят вспоминать об этих словах. А, по-нашему, это былислова настоящей любви к родине..." ("О национальнойгордости великороссов", т. XVIII, стр. 81). "Современным"социал-демократам", оттенка Шейдемана или, что почти однои то же, Мартова, так же претят Советы, их так же тянет кблагопристойному буржуазному парламенту или к Учредительномусобранию, как Тургенева 60 лет тому назад тянуло к умеренноймонархической и дворянской конституции, как ему претил мужицкийдемократизм Добролюбова и Чернышевского" ("Очередные задачиСоветской власти", том XXII, стр. 467). ""Историческаядеятельность — не тротуар Невского проспекта", говорилвеликий русский революционер Чернышевский. Кто "допускает"революцию пролетариата лишь "под условием", чтобы она шлалегко и гладко, чтобы было сразу соединенное действие пролетариевразных стран, чтобы была наперед дана гарантия от поражений, чтобыдорога революции была широка, свободна, пряма, чтобы не приходилосьвременами, идя к победе, нести самые тяжелые жертвы, "отсиживатьсяв осажденной крепости" или пробираться по самым узким,непроходимым, извилистым и опасным горным тропинкам, — тот нереволюционер, тот не освободил себя от педантства буржуазнойинтеллигенции, тот на деле окажется постоянно скатывающимся в лагерьконтрреволюционной буржуазии, как наши правые эсеры, меньшевики идаже (хотя и реже) левые эсеры" ("Письмо к американскимрабочим", том XXIII, стр. 183).

Кэтим цитатам — их легко было бы умножить — необходимоприсовокупить свидетельство Н. К. Крупской о чрезвычайноположительном отношении Л. к беллетристике Чернышевского. "Онлюбил роман Чернышевского "Что делать?'', несмотря намалохудожественную, наивную форму его. Я была удивлена, каквнимательно читал он этот роман и какие тончайшие штрихи, которыеесть в этом романе, он отметил" (Н. К. Крупская, Воспоминания оЛенине, 1931, стр. 187). Нет никакого сомнения в том, что в симпатияхЛ. кЧернышевскомубыла своего рода преемственность двух гениальных революционеров, чтоЛ. высоко ценил Чернышевского как одного из самых замечательныхпредшественников марксизма. "Чернышевский заразил его своейнепримиримостью в отношении либерализма. Недоверие к либеральнымфразам, ко всей позиции либерализма проходит красной нитью через всюдеятельность Л. Если возьмем сибирскую ссылку, протест против"Кредо", возьмем разрыв со Струве, затем, непримиримуюпозицию, которую Л. занял по отношению к кадетам, по отношению кликвидаторам-меньшевикам, которые были готовы пойти на сделку скадетами, мы увидим, что Владимир Ильич держался той же непримиримойлинии, которой держался Чернышевский по отношению к либералам,предавшим крестьянство во время реформы 1861 года... Давая оценкубуржуазно-либеральному демократизму и демократизму обуржуазившегосянародничества 80-х годов, примирившегося с царизмом, Л.противопоставлял ему демократизм революционного марксизма.Чернышевский дал образец непримиримой борьбы с существовавшим строем,борьбы, где демократизм был неразрывно связан с борьбой за социализм"(Н. К. Крупская, Воспоминания о Ленине, стр. 182). В лицеЧернышевского Ленин чтил одного из упорнейших и славнейших борцов заинтересы обманутого крестьянства, и не случайно в своей раннейпублицистической работе он раскрывает смысл крестьянской реформыустами Волгина, героя романа Чернышевского "Пролог к прологу",в уста которого Чернышевский вложил свои мысли (см. напр. "Чтотакое "друзья народа"...", т. I, стр. 178—180).

Чрезвычайновысокой была и ленинская оценка русских народников 60—70-х гг.Оценка эта была более положительной, чем оценка Л. Толстого, ибонародники, выражая собою те же крестьянские чаяния, стояли на левомфланге тогдашней общественности. Это однако не мешало Л. отмечать тустепень двойственности произведений этих великих революционныхдемократов, которая не могла но быть им присуща, ибо лишеннойисторической двойственности может явиться только точка зренияпролетариата, а в области художественной литературы — толькопролетарская литература.

Отличительнойи оригинальной особенностью суждений Л. о народниках-беллетристахбыло то, что он поставил характеристику крупнейшихписателей-народников, этого чрезвычайно значительногореволюционно-демократического отряда, в непосредственную зависимостьот того глубокого анализа путей русской революции, который мы ужеприводили выше. Народники для Ленина прежде всего —последовательные представители сил, заинтересованных в торжестве"американского" революционного пути развития. Как известно,основной силой, заинтересованной в этом, было в то времякрестьянство. Из ленинской характеристики своеобразного великогописателя крестьянства Л. Толстого мы увидим ниже, что крестьянство всознании своем отнюдь не было целиком революционным, что в нем живучибыли утопические реакционные тенденции.

Народникибыли вождями крестьянства в том смысле, что они умели в лучшую своюэпоху, до своей легализации и опошления, которое началось уже сМихайловским, представлять интересы крестьянства в несравненно болеечистом виде, чем Л. Толстой. Народники былиреволюционно-демократическими представителями крестьянства. В своейстатье о Михайловском Л. дает общую характеристику народников. Изхарактеристики, которую мы приводим ниже, явствует, что Михайловскийбыл уже упадочным типом народника, несравненно уступающим великимпредставителям народничества. Но характеристика эта говорит только обэтих отрогах горного хребта революционного народничества, обладавшеготакими импонирующими вершинами, как Чернышевский. Л. много иожесточенно боролся с эпигонами народничества, всеми средствамиохаивавшими марксизм (см. статьи его "Что такое "друзьянарода"...", "Экономическое содержание народничества","От какого наследства мы отказываемся" и др.). Но,разоблачая реакционность этого течения в эпоху возникновениямарксизма, он ни в какой мере не склонен был умалять силу тойсоциалистической пропаганды, которую вели в 60—70-е гг. этиидеологи крестьянского социализма. Социалистический утопизммелкобуржуазных революционеров показывает напряженность ихоппозиционной мысли и приближает их к нам. Это отразилось на всехвысказываниях Ленина о народниках: "Михайловский был одним излучших представителей и выразителей взглядов русской буржуазнойдемократии в последней трети прошлого века. Крестьянская масса,которая является в России единственным серьезным и массовым (несчитая городской мелкой буржуазии) носителембуржуазно-демократических идей, тогда еще спала глубоким сном. Лучшиелюди из ее среды и люди, полные симпатий к ее тяжелому положению, такназываемые разночинцы — главным образом учащаяся молодежь,учителя и другие представители интеллигенции, — старалисьпросветить и разбудить спящие крестьянские массы. Великойисторической заслугой Михайловского в буржуазно-демократическомдвижении в пользу освобождения России было то, что он горячосочувствовал угнетенному положению крестьян, энергично боролся противвсех и всяких проявлений крепостнического гнета, отстаивал влегальной, открытой печати — хотя бы намеками сочувствие иуважение к "подполью", где действовали самыепоследовательные и решительные демократы-разночинцы, и даже сампомогал прямо этому подполью" ("Народники о Н. К.Михайловском", т. XVII, стр. 223).

Лучшиенародники, революционеры типа Чернышевского и Добролюбова, писателитипа Успенского и Салтыкова были непреклонными и непримиримымисторонниками демократической революции. Это не значило однако, что,будучи наиболее последовательными выразителями истинных интересовмассового крестьянства, какие только могли в то время существовать,они не впадали в серьезнейшие заблуждения. Прежде всего ониидеализировали крестьянство, часто не понимая таящихся в немвнутренних противоречий. Они не понимали также того, что на чистокрестьянской почве возможна лишь буржуазная революция, хотя и весьмарешительная, весьма "плебейская". Они старались навязатькрестьянству общинный социализм. Само собой разумеется, какнеоднократно отмечал Ленин, этот социализм не мог не быть совершенноутопическим с точки зрения своей осуществимости и не мог не быть в тоже время половинчатым, мутным по самому своему характеру. Л.сочувственно цитирует в этом отношении одного из первых русскихмарксистов, И. А. Гурвича. "Народник 70-х гг., — оченьметко говорит Гурвич, — не имел никакого представления оклассовом антагонизме внутри самого крестьянства, ограничивая этотантагонизм исключительно отношениями между "эксплуататором"— кулаком или мироедом — и его жертвой —крестьянином, пропитанным коммунистическим духом. Глеб Успенскийодиноко стоял со своим скептицизмом, отвечая иронической улыбкой наобщую иллюзию. Со своим превосходным знанием крестьянства и со своимгромадным артистическим талантом, проникавшим до самой сути явлений,он не мог не видеть, что индивидуализм сделался основой экономическихотношений не только между ростовщиком и должником, но междукрестьянами вообще" ("Что такое "друзья народа"...",т. I, стр. 157—158). К Успенскому Ленин относился с особеннойлюбовью. В "Развитии капитализма в России" даетсяхарактеристика Кавказа со ссылкой на очерки этого народника: "Страна,слабо заселенная в начале пореформенного периода или заселеннаягорцами, стоявшими в стороне от мирового хозяйства и даже в сторонеот истории, превращалась в страну нефтепромышленников, торговцеввином, фабрикантов пшеницы и табаку, и господин Купон безжалостнопереряживал гордого горца из его поэтического национального костюма вкостюм европейского лакея" (Сочинения, том III, страница 464).Ряд образов, взятых из произведений Успенского, бытует в ленинскойпублицистике: "герои Купона" (т. IX, стр. 31), будочникМымрецов с его девизом "тащить и не пущать" (т. XVIII, стр.448), "Иваны Непомнящие" (т. XXVII, стр. 171) и др. Л.неоднократно отмечал, что Успенский не только вместе с другиминаиболее радикальными народниками был последовательнымдемократическим революционером, но что он в отличие от народниковтипа Златовратского, старавшихся в угоду своим чаяниям"препарировать" крестьянство под особым народническимсоусом, прекрасно различал расслоение деревни и не только понимал всесвойства деревенского кулака, но с величайшей тоской, доведшей егопозднее до личной катастрофы, констатировал мелкособственническиетенденции всей толщи крестьянства и в этом отношении становился вышенародничества, разлагал его иллюзии, к несчастью не видя тех новыхпутей, того "спасения", которое мог принести середняцкому ибедняцкому крестьянству пролетариат. В основе характеристикиУспенского лежит та же теория отражения, которая, как мы увидим ниже,применена во всех статьях о Льве Толстом.

ХарактеризуяУспенского, Л. повторяет тот же прием, который, как мы увидим сейчас,применен к Толстому. Для Плеханова, также писавшего о Гл. Успенском,последний — прежде всего мелкобуржуазный интеллигент. Этоличное происхождение — сам по себе, может быть, интересный путьинтеллигента Успенского к крестьянству — Ленин в своих общихстатьях (специального труда Гл. Успенскому он не посвящал), можносказать, игнорирует. Для него важно не это; для него доминирующимявляется тот факт, что Успенский всем существом стоит за"американский путь" развития, что он субъективно совершенночестно сдабривает его социалистическим утопизмом и что кроме того —это уже черта Успенского, выделяющая его среди его соратников, —он заражен тем скептицизмом к народничеству, который послужил бывеликолепным переходом к марксизму, доживи Успенский досоответственной эпохи. Конечно и здесь нельзя не отметить огромноготаланта Успенского, который тоже в конце концов сводился к честности,беспощадности, страсти, свежести, наблюдательности и т. п.

Мывовсе не хотим сказать, что проблема Успенского в целом исчерпана Л.Он первый зло посмеялся бы над подобным "ленивым"утверждением. Здесь, как и всюду в области литературоведения,предстоит проделать огромную работу; но эта работа может вестисьтолько на базе ленинских указаний.

Нобольше всего Л. отдал внимания творчеству Л. Толстого. Что поражает всамом подходе Л. к "великому писателю земли русской"? Мыимеем немало исследований о Толстом, принадлежащих перу марксистов инаписанных до и после статей Ленина. Среди них имеются такие ценныепроизведения, как статьи Плеханова. Все эти исследователи подходиликонечно к Толстому с классовой точки зрения. Но как понимали они этуклассовую точку зрения? Они видели в Толстом прежде всегопредставителя аристократического дворянства и пытались вывеститолстовство исключительно из условий дворянского разорения идворянской реакции на наступление капитала. "Мужиковство"Толстого являлось для них родом чудачества, своего рода утопической,заранее приготовленной позицией защитника барства, вынужденногоотказаться от защиты первой оборонительной линии, т. е. усадебнойкультуры и социального руководства класса помещиков. Конечно во всемэтом есть немалая доля истины. Такая точка зрения гораздо выше, чемпопытка объяснить Толстого и толстовство "движением человеческойсовести" или объявить их результатом исключительной личнойгениальности или, как пытались в последние годы сделать формалисты,вывести творчество Толстого из формальных и бытовых условийсовременной ему литературной жизни. Но и эта относительно правильнаяточка зрения представляется бледной и тусклой, когда сравниваешь ее сгениальным анализом Л. Благодаря Л. Толстой не то, чтобы пересталбыть для нас отпрыском дворянства, но, оставляя это свое качество какмало серьезный исходный момент за собою, в исполинском росте своеготворчества он оказался в глубоком соответствии с великим социальныммоментом, которым это творчество определилось, и исполинскимиразмерами того, правда, противоречивого в своем сознании инеорганизованного класса, выразителем которого на самом деле явилсяэтот "граф". "Острая ломка всех "старых устоев"деревенской России обострила его внимание, углубила его интерес кпроисходящему вокруг него, привела к перелому всего егомиросозерцания. По рождению и воспитанию Толстой принадлежал к высшейпомещичьей знати в России, — он порвал со всеми привычнымивзглядами этой среды и в своих последних произведениях обрушился сострастной критикой на все современные государственные, церковные,общественные, экономические порядки, основанные на порабощении масс,на нищете их, на разорении крестьян и мелких хозяев вообще, нанасилии и лицемерии, которые сверху донизу пропитывают всюсовременную жизнь" ("Л. Н. Толстой и современное рабочеедвижение", том XIV, страница 405). Социальный факт, лежавший воснове творчества Толстого, это, по Ленину, вся смена старойфеодальной крепостнической России Россией капиталистической, а класс,который всей своей социальной психологией определил монументальную ив то же время глубоко противоречивую, одновременно революционную иреакционную идеологию Л. Толстого, это — крестьянство.

Л.посвятил Толстому немало работ. Тут мы найдем статью "ЛевТолстой как зеркало русской революции", напечатаннуюпервоначально в органе Петербургского и Московского комитетов РСДРП"Пролетарий" в Женеве в 1908, затем замечательный некрологТолстого, появившийся непосредственно после смерти великого писателяв центральном органе РСДРП "Социал-демократ" (обе статьипомещены без подписи), статью "Л. Н. Толстой и современноерабочее движение", напечатанную в газете "Наш путь" в1910, "Герои "оговорочки"", опубликованную в томже году в журн. "Мысль", клеймящую заигрывания с Толстымменьшевиков-ликвидаторов, которые оставили "поразительныеобразчики беспринципности", статью "Л. Н. Толстой и егоэпоха", в некоторой степени резюмирующую идеи Л. о Толстом ипоявившуюся в 1911 в журн. "Звезда".

Изсоображения большей стройности изложения взглядов Л. на Толстого,имеющих огромное значение для дальнейших путей всеголитературоведения, мы остановимся вначале на этой последней статье.Здесь мы читаем: "Эпоха, к которой принадлежит Л. Толстой икоторая замечательно рельефно отразилась как в его гениальныххудожественных произведениях, так и в его учении, есть эпоха после1861-го и до 1905-го года, правда, литературная деятельность Толстогоначалась раньше и окончилась позже, чем начался и окончился этотпериод, но Л. Толстой вполне сложился как художник и как мыслительименно в этот период, переходный характер которого породил всеотличительные черты и произведений Толстого и "толстовщины".Устами К. Левина в "Анне Карениной" Л. Толстой чрезвычайноярко выразил, в чем состоял перевал русской истории за эти полвека..."Разговоры об урожае найме рабочих и т. п., которые, Левин знал,принято считать чем-то очень низким,... теперь для Левина казалисьодни важными". "Это, может быть, не важно было прикрепостном праве, или не важно в Англии. В обоих случаях самыеусловия определены; но у нас теперь, когда все это переворотилось итолько укладывается, вопрос о том, как сложатся эти условия, естьединственно важный вопрос в России", думал Левин... "У настеперь все это переворотилось и только укладывается", —трудно себе представить более меткую характеристику периода 1861—1905годов (так комментирует Ленин в своей статье мысли толстовского героя—А. Л.).То, что"переворотилось", хорошо известно или, по крайней мере,вполне знакомо всякому русскому. Это — крепостное право и весь"старый порядок", ему соответствующий. То, что "толькоукладывается", совершенно незнакомо, чуждо, непонятно самойширокой массе населения. Для Толстого этот "толькоукладывающийся" буржуазный строй рисуется смутно в виде пугала —Англии. Именно: пугала, ибо всякую попытку выяснить себе основныечерты общественного строя в этой "Англии", связь этогостроя с господством капитала, с ролью денег, с появлением и развитиемобмена Толстой отвергает, так сказать, принципиально. Подобнонародникам он не хочет видеть, он закрывает глаза, отвертывается отмысли о том, что "укладывается" в России никакой иной, какбуржуазный строй. Справедливо, что если не "единственно важным",та важнейшим с точки зрения ближайших задач всейобщественно-политической деятельности в России для периода 1861—1905годов (да и для нашего времени) был вопрос, "как уложится"этот строй, буржуазный строй, принимающий весьма разнообразные формыв "Англии", Германии, Америке, Франции и т. д. Но дляТолстого такая определенная, конкретно историческая постановкавопроса есть нечто совершенно чуждое. Он рассуждает отвлеченно, ондопускает только точку зрения "вечных" началнравственности, вечных истин религии, не сознавая того, что эта точказрения есть лишь идеологическое отражение старого("переворотившегося") строя, строя крепостного, строя жизнивосточных народов" (т. XV, стр. 100).

Совершенноопределенно подчеркивая, что учение Толстого надо считатьсоциалистическим, Л. в то же время однако считает его утопическим иреакционным. Он говорит об этом: "Вот именно идеологиейвосточного строя, азиатского строя является толстовщина в ее реальномисторическом содержании. Отсюда и аскетизм, и непротивление злунасилием, и глубокие нотки пессимизма, и убеждение, что "все —ничто, все — материальное ничто'' ("О смысле жизни",стр. 52), и вера в "Дух", "начало всего", поотношению к каковому началу человек есть лишь "работник","приставленный к делу спасения своей души", и т. д...""Пессимизм, непротивленство, апелляция к "Духу" естьидеология, неизбежно появляющаяся в такую эпоху, когда весь старыйстрой "переворотился", и когда масса, воспитанная в этомстаром строе, с молоком матери впитавшая в себя начала, привычки,традиции, верования этого строя, не видит и не может видеть, каков"укладывающийся" новый строй, какие общественные силы и какименно его "укладывают", какие общественные силы способныпринести избавление от неисчислимых, особенно острых бедствий,свойственных эпохам "ломки"... Учение Толстого безусловноутопично и, по своему содержанию, реакционно в самом точном и в самомглубоком значении этого слова. Но отсюда вовсе не следует ни того,чтобы это учение не было социалистическим, ни того, чтобы в нем небыло критических элементов, способных доставлять ценный материал дляпросвещения передовых классов" (т. XV, стр. 102).

Вэтой же статье, написанной уже после того, как всевозможные либералы,народники и мистики пытались использовать большое движение, вызванноесмертью Льва Толстого, в своих целях, Ленин особенно резкоподчеркивает, что значение социального содержания толстовстваотносится к прошлому и что для настоящего вся сущность этого ученияявляется отрицательной, а всякое кокетничанье с толстовством являетсядля сторонника пролетарского миросозерцания настоящим преступлением."Четверть века тому назад критические элементы учения Толстогомогли на практике приносить иногда пользу некоторым солям населениявопреки реакционным и утопическим чертам толстовства. В течениепоследнего, скажем, десятилетия это не могло быть так, потому чтоисторическое развитие шагнуло немало вперед с 80-х годов до концапрошлого века. А в наши дни, после того как ряд указанных вышесобытий положил конец "восточной" неподвижности, в нашидни, когда такое громадное распространение получили сознательно -реакционные, в узко-классовому корыстно-классовом смысле реакционныеидеи "веховцев" среди либеральной буржуазии, — когдаэти идеи заразили даже часть почитай-что марксистов, создав"ликвидаторское" течение, — в наши дни всякая попыткаидеализации учения Толстого, оправдания или смягчения его"непротивленства", его апелляций к "Духу", егопризывов к "нравственному самоусовершенствованию", егодоктрины "совести" и всеобщей "любви", егопроповеди аскетизма и квиэтизма и т. п. приносит самыйнепосредственный и самый глубокий вред" (т. XV, стр. 103).

Статья"Толстой и его эпоха" дает твердое и ясное резюме, общуюоценку Толстого как со стороны генетической, т. е. с точки зрениясил, породивших творчество Толстого, так и с точки зренияфункциональной, т. е. в смысле того действия, которое сочиненияТолстого могли иметь в разные эпохи своего существования. Это однаконе значит, чтобы другие статьи Ленина были, так сказать, покрыты исняты вышеуказанной статьей. Содержание их богато и нуждается вособом изучении. Первая по времени напечатанная статья "ЛевТолстой как зеркало русской революции" идет несколько инымпутем, чем только что цитированная. В последней резюмирующей статьеЛенин исходит из определения и характеристики эпохи. Методологическион учит здесь при подходе к действительно крупному и социальнозначительному литературному явлению — установить точно егоживую, общественную хронологию, т. е. ту связь социальных явлений,которая является исторической почвой исследуемого объекта. Далее,надо ухватить основное звено в этом переплете событий и найти, какименно оно, это доминирующее звено, отразилось в доминирующих жечертах идеологии, а тем самым конечно и форме исследуемыхпроизведений. Но как раз практика первой статьи Л. о Толстом учит овозможности иного подхода. Здесь Ленин начинает с гениального анализаструктуры самого творчества Толстого, вскрытия его основногохарактера и его основных противоречий, и, уже отсюда исходя, делаетсяэкскурсия в область тех социальных условий, которые породили и немогли не породить такой результат.

Онначинает с изложения противоречий, заложенных в учении Толстого:нельзя, не удастся "заглушить потребность прямого и ясногоответа на вопрос: чем вызываются кричащие противоречия "толстовщины",какие недостатки и слабости нашей революции они выражают?Противоречия в произведениях, взглядах, учениях, в школе Толстого —действительно кричащие. С одной стороны, гениальный художник, давшийне только несравненные картины русской жизни, но и первоклассныепроизведения мировой литературы. С другой стороны — помещик,юродствующий во Христе. С одной стороны — замечательно сильный,непосредственный и искренний протест против общественной лжи ифальши, — с другой стороны, "толстовец", т. е.истасканный, истеричный хлюпик, называемый русским интеллигентом,который, публично бия себя в грудь, говорит: "я скверный, ягадкий, но я занимаюсь нравственным самоусовершенствованием; я некушаю больше мяса и питаюсь теперь рисовыми котлетками". С однойстороны, беспощадная критика капиталистической эксплуатации,разоблачение правительственных насилий, комедии суда игосударственного управления, вскрытие всей глубины противоречий междуростом богатства и завоеваниями цивилизации и ростом нищеты,одичалости и мучений рабочих масс; с другой стороны, — юродиваяпроповедь "непротивления злу" насилием. С одной стороны,самый трезвый реализм, срывание всех и всяческих масок, — сдругой стороны, проповедь одной из самых гнусных вещей, какие толькоесть на свете, именно: религии, стремление поставить на место поповна казенной должности попов по нравственному убеждению, т. е.культивирование самой утонченной и потому особенно омерзительнойпоповщины. Поистине:

"Тыи убогая, ты и обильная,

Тыи могучая, ты и бессильная

—Матушка Русь!""

(т.XII, стр. 332).

Отметивдалее, что в этой странной мешанине никоим образом нельзя видетьзеркала русской рабочей революции, Ленин ищет, какая же именнореволюция отразилась в этом мутном и неровном зеркале, и говорит:"...Противоречия во взглядах и учениях Толстого не случайность,а выражение тех противоречивых условий, в которые поставлена быларусская жизнь последней трети XIX века. Патриархальная деревня, вчератолько освободившаяся от крепостного права, отдана была буквально напоток и разграбление капиталу и фиску. Старые устои крестьянскогохозяйства и крестьянской жизни, устои, действительно державшиеся втечение веков, пошли на слом с необыкновенной быстротой".Основным двигателем толстовского творчества является, по Л., протест"против надвигающегося капитализма, разорения и обезземелениямасс, который должен был быть порожден патриархальной русскойдеревней". Этим определяется и значение писателя. "Толстойсмешон, как пророк, открывший новые рецепты спасения человечества, —и поэтому совсем мизерны заграничные и русские "толстовцы",пожелавшие превратить в догму как раз самую слабую сторону егоучения. Толстой велик, как выразитель тех идей и тех настроений,которые сложились у миллионов русского крестьянства ко временинаступления буржуазной революции в России. Толстой оригинален, ибосовокупность его взглядов, вредных как целое, выражает как разособенности нашей революции, как крестьянской буржуазной революции".Протест этот породнил его с крестьянством, и могучая стихиякрестьянских настроений овладела Толстым.

Ноявляются ли эти позиции подлинно революционными? Нет, онидвойственны, и раскрытие последнего производится Л. при помощи тогоже диалектического анализа. "С одной стороны, — говоритЛ., — века крепостного гнета и десятилетия форсированногопореформенного разорения накопили горы ненависти, злобы и отчаяннойрешимости". — "С другой стороны, крестьянство,стремясь к новым формам общежития, относилось очень бессознательно,патриархально, по-юродивому, к тому, каково должно быть этообщежитие, какой борьбой надо завоевать себе свободу, какиеруководители могут быть у него в этой борьбе, как относится кинтересам крестьянской революции буржуазия и буржуазнаяинтеллигенция, почему необходимо насильственное свержение царскойвласти для уничтожения помещичьего землевладения. Вся прошлая жизнькрестьянства научила его ненавидеть барина и чиновника, но не научилаи не могла научить, где искать ответа на все эти вопросы". Лишьнебольшая часть крестьянства разрешала эти противоречия вреволюционную сторону. "Большая часть крестьянства плакала имолилась, резонерствовала и мечтала, писала прошения и посылала"ходателей", — совсем в духе Льва НиколаевичаТолстого!" И резюме: "Толстой отразил наболевшую ненависть,созревшее стремление к лучшему, желание избавиться от прошлого, —и незрелость мечтательности, политической невоспитанности,революционной мягкотелости" ("Лев Толстой как зеркалорусской революции", т. XII, стр. 332—335).

Наиболеетепло, наиболее положительно для Толстого написан Лениным егонекролог. Было бы однако огромной ошибкой представлять себе, будторастроганный, так сказать, фактом смерти великого старца ВладимирИльич немножко перегнул палку в сторону положительной оценки. Этаоценка, как и все другие у Л., многостороння и диалектична. Если вцитированной нами выше последней статье Л. о Толстом особенноподчеркнуто предостережение от увлечений толстовством в какой бы тони было дозе, то из этого всего не следует, что этим самымзачеркиваются те высокие похвалы, та высокая оценка художественныхпроизведений Толстого, которая дана в некрологе. Автор "АнныКарениной" и народных рассказов рисует "Россию, оставшуюсяпосле 1861 года в полукрепостничестве, Россию деревенскую, Россиюпомещика и крестьянина". "Рисуя эту полосу в историческойжизни России, Л. Толстой сумел поставить в своих работах стольковеликих вопросов, сумел подняться до такой художественной силы, чтоего произведения заняли одно из первых мест в мировой художественнойлитературе. Эпоха подготовки революции в одной из стран, придавленнойкрепостниками, выступила, благодаря гениальному освещению Толстого,как шаг вперед в художественном развитии всего человечества"("Л. Н. Толстой", т. XIV, стр. 400).

Этаоценка содержит утверждение огромной методологической ценности. "Шагвперед в художественном развитии всего человечества" признаетсяздесь результатом двух факторов. Основным является гигантскийматериал, так сказать напрашивающийся на то, чтобы быть художественновыраженным. Такого порядка великий общественный материал, имеющийобщечеловеческую ценность, как видно из слов Ленина, оказываетсяналицо там, где в широкой мере подготовляется глубокая революция.Вторым фактором является "гениальное освещение", т. е.высокое художественное оформление этого материала. Отсюда можносделать такой вывод: если налицо дан биологически гений, т. е. вся тасумма природных дарований, которой, скажем, обладал Л. Толстой, но недан великий социальный материал, — то человеческое искусство несделает шага вперед: в лучшем случае мы будем иметь искусного мастераформы, который повторит какие-нибудь зады или, за отсутствиемсодержания, пустится в формальные изощрения. Ну, а если великоесодержание дано, а нет подходящего гения? Такая постановка вопросанеправильна. Во-первых, как видно уже из высказываний самого Л., неодин Толстой воспользовался вышеуказанным великим материалом: еслиназывать только писателей первоклассных, то, не отходя отхарактеристик самого Л., можно указать на Салтыкова-Щедрина и наГлеба Успенского. Вообще же вопрос о наличии гениального рупора дляуже складывающегося в недрах общества нового образа мыслей и чувствразрешается тем обстоятельством, что биологически количествоталантливости, количество дарований с точки зрения натуральной должнобыть во всякую данную эпоху приблизительно равным, но только эпохиглухие, серые приводят большинство своих дарований к увяданию, эпохиже яркие, революционные (в особенности в период подготовкиреволюции), когда художественно идеологические формулировкиоказываются единственно возможными, т.к. для активного политическоготворчества в широких формах время еще не пришло, выделяют особобольшое количество талантов, богато оплодотворенных самой эпохой.

Дальшеследуют у Л. многознаменательные строки во славу Толстого:"Толстой-художник известен ничтожному меньшинству даже в России.Чтобы сделать его великие произведения действительно достоянием всех,нужна борьба и борьба против такого общественного строя, которыйосудил миллионы и десятки миллионов на темноту, забитость, каторжныйтруд и нищету, нужен социалистический переворот. И Толстой не толькодал художественные произведения, которые всегда будут ценимы ичитаемы массами, когда они создадут себе человеческие условия жизни,свергнув иго помещиков и капиталистов, — он сумел сзамечательной силой передать настроение широких масс, угнетенныхсовременным порядком, обрисовать их положение, выразить их стихийноечувство протеста и негодования" ("Л. Н. Толстой", томXIV, страница 400). В то же самое время Л. ни на мгновение незакрывает глаз на ограниченность Толстого. Он говорит: "Ногорячий протестант, страстный обличитель, великий критик обнаружил,вместе с тем, в своих произведениях такое непонимание причин кризисаи средств выхода из кризиса, надвигавшегося на Россию, котороесвойственно только патриархальному, наивному крестьянину, а неевропейски образованному писателю" (там же, стр. 401).

Внекрологе мы еще имеем одно чрезвычайно важное для всего нашеголитературоведения положение. "...Правильная оценка Толстого, —пишет Л., — возможна только с точки зрения того класса, которыйсвоей политической ролью и своей борьбой во время первой развязкиэтих противоречий, во время революции, доказал свое призвание бытьвождем в борьбе за свободу народа и за освобождение масс отэксплуатации, — доказал свою беззаветную преданность делудемократии и свою способность борьбы с ограниченностью инепоследовательностью буржуазной (в том числе и крестьянской)демократии, — возможна только с точки зрениясоциал-демократического пролетариата" (там же, стр. 402).

Нельзяне привести здесь довольно большую цитату из ст. "Л. Н. Толстойи современное рабочее движение", в которой в несколько скрытойформе заложено учение Ленина о взаимоотношении общественногосодержания и художественной формы в литературном творчестве. Ленинговорит: "Критика Толстого не нова. Он не сказал ничего такого,что не было бы задолго до него сказано и в европейской и в русскойлитературе теми, кто стоял на стороне трудящихся. Но своеобразиекритики Толстого и ее историческое значение состоит в том, что она стакой силой, которая свойственна только гениальным художникам,выражает ломку взглядов самых широких народных масс в Россииуказанного периода и именно деревенской, крестьянской России. Ибокритика современных порядков у Толстого отличается от критики тех жепорядков у представителей современного рабочего движения именно тем,что Толстой стоит на точке зрения патриархального, наивногокрестьянина. Толстой переносит его психологию в свою критику, в своеучение. Критика Толстого потому отличается такой силой чувства, такойстрастностью, убедительностью, свежестью, искренностью, бесстрашием встремлении "дойти до корня", найти настоящую причинубедствий масс, что эта критика действительно отражает перелом вовзглядах миллионов крестьян, которые только что вышли на свободу изкрепостного права и увидели, что эта свобода означает новые ужасыразорения, голодной смерти, бездомной жизни среди городских"хитровцев" и т. д. Толстой отражает их настроение такверно, что сам в свое учение вносит их. наивность, их отчуждение отполитики, их мистицизм, желание уйти от мира, "непротивлениезлу", бессильные проклятия по адресу капитализма и "властиденег". Протест миллионов крестьян и их отчаяние — вот чтослилось в учении Толстого" (т. XIV, стр. 405).

Вэтой замечательной цитате надо различать две мысли: Толстой отражаетнастроение тех, выразителем кого он является, "так верно",что даже портит с идеологической точки зрения свое учение, ибопротест оказывается у него сплетенным с отчаянием в отличие отрабочего движения, полного протеста, но чуждого отчаяния. Конечно сточки зрения общественного содержания, с точки зрения революционностиэффекта, чистоты воздействия такая "верность" печальна. Ноэта же "верность" дает Толстому "силу чувства,страстность, убедительность, свежесть, искренность, беспощадность",а все это, по мнению Л., и является главной заслугой Толстого, ибо"критика Толстого не нова", т. е., изложи Толстой своюкритику без этой силы страсти — он ничего не прибавил бы ккультуре. При наличии же силы страсти "не новая", ночрезвычайно значительная "критика" его оказалась "шагомвперед в искусстве всего человечества". От читателя неускользнет вся огромная важность этого суждения Ленина.

СтатьиЛ. О Толстом нуждаются в особенно пристальном рассмотрении: они даютво всем главном исчерпывающее истолкование такого гигантскоголитературного и общественного явления, как творчество и учениеТолстого, представляя собою блистательный образец примененияленинского метода к литературоведению.

Сравнительномало Ленин писал о современниках. Здесь внимание его привлекала вособенности огромная фигура М. Горького. Ленин видел в нем великогописателя, по направлению своего творчества в основном —пролетарского писателя. Он радовался тому, что Горький иорганизационно пришел к большевикам. Он глубоко огорчался тем, чтобудучи в партии, Горький впадал в некоторые заблуждения (уход его к"впередовцам" и все с ним связанное). Но никогда Л. неотрекался от Горького, всегда он проявлял к нему товарищескуюпредупредительность, и если боролся иногда с ним, то борьба эта былав сущности борьбой "за Горького". В своем письме к АлексеюМаксимовичу в 1909 Л. писал: "Своим талантом художника Выпринесли рабочему движению России — да и не одной России —такую громадную пользу, Вы принесете еще столько пользы, что ни вкаком случае непозволительно для вас давать себя во власть тяжелымнастроениям, вызванным эпизодами заграничной борьбы. Бывают условия,когда жизнь рабочего движения порождает неминуемо эту заграничнуюборьбу и расколы, и свару, и драку кружков — это не потомучтобы рабочее движение было внутренне слабо и социал-демократиявнутренне ошибочна, а потому, что слишком разнородны и разнокалиберныте элементы, из которых приходится рабочему классу выковывать себесвою партию. Выкует во всяком случае, выкует превосходнуюреволюционную социал-демократию в России, выкует скорее, чем кажетсяиногда с точки зрения треклятого эмигрантского положения, выкуетвернее, чем представляется, если судить по некоторым внешнимпроявлениям и отдельным эпизодам..." ("Два письма A.M.Горькому", т. XIV, стр. 189). Когда буржуазная печать начала"смаковать" как самую "сенсационную новость"слухи об исключении Горького из партии, Л. гневно отвечал: "Напрасностараются буржуазные газеты. Товарищ Горький слишком крепко связалсебя великими художественными произведениями с рабочим движениемРоссии и всего мира, чтобы ответить им иначе, как презрением"(т. XIV, стр. 211). Во времена наиболее острых идеологическихрасхождений с Горьким Ленин, не колеблясь, писал: "...Горькийбезусловно крупнейший представитель пролетарского искусства, которыймного для него сделал и еще больше может сделать" ("Заметкипублициста", т. XIV, стр. 298).

Изэтого не следует, что Л. замалчивал политические ошибки Горького впору его "впередовского" отхода. Говоря об одном из егооткрытых писем того времени, Л. заявляет: "На мой взгляд письмоГорького выражает чрезвычайно распространенные предрассудки не толькомелкой буржуазии, но и части находящихся под ее влиянием рабочих. Всесилы нашей партии, все усилия сознательных рабочих должны бытьнаправлены на упорную, настойчивую всестороннюю борьбу с этимипредрассудками". Очень интересно и с необычайной для Лениналиричностью, показывающей, как дорог был для него Горький, он пишет,узнав о факте приветствия Горького Временному правительству: "Горькоечувство испытываешь, читая это письмо, насквозь пропитанное ходячимиобывательскими предрассудками. Пишущему эти строки случалось, присвиданиях на острове Капри с Горьким, предупреждать его и упрекать заего политические ошибки. Горький парировал эти упреки своейнеподражаемо-милой улыбкой и прямодушным заявлением: "Я знаю,что я плохой марксист. И потом, все мы, художники, немногоневменяемые люди". Нелегко спорить против этого. Нет сомнения,что Горький — громадный художественный талант, который принес ипринесет много пользы всемирному пролетарскому движению. Но зачем жеГорькому браться за политику?" ("Письма из далека", т.XX, стр. 41).

Конечноиз этого замечания Л. глупо делать вывод, будто бы действительно"некоторая невменяемость" является неизбежной чертойхудожника или что художник по какому-то своему внутреннему существунепременно плохой политик. На такую неверную точку зрения стали поотношению к Горькому Г. В. Плеханов и в значительной степени также В.В. Воровский. Наоборот, Ленин ценил в художнике крепкую, ясную мысль;он недаром так высоко ставил "Что делать?" Чернышевского.Из отношения Л. к Горькому, как из отношения к художникам МарксамиЭнгельса, можно вывести однако заключение о необходимости известнойснисходительности, известного умения прощать отдельные неточности,неясности, идеологические срывы художника, если все это восполняетсяталантом и главное — пламенным желанием художника служить делуреволюции.

7.ВысказыванияЛенина на литературные темы.—Каковы были лит-ые вкусы Владимира Ильича? В ряде мемуаров о Ленинепо этому поводу сохранились интересные свидетельства, относящиеся кбытности Ленина в ссылке. "По вечерам, — пишет например Н.К. Крупская, — Владимир Ильич обычно читал или книжки пофилософии — Гегеля, Канта, французских материалистов, или —когда очень устанет — Пушкина, Лермонтова, Некрасова. КогдаВладимир Ильич впервые появился в Питере, и я его знала только порассказам, слышала я от Степана Ивановича Радченко, что ВладимирИльич только серьезные книжки читает, в жизни не прочел ни одногоромана. Я подивилась; потом, когда мы познакомились ближе сВладимиром Ильичем, как-то ни разу не заходил у нас об этом разговор,и только в Сибири я узнала, что все это чистая легенда. ВладимирИльич не только читал, но много раз перечитывал Тургенева, Л.Толстого, "Что делать?" Чернышевского, вообще прекраснознал и любил классиков. Потом, когда большевики стали у власти, онпоставил Госиздату задачу — переиздание в дешевых выпускахклассиков.

Вальбоме Владимира Ильича, кроме карточек родственников и старыхкаторжан, были карточки Золя, Герцена и несколько карточекЧернышевского" ("Воспоминания оЛенине",Гиз, Москва — Ленинград, 1931, стр. 32—33).

Вдругом месте своих воспоминаний она говорит: "...в Сибири узналая, что Ильич не меньше моего читал классиков, не только читал, но иперечитывал не раз Тургенева, например. Я привезла с собою в СибирьПушкина, Лермонтова, Некрасова.

ВладимирИльич положил их около своей кровати, рядом с Гегелем, и перечитывалих по вечерам вновь и вновь. Больше всего он любил Пушкина. Но нетолько форму ценил он. Например он любил роман Чернышевского "Чтоделать?", несмотря на малохудожественную, наивную форму его. Ябыла удивлена, как внимательно читал он этот роман и какие тончайшиештрихи, которые есть в этом романе, он отметил. Впрочем, он любилвесь облик Чернышевского, и его сибирском альбоме были две карточкиэтого писателя, одна надписанная рукой Ильича, — год рождения исмерти. В альбоме Ильича были еще карточки Эмиля Золя, а из русских —Герцена и Писарева. Писарева Владимир Ильич в свое время много читали любил. Помнится, в Сибири был также "Фауст" Гете нанемецком языке и томик стихов Гейне" (там же, стр. 187—188).

Ленинособенно ценил крепкий, социальный реализм, дающий художественносгущенное изображение общественных явлений через их типичновыразительные примеры. Так, т. Крупская пишет: "Возвращаясь изСибири, в Москве Владимир Ильич ходил раз в театр, смотрел "ИзвозчикГеншель", потом говорил, что ему очень понравилось. В Мюнхене изкниг, нравившихся Владимиру Ильичу, помню роман Гергардта "Beimama" (У мамы), "Büttnerbauer" (Крестьянин)Поленца" (там же, стр. 188). Но и монументальный символизм,который возвышает ту же социальную действительность черезхудожественное сгущение до обобщающих кристаллов, почти, можносказать, до художественной абстракции, не был чужд Л. Так, т.Крупская свидетельствует, что Л. в бессонные ночи зачитывалсяВерхарном. Сюда же относится, по моему мнению, тот факт, что, попавна немецкое и довольно слабое представление "Живого трупа"Толстого, Ильич, по свидетельству т. Крупской, "напряженно ивзволнованно следил за игрой". Уже больным Л. с особымудовольствием слушал рассказы Джека Лондона, когда они были полныистинного пафоса, и смеялся над ними, когда в них проявлялся ложный,мещанский сентиментализм.

Л.очень часто и чрезвычайно удачно иллюстрировал свои статьи и речицитатами и образцами из различных писателей. Особенно охотно цитируетон Щедрина, но также Гоголя, Гончарова, Толстого, Тургенева,Помяловского, Короленко, Чехова, даже Андреева, и наконецМаяковского.

МанеруМаяковского Л. не любил. Ему вообще претила чрезмерная напряженность,неестественность всяких ультрасовременных изысков. Но стихотворениеМаяковского "Прозаседавшиеся", в котором с большим юморомвысмеивалась страсть даже хороших большевиков к заседаниям, вызваловеселое настроение Ленина и использование этих острых строк для своихпублицистических целей (том XXVII, стр. 177). Несомненно, если бы уЛ. было время ближе познакомиться с творчеством Маяковского, вособенности с творчеством последних лет, свидетелем которого он ужене был, он бы в общем положительно оценил этого крупнейшего союзникакоммунизма в поэзии.

Скажемздесь несколько слов о глубочайшей простоте ленинской манерыизложения, простоте, неразрывно соединявшейся с убедительностью.Ленин с негодованием относился ко всякому сюсюканию с рабочими, кзамене серьезного обсуждения вопроса "прибаутками и фразами"(Сочинения, том IV, стр. 461—462). В речах и статьях Ильичарабочие всегда видели, что Ильич, как выразился один рабочий, говоритс ними "всерьез". "Главное внимание должно бытьобращено на то, чтобы поднимать рабочих до революционеров, отнюдь нена то, чтобы опускаться самим непременно до рабочей массы, как хотятэкономисты, непременно до "рабочих-середняков", как хочет"Свобода" (поднимающаяся в этом отношении на вторуюступеньку экономической "педагогии"). Я далек от мыслиотрицать необходимость популярной литературы для рабочих и особопопулярной (только конечно не балаганной) литературы для особенноотсталых рабочих. Но меня возмущает это постоянное припутываниепедагогии к вопросам организации. Ведь вы, господа-радетели о"рабочем-середняке", в сущности скорее оскорбляете рабочихсвоим желанием непременно нагнуться, прежде чем заговорить о рабочейполитике или рабочей организации. Да говорите же вы о серьезных вещахвыпрямившись и предоставьте педагогию педагогам, а не политикам и неорганизаторам!" (там же).

Черезтри года [в июне 1905] Владимир Ильич вновь возвратился к затронутомуим в "Что делать?" вопросу и писал: "В политическойдеятельности соц.-дем. партии всегда есть и будет известный элементпедагогики: надо воспитывать весь класс наемных рабочих к роли борцовза освобождение всего человечества от всякого угнетения, надопостоянно обучать новые и новые слои этого класса, надо уметь подойтик самым серым, неразвитым, наименее затронутым нашей наукой и наукойжизни представителям этого класса, чтобы суметь заговорить с ними,суметь сблизиться с ними, суметь выдержанно, терпеливо поднять их досоциал-демократического сознания, не превращая нашего учения в сухуюдогму, уча ему не одной книжкой, а и участием в повседневнойжизненной борьбе этих самых серых и самых неразвитых слоевпролетариата. В этой повседневной деятельности есть, повторяем,известный элемент педагогики. Социал-демократ, который забыл бы обэтой деятельности, перестал бы быть социал-демократом. Это верно. Ноу нас часто забывают теперь, что социал-демократ, который задачиполитики стал бы сводить к педагогике, тоже — хотя по другойпричине — перестал быть социал-демократом. Кто вздумал бы изэтой "педагогики" сделать особый лозунг, противопоставлятьее "политике", строить на этом противопоставлении особоенаправление, апеллировать к массе во имя этого лозунга, против"политиков" социал-демократии, тот сразу и неизбежноопустился бы до демагогии" (т. VII, стр. 308—309). Этолишь пояснение того, что сказано было раньше и что определяеттребования Ильича к популярной литературе.

Необыкновеннояркую характеристику соединения глубины и убедительности мысли спопулярностью в практике Л. дает т. Сталин в заметке "Силалогики" в его брошюре "О Ленине". Вот что говорит тамт. Сталин: "Замечательны были две речи Ленина, произнесенные наэтой конференции: о текущем моменте и об аграрном вопросе. Они ксожалению не сохранились. Это были вдохновенные речи, приведшие вбурный восторг всю конференцию. Необычайная сила убеждения, простотаи ясность, аргументаций, короткие и всем понятные фразы, отсутствиерисовки, отсутствие головокружительных жестов и эффектных фраз,бьющих на впечатление, — все это выгодно отличало речи Ленинаот речей обычных парламентских ораторов. Но меня пленила тогда не этасторона речей Ленина. Меня пленила та непреодолимая сила логики вречах Ленина, которая несколько сухо, но зато основательно овладеваетаудиторией, постепенно электризует ее и потом берет ее в плен, какговорят, без остатка. Я помню, как говорили тогда многие изделегатов: "Логика в речах Ленина — это какие-товсесильные щупальцы, которые охватывают тебя со всех сторон, клещамии из объятий которых нет мочи вырваться: либо сдавайся, либо решайсяна полный провал"".

Исключительнуюценность для характеристики ленинских воззрений на литературу,искусство и на лит-ую политику партии имеют его разговоры с КларойЦеткин. Не говоря уже о том, что т. Клара Цеткин является свидетелем,заслуживающим всяческого доверия, пишущий эти строки позволяет себесделать еще следующее замечание. Работая несколько лет в областикультуры под непосредственным руководством Л., он разумеется имелнесколько широких и глубоких бесед с великим вождем по вопросамкультуры в целом, по вопросам народного образования в частности, атакже искусства и художественной литературы. Он не может разрешитьсебе излагать эти беседы. Авторитет Ленина неизмерим; было быпреступлением освятить этим авторитетом какой-нибудь субъективныйвзгляд, который прокрался бы в такое изложение, сделанное наосновании воспоминаний без точных записей, на расстоянии многих лет.Но автор этой статьи может с уверенностью сказать, что мысли Ленинапо этому предмету, излагаемые в нижеследующих цитатах из воспоминанийо нем Клары Цеткин, находятся в полном соответствии с тем, чтосохранилось в его воспоминании, как подлинные руководящие директивыЛенина. Вот что передает нам Клара Цеткин: "Пробуждение новыхсил, работа их над тем, чтобы создать в Советской России новоеискусство и культуру, — сказал он, — это хорошо, оченьхорошо. Бурный темп их развития понятен и полезен. Мы должны нагнатьто, что было упущено в течение столетий, и мы хотим этого.Хаотическое брожение, лихорадочные искания новых лозунгов, лозунги,провозглашающие сегодня "осанну" по отношению копределенным течениям в искусстве и в области мысли, а завтракричащие "распни его", — все это неизбежно. Революцияразвязывает все скованные до того силы и гонит их из глубин наповерхность жизни. Вот вам один пример из многих. Подумайте о томвлиянии, которое оказывали на развитие нашей живописи, скульптуры иархитектуры люди и прихоти царского двора, равно как вкус и причудыгоспод аристократов и буржуазии. В обществе, базирующемся на частнойсобственности, художник производит товары для рынка, он нуждается впокупателях. Наша революция освободила художников от гнета этихвесьма прозаических условий. Она превратила Советское государство вих защитника и заказчика. Каждый художник, всякий, кто себя таковымсчитает, имеет право творить свободно, согласно своему идеалу,независимо ни от чего".

"Но,понятно, — добавил сейчас же Ленин, — мы —коммунисты. Мы не должны стоять сложа руки и давать хаосуразвиваться, куда хочешь. Мы должны вполне планомерно руководить этимпроцессом и формировать его результаты" (разрядка здесь и далеенаша —А.Л.).

Затемследует интересное изложение мыслей Л. об устойчивых достиженияхчеловеческого искусства, о лучших результатах наиболее зрелыхэстетических эпох в истории человечества и о современных исканияхупадочной буржуазии. По этому поводу у нас еще до сих пор имеютсяразногласия. Важно констатировать, что думал по этому поводу и какчувствовал в этом отношении наш вождь. Я должен тотчас жеоговориться: в конкретных вопросах искусства, в вопросах вкуса Л. былдо чрезвычайности скромен. Всякое свое суждение он обыкновенносопровождал словами: "Я тут совсем не специалист", или "этомое личное мнение: легко может быть, что я ошибаюсь". Вместе стем я должен подчеркнуть, что лично я питаю огромное доверие к вкусуВладимира Ильича и считаю, что и в этих областях, где он высказывалсяс такой чрезвычайной осторожностью и скромностью, он, как и еголучший ученик, в этом отношении занимающий обыкновенно такую жепозицию, неизменно был прав в своих суждениях.

Л.говорил т. Цеткин: "Мы чересчур большие "ниспровергатели вживописи". Красивое нужно сохранить, взять его как образец,исходить из него, даже если оно "старое". Почему нам нужноотворачиваться от истинно-прекрасного, отказываться от него, как отисходного пункта для дальнейшего развития, только на том основании,что оно "старо"? Почему надо преклоняться перед новым, какперед богом, которому надо покориться только потому, что "этоново"?" "... Бессмыслица, сплошная бессмыслица. Здесь— много художественного лицемерия и, конечно, бессознательногопочтения к художественной моде, господствующей на Западе. Мы хорошиереволюционеры, — но мы чувствуем себя почему-то обязаннымидоказать, что мы тоже стоим "на высоте современной культуры".Я же имею смелость заявить себя "варваром". Я не в силахсчитать произведения экспрессионизма, футуризма, кубизма и прочих"измов" высшим проявлением художественного гения. Я их непонимаю. Я не испытываю от них никакой радости".

Нобыть может всего важнее то, что высказал Ленин т. Цеткин об общейсоциальной роли искусства: "...Важно не наше мнение обискусстве. Важно также не то, что дает искусство нескольким сотням,даже нескольким тысячам общего количества населения, исчисляемогомиллионами. Искусство принадлежит народу. Оно должно уходить своимиглубочайшими корням и в самую толщу широчайших народных масс. Онодолжно объединять чувство, мысль и волю этих масс, подымать их. Онодолжно пробуждать в них художников и развивать их. Должны ли мынебольшому меньшинству подносить сладкие утонченные бисквиты, тогдакак рабочие и крестьянские массы нуждаются в черном хлебе? Я понимаюэто, само собою разумеется, не только в буквальном смысле слова, но ифигурально, мы должны всегда иметь перед глазами рабочих и крестьян.Ради них мы должны научиться хозяйничать, считать. Это относитсятакже к области искусства и культуры".

Приведемеще одно замечательное место из воспоминаний т. Цеткин, из которогоясно видно, что Л. вовсе не думал, будто бы социалистическоеискусство ограничится какими-то примитивными формами, якобысоответствующими слабой культурной подготовке масс. "Кто-то изнас, я не помню кто именно, заговорил по поводу некоторых особеннобросающихся в глаза явлений из области искусства и культуры, объясняяих происхождение "условиями момента". Л. на это возразил:"Знаю хорошо. Многие искренно убеждены в том, что panem etcircenses ("хлебом и зрелищем") можно преодолеть трудностии опасности теперешнего периода. Хлебом — конечно! Что касаетсязрелищ, — пусть их! Не возражаю. Но пусть при этом не забывают,что зрелища — это не настоящее большое искусство, а скорееболее или менее красивое развлечение. Не надо при этом забывать, чтонаши рабочие и крестьяне нисколько не напоминают римскоголумпен-пролетариата. Они не содержатся на счет государства, асодержат трудом своим государство. Они "делали" революцию изащищали дело последней, проливая потоки крови и принося бесчисленныежертвы. Право, наши рабочие и крестьяне заслуживают чего-то большего,чем зрелищ. Они получили право на настоящее великое искусство. Потомумы в первую очередь выдвигаем самое широкое народное образование ивоспитание. Оно создает почву для культуры, конечно, при условии, чтовопрос о хлебе разрешен. На этой почве должно вырасти действительноновое великое коммунистическое искусство, которое создаст формусоответственно своему содержанию. На этом пути нашим "интеллигентам"предстоит разрешить огромной важности и благородные задачи. Поняв иразрешив эти задачи, они покрыли бы свой долг перед пролетарскойреволюцией, которая и перед ними широко раскрыла двери, ведущие их изнизменных жизненных условий, которые так мастерски охарактеризованы в"Коммунистическом манифесте", — на простор" (тамже, стр. 51).

Вотгордый и блистательный завет Л. искусствоведам и художникам,литературоведам и писателям.

8.Ленин и современное марксистское литературоведение.—Все ленинское наследство должно быть самым внимательным образомисследовано литературоведами, начиная от философских построенийВладимира Ильича, его исторической концепции, его политическихвоззрений и кончая непосредственно литературными высказываниями.Часто бывает, что брошенные казалось бы вскользь замечания ВладимираИльича содержат на самом деле целую программу действий длялитературоведа, намечают вехи его методологического пути, приобретаютдирективное значение.

"...Социолог-материалист, делающий предметом своего изучения определенныеобщественные отношения людей, тем самым уже изучает и реальныхличностей, из действий которых и слагаются эти отношения.Социолог-субъективист, начиная свое рассуждение якобы с "живыхличностей", на самом деле начинает с того, что вкладывает в этиличности такие "помыслы и чувства", которые он считаетрациональными (потому что, изолируя своих "личностей" отконкретной общественной обстановки, он тем самым отнял у себявозможность изучить действительные их помыслы и чувства), т. е."начинает с утопии"..." ("Экономическоесодержание народничества", т. I, стр. 280). Это чрезвычайносущественное положение Л., будучи примененным в литературе, указываетна то, что литературовед, имеющий перед собой "реальнуюличность", ни в каком случае не должен начинать своеисследование от этой личности как якобы первопричины. Он долженотправляться от общественных отношений, ибо только это исследованиедает ключ к реальному пониманию личности.

Требуяот всякого исследования конкретности, т. е. подлинного изучениядействительно объективного материала, который и должен быть потомосвещен и объяснен при помощи применениядиалектико-материалистического метода, Л. всякое исследование, сталобыть и литературоведческое, считал необходимым поставить на широкуюнаучную базу. Среди наших литературоведов, в особенности в порупечального примата переверзевских взглядов, можно было встретитьлюдей, которые считали, что литературоведе-

ниемарксистско-ленинского характера должно опираться исключительно насоциальные науки как таковые. Они чрезвычайно скептически относилиськ привлечению сюда наук биологических, психологических,лингвистических и т. д. Между тем мы имеем прямое указание Л. нанеобходимость привлечения всех этих разделов знания каквспомогательных. Правда, Л. перечисляет эти отрасли знания какисточники "истории познания вообще". Но всякому ясно, чтоистория и теория литературы относятся к такой общей истории познанияцеликом. Вот эти замечательные указания Ленина:

Историяфилософии следовательно: - Кратко, история познания вообще

Всяобласть знания - Вот те области знания, из коих должна сложитьсятеория познания и диалектика:

Историяотдельных наук.

Историяумственного развития ребенка

Историяумственного развития животных

Историяязыка

+психология

+физиология органов чувств

(XIIЛенинский сборник, стр. 314).

Довольнорезкие отзывы Л. (вслед за Энгельсом и Марксом) о попытках прямогоперенесения биологических законов в область исследования социальныхотношений нисколько не противоречат этому знаменательному перечнюпривходящих знаний. Марксистская социология "снимает"биологию, но горе тому, кто не поймет этого гегелевского выражения,которое сам Ленин тщательно истолковал: "Снять — этозначит кончить, но так, что конченное сохраняется в высшем синтезе".Это значит, что биологические факторы больше не являютсядоминирующими в общественной жизни человека, но это не значит, чтоможно вовсе игнорировать строение и функции его организма, в томчисле мозга, болезни и т. п. Все это приобретает новый характер, всеэто глубоко видоизменяется новыми социальными силами, но не исчезает.Литературовед, который считал бы возможным совершенно игнорироватьзачатки эстетического чувства у животных или развитиевпечатлительности и творчества у ребенка или богатейшие сокровища,которые еще лежат неисследованными в области коллективного творчестваязыков, был бы узким исследователем, к которому конечно можноотнестись снисходительно, поскольку мы находимся в начале нашейработы, но со стороны которого было бы смешно ставить себя в примермнимой чистоты марксистского исследования.

ЗаветыЛ. современному литературоведению ни в коей мере не академичны.Искусство для него никогда не было самоцелью; как мы видели выше, онставил перед ним задачу "объединить чувство, мысль и волю масс,подымать их" (из воспоминаний Кл. Цеткин). За такоевоинствующее, боевое, партийное искусство, Владимир Ильич боролся свеличайшей энергией. Прекрасным свидетельством этой борьбы являетсяего статья "Партийная организация и партийная литератуpa",относящаяся к эпохе первой революции [1905]. Поводом для написанияэтой статьи было желание упорядочить политическую литературу партии,ее публицистику, ее научные издания и пр. Но разумеется объективноезначение статьи выходит за эти рамки, и суждения Л. прекрасноприменяются ко всей художественной литературе той поры. "Литература,— писал Л., — может теперь даже "легально" бытьна 9/10 партийной. Литература должна стать партийной. В противовесбуржуазным нравам, в противовес буржуазной предпринимательской,торгашеской печати, в противовес буржуазному литературному карьеризмуи индивидуализму, "барскому анархизму" и погоне за наживой,— социалистический пролетариат должен выдвинуть принциппартийной литературы, развить этот принцип и провести его в жизнь ввозможно более полной и цельной форме".

"Вчем же состоит этот принцип партийной литературы? Не только в том,что для социалистического пролетариата литературное дело не можетбыть орудием наживы лиц или групп, оно не может быть вообщеиндивидуальным делом, независимым от общего пролетарского дела. Долойлитераторов беспартийных! Долой литераторов сверхчеловеков!Литературное дело должно стать частью общепролетарского дела,"колесиком и винтиком" одного единого, великогосоциал-демократического механизма, приводимого в движение всемсознательным авангардом всего рабочего класса. Литературное делодолжно стать составной частью организованной, планомерной,объединенной социал-демократической партийной работы".

""Всякоесравнение хромает", говорит немецкая пословица. Хромает и моесравнение литературы с винтиком, живого движения с механизмом.Найдутся даже, пожалуй, истеричные интеллигенты, которые поднимутвопль по поводу такого сравнения, принижающего, омертвляющего,"бюрократизирующего" свободную идейную борьбу, свободукритики, свободу литературного творчества и т. д., и т. д. Посуществу дела, подобные вопли были бы только выражениембуржуазно-интеллигентского индивидуализма. Спору нет, литературноедело всего менее поддается механическому равнению, нивелированию,господству большинства над меньшинством. Спору нет, в этом делебезусловно необходимо обеспечение большего простора личнойинициативе, индивидуальным склонностям, простора мысли и фантазии,форме и содержанию. Все это бесспорно, но все это доказывает лишь то,что литературная часть партийного дела пролетариата не может бытьшаблонно отождествляема с другими частями партийного делапролетариата. Все это отнюдь не опровергает того чуждого и странногодля буржуазии и буржуазной демократии положения, что литературноедело должно непременно и обязательно стать неразрывно связанной состальными частями частью социал-демократической партийной работы.Газеты должны стать органами разных партийных организаций. Литераторыдолжны войти непременно в партийные организации. Издательства исклады, магазины и читальни, библиотеки и разные торговли книгами —все это должно стать партийным, подотчетным. За всей этой работойдолжен следить организованный социалистический пролетариат, всю ееконтролировать, во всю эту работу, без единого исключения, вноситьживую струю живого пролетарского дела, отнимая таким образом всякуюпочву у старинного, полу-обломовского, полу-торгашеского российскогопринципа: писатель пописывает, читатель почитывает" (т. VIII,стр. 387—388).

Отмежевываясьот "полу-азиатского" прошлого русской литературы, Л. сейчасже проводит резкую границу, которая не позволила бы нам пойти по неменее грязным путям западной буржуазной литературы. Он посвящает этойпроблеме блестящие строки: "Мы не скажем, разумеется, о том,чтобы это преобразование литературного дела, испакощенного азиатскойцензурой и европейской буржуазией, могло произойти сразу. Мы далекиот мысли проповедывать какую-нибудь единообразную систему или решениезадачи несколькими постановлениями. Нет, о схематизме в этой областивсего менее может быть речь. Дело в том, чтобы вся наша партия, чтобывесь сознательный социал-демократический пролетариат во всей Россиисознал эту новую задачу, ясно поставил ее и взялся везде и повсюду заее решение. Выйдя из плена крепостной цензуры, мы не хотим идти и непойдем в плен буржуазно-торгашеских литературных отношений. Мы хотимсоздать и мы создадим свободную печать не в полицейском толькосмысле, но также и в смысле свободы от капитала, свободы откарьеризма; мало того: также и в смысле свободы отбуржуазно-анархического индивидуализма".

"Этипоследние слова покажутся парадоксом или насмешкой над читателями.Как! закричит, пожалуй, какой-нибудь интеллигент, пылкий сторонниксвободы. Как! Вы хотите подчинения коллективности такого тонкогоиндивидуального дела, как литературное творчество! Вы хотите, чтобырабочие по большинству голосов решали вопросы науки, философии,эстетики! Вы отрицаете абсолютную свободу абсолютно-индивидуальногоидейного творчества!"

"— Успокойтесь, господа! Во-первых, речь идет о партийнойлитературе и ее подчинении партийному контролю. Каждый волен писать иговорить все, что ему угодно, без малейших ограничений. Но каждыйвольный союз (в том числе партия) волен также прогнать таких членов,которые пользуются фирмой партии для проповеди антипартийныхвзглядов" (т. VIII, стр. 388).

Поэтому поводу Л. дает гневную, яркую, по совершенству своей формы,можно сказать, классическую характеристику буржуазной "свободной"литературы: "...господа буржуазные индивидуалисты, мы должнысказать вам, что ваши речи об абсолютной свободе — однолицемерие. В обществе, основанном на власти денег, в обществе, гденищенствуют массы трудящихся и тунеядствуют горстки богачей, не можетбыть "свободы" реальной и действительной. Свободны ли вы отвашего буржуазного издателя, господин писатель? От вашей буржуазнойпублики, которая требует от вас порнографии в рамках и картинах,проституции в виде "дополнения" к "святому"сценическому искусству? Ведь эта абсолютная свобода есть буржуазнаяили анархическая фраза (ибо, как миросозерцание, анархизм естьвывернутая наизнанку буржуазность). Жить в обществе и быть свободнымот общества нельзя. Свобода буржуазного писателя, художника, актрисыесть лишь замаскированная (или лицемерно маскируемая) зависимость отденежного мешка, от подкупа, от содержания. И мы, социалисты,разоблачаем это лицемерие, срываем фальшивые вывески, — не длятого, чтобы получить неклассовую литературу и искусство (это будетвозможно лишь в социалистическом внеклассовом обществе), а для того,чтобы лицемерно свободной, а на деле связанной с буржуазиейлитературе противопоставить действительно свободную, открытосвязанную с пролетариатом литературу. Это будет свободная литература,потому что не корысть и не карьера, а идея социализма и сочувствиетрудящимся будут вербовать новые и новые силы в ее ряды. Это будетсвободная литература, потому что она будет служить не пресыщеннойгероине, не скучающим и страдающим от ожирения "верхним десятитысячам", а миллионам и десяткам миллионов трудящихся, которыесоставляют цвет страны, ее силу, ее будущность. Это будет свободнаялитература, оплодотворяющая последнее слово революционной мысличеловечества опытом и живой работой социалистического пролетариата,создающая постоянное взаимодействие между опытом прошлого (научныйсоциализм, завершивший развитие социализма от его примитивныхутопических форм) и опытом настоящего (настоящая борьба товарищейрабочих)" (т. VIII, стр. 389—390).

Несмотряна то, что со времени написания этой статьи прошло больше четвертивека, она до сего времени ни на йоту не потеряла своего глубочайшегозначения. Более того, основной принцип партийности литературы,служащей делу социалистического переустройства мира, в настоящеевремя так же актуален, как и развернутая в статье жесточайшая критикабуржуазной литературы, как и пламенная характеристика будущейсоциалистической литературы, служащей миллионам и десяткам миллионовтрудящихся. Статья "Партийная организация и партийнаялитература", содержащая руководящие указания по вопросамлитературной политики партии, лишний раз свидетельствует о том, какогромно было бы участие Л. в тех жгучих лит-ых спорах, которыеособенно широко развернулись после его кончины.

Партияследует по стопам Л. и с непререкаемой верностью развивает егоположения и применяет их к жизни. В ряде решений Центральногокомитета и авторитетных высказываний Центрального органа партии мыимеем богатейший дополнительный материал для построениялитературоведения, материал глубоко ленинского характера, хотяформально и выпадающий из задач нынешней статьи. РуководствоЦентрального комитета партии и вождя партии т. Сталина, проявляющегов вопросах литературы глубокую ленинскую чуткость, гарантирует наммаксимально-безболезненное развитие нашего литературоведения и самойлитературы. Работа тут предстоит чрезвычайно большая и сложная, ибоесли надо строго осудить всякого, кто полагает, что в нашем арсеналемы не имеем основных и важнейших определителей для нашейлитературоведческой работы, то надо также считать величайшимзаблуждением, даже позором, стремление замкнуться в повторение задов,отсутствие смелости в творческой работе, такую чрезмерную боязньневольной ошибки, которая парализует самую возможность идти вперед.

Марксистско-ленинскоелитературоведение переживает в настоящее время этап бурного роста. Вего борьбе против различных идеалистических и механистических систем,равно как и в его позитивной исследовательской работе, ленинскоенаследство является надежнейшим компасом. Излишне говорить, что мыимеем здесь в виду все ленинское наследство во всем его объеме,начиная от философских тетрадей и исторических исследований и кончаявысказываниями на темы пролетарской культуры или литературы, частотаящими в себе замечательные оценки явлений, которые должны лечь воснову специальных исследований. Характерный для всего наследства Л.дух боевой партийности, присущая этому наследству политическаязаостренность в соединении с философской глубиной и историческойконкретностью должны оплодотворить, уже оплодотворяют и будутоплодотворять марксистское литературоведение. Именно в атмосфереразвернутого социалистического строительства, которое и послепреждевременной и трагической смерти великого вождя партия продолжаларазвертывать в его духе и во все более захватывающих темпах,теоретическое наследство Л. является водителем современнойлитературной практики и пролетарской литературной теории.

Библиография:I. Сочинения Ленина, 2-е и 3-е издания, М. — Л., 1926—1932,31 тт. [27 тт. основных, тт. XXVIII и XXIX — письма Ленина, т.XXX — статьи, не вошедшие в основной корпус издания, т. XXXI —указатель (печатается)]. В этом собр. сочин. для литературоведаближайший интерес представляют следующие статьи: т. I — "Чтотакое "друзья народа" и как они воюют противсоциал-демократов?", "Экономическое содержаниенародничества и критика его в книге г. Струве"; т. II —"От какого наследства мы отказываемся"; т. III —"Развитие капитализма в России; т. IV — "Чтоделать?"; т. VIII — "Партийная организация ипартийная литература"; т. XI — "Аграрная программарусской социал-демократии": т. XII — "Памяти графаГейдена" и "Л. Н. Толстой как зеркало русской революции":т. XIII — Материализм и эмпириокритицизм"; т. XIV —"Письма к Горькому", "Басня буржуазной печати обисключении Горького", "Л. H. Толстой", "Толстой исовременное рабочее движение и Толстой и пролетарская борьба";т. XV — "Герои "оговорочки"", "Л. Н.Толстой и его эпоха"; т. XVI — Памяти Герцена"; т.XVII — "Народники о Н. K. Михайловском", "Критическиезаметки по национальному вопросу; т. XVIII — "Онациональной гордости великороссов; т. XIX — Империализм каквысшая стадия капитализма"; т. XXI — "Государство иреволюция"; т. XXIII — "Письмо президиуму конференциипролетарских культурно-просветительных организаций; т. XXIV —"Речь на I Всероссийском съезде работников просвещения исоциалистической культуры", "Об очистке русского языка";т. XXVII — "Талантливая книжка" (об А. Аверченко), "Омеждународном и внутреннем положении Советской республики" (оМаяковском). Подробнее — в библиографическом указателе: Ленин олитературе и искусстве, "Марксистско-ленинское искусствознание",1932, № 2 (указания всюду даны там по первому изданию сочиненийЛенина, в настоящее время уже устаревшему).

II.Сталин И., О Ленине, в сб. статей Сталина "О Ленине иленинизме", Гиз, М., 1931 (несколько изд.); Гиpивис С., Ленин обискусстве, "Культурный фронт, 1924, № 1; Язык Ленина, "Леф",1924, № 1 (ст. ст. Б. Казанского, В. Шкловского, Ю. Тынянова, Б.Эйхенбаума, Л. Якубинского и Б. Томашевского); Болдырев-Казаривов Д.А., Ленин и искусство, "Сибирские огни", 1924, № 2; ВейткинЕ., Воспоминания о Ленине, "Коммунист", 1924, № 27; ШафиpЯ., Язык Ленина, "Коммунистическая революция, 1924, № 2;Полянский В. (Лебедев П. И.), Ленин и литература, "Под знаменеммарксизма", 1924, № 2 (также и отдельное издание); СосновскийЛ., О Пушкине. За что любил Пушкина В. И. Ленин, "Правда",1924, № 127; Финкель А., О языке и стиле В. И. Ленина, вып. I,Харьков, 1925; Луначарский А. В., В. И. Ленин о науке и искусстве,"Народное просвещение", 1925, № 1; Полянский Вал., Ленин илитературная критика, "Воинствующий материалист", 1925, №2; Лелевич Г., Ленин о культуре и литературе, " Рабочийчитатель", 1925, № 2; Лепешинский П., Великий журналист нашейэпохи, "Журналист", 1925, № 2, 18); Дpейден С., Ленин иискусство, Л., 1926 (сборник); Луначарский А. В., Ленин и егоотношение к науке и искусству, Научный работник", 1926, № 1;Данилов В., Художественный образ в языке В. И. Ленина, "Новыймир", 1926, № 1; Беркович С., Культура, искусство и литература восвещении В. И. Ленина, "Молодая гвардия", 1926, № 2;Авербах Л., О пометках Ленина на статье В. Плетнева, "Налитературном посту", 1926, № 5—6; Брик О., Брюсов противЛенина, там же, 1926, № 5—6 (по поводу статьи В. Я. Брюсова"Свобода слова", "Весы, 1905, № И); Якубинский Л.,Ленин о "революционной фразе и смежных явлениях, "Печать иреволюция", 1926, № 6; Пельше Р., Ленин об искусстве, в его кн.Проблемы современного искусства, М., 1927; Полонский Вяч., В. И.Ленин и пролетарская культура, "Печать и революция", 1927,№ 7; Бонч-Бруевич Вл., Ленин и мир литераторов и ученых, "Налитературном посту", 1917, № 20; Полонский Вяч., В. И. Ленин обискусстве и литературе, "Новый мир", 1927, № 11;Бонч-Бруевич Влад., Ленин и Толстой, "Огонек, 1927, № 46;Крученых А., Приемы ленинской речи. К изучению языка Ленина, М.,1928; Раскольников Ф., Ленин о Толстом, в сб. Ленин о Толстом",Гиз, М. — Л., 1928; Фриче В., В. И. Ленин о классовом лице Л.Н. Толстого, "Пролетарская революция", 1928, № 4 (ср. Егоже, Л. Н. Толстой, изд. Комакадемии, М., 1928); Нусинов И. М., Л. Н.Толстой и В. И. Ленин, в сб. "Ленин и Толстой", изд.Комакадемии, М., 1928; Ломакин Арк., Ленин о Чернышевском, Гиз, 1918;Волин Б., Ленин и литература, "Октябрь", 1918, № 2;Ольминский М., Наше отношение к Л. II. Толстому, На литературномпосту", 1918, № 3; Волин Бор., Ленин о Толстом, "Налитературном посту, 1918, № 5; Ганецкий Я., Ленин о Горьком,"Правда", 1928, № 75; Волин Б., Ленин о Горьком, Октябрь,1928, № 7; Раскольников Ф., Еще о Толстом (ответ т. Луначарскому),"Красная новь", 1928, № 9; Бондарев Д. А., Толстой исовременность, Гиз, М. — Л., 1929; Беляков Г., История русскойлитературы XIX в. в свете ленинского учения о прусском и американскомпути развития, На литературном посту", 1929, № 2; Михайлов А.,Проблема пролетарской культуры в постановке Ленина и интерпретациитов. Луппола, "На литературном посту", 1930, № 8; КрупскаяН. К., Воспоминания о Ленине, Гиз, М. — Л., 1931 (вып. I и II);Цеткин Кл., Ленин о культуре, "На литературном посту, 1931, № 2(см. также выше в сб. С. Дрейдена); Бонч-Бруевич Вл., Ленин о поэзии.Набросок из воспоминаний, "На литературном посту", 1931, №4; Канаев Ф., За ленинскую критику взглядов Плеханова. О творчествеГорького, "РАПП", 1931, № 3; Асеев Н., Об отношении Ленинак Маяковскому, "На литературном посту", 1931, № 10; ЛелевичГ., Ленин и Горький, "Молодой большевик", 1931, № 11;Введенский Д. Н., Опыт изучения стиля и композиции политическихброшюр В. И. Ленина, "Русский язык в советской школе",1931, № 5; Бельчиков Н., К вопросу о ленинском наследстве влитературоведении, "Русский язык в советской школе", 1931,№ 8; Глаголев Н., Ленин и Плеханов о Л. Толстом, "Налитературном посту", 1931, № 20—21, 23; Ленобль Н.,Плеханов и Ленин о Толстом, "Молодая гвардия", 1931, №13—14; Динамов С., Боевые задачи марксистской критики,"Марксистско-ленинское искусствознание", 1932, № 1;Кирпотин В., Письмо тов. Сталина и задачи борьбы за ленинизм влитературоведении и критике, "Пролетарская литература, 1932, №1—2; Глаголев Н., За ленинскую критику взглядов Плеханова наБелинского, "Марксистско-ленинское искусствознание", 1932,№ 2; Ломтев Т., К вопросу о большевистской партийности в языкеЛенина, "Литература и язык в политехнической школе", 1932,№ 1; Л ейтес А., Ленин как литератор, "Литературная газета",1932, № 4; Кирпотин В., Ленин и литературная критика, "Налитературном посту", 1932, № 6; Горький М., В. И. Ленин, ГИХЛ,М. — Л., 1932 (изд. 1-е, Л., 1924; изд. 2-е, Л., 1931).

Вданную библиографию не введен ряд работ о марксистско-ленинскомтворческом методе, о ленинизме в литературной политике и пр. См. их вбиблиографии к соответствующим статьям "Литературнойэнциклопедии".

III.Быстрянский В., Систематический указатель к сочинениям В. И. Ленина,изд. 2-е, доп., изд. "Прибой", Л., 1924; Годкевич М. иIIIтернман М., Ленин. Опыт аннотированного систематического указателяпроизведений, Гиз Украины, Харьков, б. г. (1924); Булгакова Л. В.,Материалы для библиографии Ленина. 1917—1923, изд. "Прибой",Л., 1925; Шнеерсон Б. С., Библиографический указатель к собраниюсочинений Н. Ленина (В. Ульянова) (1893—1923 гг.), Гиз, М. —Л., 1926 [Указатели — хронологический, алфавитный и содержаниясобр. сочинений Ленина]; Лениниана, под общей ред. Л. Б. Каменева: т.I — Библиографический обзор русской литературы за 1924 г., подред. И. В. Владиславлева, Гиз, М. — Л., 1926; То же, т. II —за 1925, М. — Л., 1927; То же, т. III — за 1926, М. —Л., 1928; То же, т. IV (под общей редакцией Н. Бухарина и др.) —за 1927 г., сост. Биб-кой Института Ленина, М. — Л., 1929; Тоже, т. V (под общей ред. М. А. Савельева) — за 1928 г., М. —Л., 1930; Mежеричер О. Н., Алфавитный указатель работ В. И. Ленина,вошедших в 1-е изд. собр. сочин. [см. Ленин Н. (В. Ульянов), Собр.сочин., т. XX, дополнительный, ч. 2, 1917—1922 гг., Москва,1926, стр. 567—596]; Шнеерсон B. C., Библиографическийуказатель к XX дополнительному тому собр. сочин. Н. Ленина (В.Ульянова) (1895—1922 гг.). Со списками изд., в которых впервыепоявились произведения Ленина, и псевдонимами, которыми онпользовался, Гиз, М. — Л., 1927; Ташкаров П. М., Литературныеработы В. И. Ленина в 1917 г., Библиографический указатель к работамВ. И. Ленина в период февраль — октябрь 1917 г., Гиз, Москва,1927; Указатель к Ленинским сборникам I — VIII, Гиз, М. —Л., 1928 (Институт Ленина); Ленин и ленинизм. Алфавитно-предметныйуказатель литературы в Биб-ке Коммунистической академии, изд-воКомакадемин, М., 1928 (Коммунистическая академия, Библиотека);Предметный указатель к первому изданию сочинений В. И. Ленина, Гиз,М. — Л., 1930 (Институт Ленина при ЦК ВКП(б)] [составлен П. M.Ташкаровым, под ред. К. А. Попова]; Ежегодник ленинской иисторико-партийной библиографии, т. I — Обзор литературы поЛенину и ленинизму, истории ВКП(б) и ВЛКСМ, истории Коминтерна иКИМ'а за 1929 г., составлен Библиотекой ИМЭЛ, Партийное издательство,Л., 1932 [Институт Маркса — Энгельса — Ленина при ЦКВКП(б)], является продолжением обзоров ленинской литературы. Издание"Ленинианы" с выходом пятого тома прекращено; Ленин наиностранных языках, Библиографический указатель, под общей редакциейМ. А. Савельева, составлен Библиотекой Института Ленина, Гиз,[Ленинград], 1931 [Институт Ленина при ЦК ВКП(б)]; Ленин о литературеи искусстве, Библиографический указатель № 7, "Марксистско-ленинскоеискусствознание", 1932, № 2.

А.Луначарский.

{Лит.энц.}

Ленин,Владимир Ильич

(Ульянов).Род. 10 (22) апреля 1870 г., в Симбирске, в семье директорасимбирских народных училищ; ум. 21 января 1924 г., в Горках(Московской губ.). Политический и государственный деятель, один извождей международного коммунистического движения. Марксист,основатель российской коммунистической партии и советскогогосударства. По образованию юрист. Один из организаторов "Союзаборьбы за освобождение рабочего класса", сторонник созданиясоциал-демократической партии как организации профессиональныхреволюционеров; издатель и один из редакторов общероссийскойполитической газеты "Искра" (с 1902); с 1903 г. —глава РСДРП(б). Неоднократно подвергался арестам (1895) и ссылкам(1897, Шушенское), был вынужден жить и работать за границей (Мюнхен,Лондон, Женева — с 1900, 1905—1917 — Финляндия,Польша, Швейцария) или находиться на территории России на нелегальномположении. Возглавил Октябрьский переворот 1917 г., еще раньшевыдвинул лозунг "Вся власть Советам!", затем "Курс навооруженное восстание!". После победы революции был избранПредседателем Совета народных комиссаров (СНК), Совета рабочей икрестьянской обороны, членом Всероссийского ЦентральногоИсполнительного Комитета (ВЦИК), Центрального ИсполнительногоКомитета (ЦИК) СССР.

Основныевехи послереволюционной политической деятельности: заключениеБрестского мира 1918 г., создание Всероссийской чрезвычайной комиссиипо борьбе с контрреволюцией и саботажем, раздел земли по классовому(создание комитетов бедноты), а не по экономическому принципу,Гражданская война как следствие проводимой большевиками политики,расстрел Романовых, красный террор в ответ на покушение Фанни Каплан,тяжело ранившей Л., политика военного коммунизма, приведшая кпрактическому свертыванию промышленного производства в России, каккомпенсационная экономическая мера — обязательная (под угрозойрасстрела) трудовая повинность, уничтожение Русской Православнойцеркви, высылка за границу интеллигенции (деятелей науки и культуры),новая экономическая политика (НЭП, 1921) и др. С 1922 г. отходит отполитической деятельности в связи с тяжелой болезнью. Основные труды:"Что такое "друзья народа" и как они воюют противсоциал-демократов?" (1894), "Развитие капитализма в России"(1899), "Что делать? (1902), "Шаг вперед, два шага назад"(1904), "Две тактики социал-демократии в демократическойреволюции" (1905), "Материализм и эмпириокритицизм"(1909), "Империализм как высшая стадия капитализма" (1916),"Государство и революция" (1917), "Большевики должнывзять власть" (1917), "Марксизм и восстание" (1917),"Советы постороннего" (1917), "Детская болезнь"левизны" в коммунизме" (1920), "Странички издневника", "О кооперации", "О нашей революции","Письмо к съезду" и др.

1. ленин владимир ильич—Выдающийся государственнополитический деятель России основатель Советского государства. Возглавил Октябрьское восстание в Петрограде . Председатель Совета Народных Комисс...100 великих диктаторов
2. ленин владимир ильич—великий вождь и учитель трудящихся всего мира организатор КПСС и Сов. госва верный последователь идей и дел К. Маркса и Ф. Энгельса творчески развивший и обогативший все ...Атеистический словарь II
3. ленин владимир ильич—УльяновЛенин Владимир Ильич политик из числа тех кто определил историю XX в. Ленин основал большевистскую партию объявившую бескомпромиссную войну царизму и Временному ...Большая актуальная политическая энциклопедия
4. ленин владимир ильич—Ленинstrong Ульяновstrong Владимир Ильич [. Симбирск ныне Ульяновск . поселок Горки ныне Горки Ленинские Московской области] величайший пролетарский революционер и мысли...Большая Советская энциклопедия II
5. ленин владимир ильич—ЛЕНИН Ульянов Владимир Ильич российский политический деятель. Родился в семье инспектора народных училищ ставшего потомственным дворянином. Старший брат Ленина казнен ...Большой Энциклопедический словарь V
6. ленин владимир ильич—организатор теоретик и лидер коммунистического большевистского движения в России основатель Советского государства председатель Совета Народных Комиссаров октябрь январ...Именной словарь-справочник политических деятелей
7. ленин владимир ильич—рус. философ публицист полит. деятель один из основателей и лидер Рос. коммунистической партии РСДРПб РКПб ВКПб КПСС КПРФ фактически первый глава Сов. госва . Учился на ю...История и философия науки. Энциклопедический словарь
8. ленин владимир ильич—российский общественнополитический и советский государственный деятель теоретик и практик международного революционного движения публицист и ученый экономист философ один...История России. Словарь-справочник. Учебно-практическое пособие
9. ленин владимир ильич—гг. известен и под другими псевдонимами общее число которых приближается к двум сотням виднейший деятель коммунистической партии и Советского государства один из крупней...Краткий исторический словарь II
10. ленин владимир ильич—В. И. Ленин и В. Д. БончБруевич во дворе Кремля.Октябрь .Ленин Владимир Ильич настоящая фамилия Ульянов Симбирск Горки под Москвой политический и государственный деяте...Москва (энциклопедия)
11. ленин владимир ильич—Ленин Владимир Ильич Lenin Vladimir Ilyich рус. рев. гос. деятель. Наст имя Владимир Ильич Ульянов. Решающее влияние на формирование его взглядов оказала возможно казнь...Оксфордская Иллюстрированная Энциклопедия. Всемирная история (с 1800 г. и до наших дней)
12. ленин владимир ильич—Идеи В.И. Ленина в области управления организацией постоянно развивались. Но первоначально важнейшими из них были следующие. . Учет и контроль за производством и распр...Основные понятия менеджмента
13. ленин владимир ильич—Ульянов организатор теоретик и лидер коммунистического большевистского движения в России основатель Советского государства председатель Совета Народных Комиссаров октябр...Политическая наука - Словарь-справочник
14. ленин владимир ильич—основатель Советского государства председатель Совета Народных Комиссаров теоретик и руководитель международного коммунистического движения радикальный последователь К. М...Политологический словарь-справочник
15. ленин, владимир ильич—Ленин Владимир Ильич Ульянов организатор теоретик и лидер коммунистического большевистского движения в России основатель Советского государства председатель Совета Народ...Политология. Словарь.
16. ленин владимир ильич—российский революционер и государственный деятель основатель и руководитель советского государства глава коммунистической партии и международного коммунистического движен...Профессиональная этика сотрудников органов внутренних дел словарь
17. ленин владимир ильич—. Основатель КПСС и Советского государства. Родился в г. Симбирске ныне г. Ульяновск в семье инспектора народных училищ. Образование получил в Казанском университете искл...Путинская энциклопедия
18. ленин владимир ильич—[. Симбирск ныне Ульяновск . Горки близ Москвы] политический и обществ. деятель продолжатель учения К. Маркса. Род. в семье педагога И. Н. Ульянова. Ст. брат Л. народово...Российская педагогическая энциклопедия
19. ленин владимир ильич—Полит. и гос. деятель. Окончил юрид. фт Петерб. унта экстерном. С участник рев. движении. С рук. рабочими марксистскими кружками в Петербурге в организатор петерб. Со...Российские журналисты. 1000 ориентиров профессионального мастерства
20. ленин владимир ильич—Ленин Владимир Ильич создатель Коммунистической партии Советского Союза руководитель Великой Октябрьской социалистической революции и основатель Советского государства. ...Санкт-Петербург (энциклопедия)
21. ленин владимир ильич—теоретик марксизма основоположник его нового этапа ленинизма вождь Коммунистической партии и международного коммунистического движения основатель Советского государства. ...Словарь по этике
22. ленин владимир ильич—Ульянов апреля Симбирск января Горки близ Москвы. Родился в семье деятеля народного просвещения дворянин старший брат Александр казнен в за подготовку покушения на ...Словарь Политические деятели России, 1917 г.
23. ленин владимир ильич—Ленин Владимир Ильич апр. в Симбирске янв. в Горках близь М.Псевдонимыi Авторыu Б.u Б. Б.u Б. Г.u Б. Ж.u Б. К.u Большевикu В.u В. И.u В. Ф.u e [латин.]u И.u И. В.u И...Словарь псевдонимов русских писателей, ученых и общественных деятелей. Имена
24. ленин владимир ильич—который ответил на следующие вопросы а в чем сущность открытий в физике б в чем причина кризиса в физике в каков выход из кризиса Он доказывал что на рубеже XIXXX столети...Философия науки и техники
25. ленин владимир ильич—философмарксист теоретик пролетарской революции. Возглавил российскую партию большевиков которой удалось захватить власть в России в результате революционных событий год...Философия политики - словарь персоналий
26. ленин владимир ильич—[ апр. янв. ] гениальный мыслитель теоретик марксизма организатор и вождь КПСС и междунар. коммунистич. движения основатель Сов. госва. В эпоху империализма и начала...Философская Энциклопедия (в 5 томах)
27. ленин владимир ильич—вождь российского и международного пролетариата основатель КПСС и Советского государства. Л. продолжатель дела Маркса и Энгельса поднявший их учение в т. ч. философию на ...Философский энциклопедический словарь
28. ленин владимир ильич—организатор Октябрьской революции в России основатель Советского государства и коммунистической партии. Родился в Симбирске в семье педагога. Окончив Симбирскую гимназию...Экономика от А до Я - Тематический справочник
29. ленин владимир ильич—наст. фам. Ульянов рус. полит. деятель. Род. в семье инспектора нар. учщ получившего потомств. дворянство. По образованию юрист. Руководил РСДРп б. За активную революц....Энциклопедический словарь псевдонимов
30. ленин владимир ильич—политический деятель. Брат А. И. Ульянова. За участие в студенческих волнениях в исключен с го курса Казанского университета. В сдал экзамены за курс юридического факул...Энциклопедия История отечества. Большая Российская энциклопедия
31. ленин, владимир ильич—ЛЕНИН ВЛАДИМИР ИЛЬИЧ профессиональный революционер продолжатель идей Маркса основатель современного коммунистического движения и Советского государства. Владимир Ильич Ул...Энциклопедия Кольера II
32. ленин владимир ильич—ВЛАДИМИР ИЛЬИЧ ЛЕНИНem профессиональный революционер продолжатель идей Маркса основатель современного коммунистического движения и Советского государства. Владимир Ильич...Энциклопедия Кольера
33. ленин владимир ильич—теоретик марксизма творчески развивший его в новых исторических условиях организатор и вождь Коммунистической партии Советского Союза и международного коммунистического д...Эстетика
34. ленин владимир ильич—основатель и идеолог большевистской партии организатор Октябрьской революции в России создатель советского государства. Его политикоюридические взгляды базировались на ма...Юридическая энциклопедия

• ЛЕНИВЦЕВ, МИХАИЛ АЛЕКСЕЕВИЧ
• МУНШТЕЙН, ЛЕОН. ГРИГ.