Большая биографическая энциклопедия

ЖУКОВСКИЙ, ВАСИЛИЙ АНДРЕЕВИЧ

—знаменитый поэт.

?.ДЕТСТВО (1783—1797)

Годрождения Жуковского определяется его биографами различно. Однако,несмотря на свидетельства П. А. Плетнева и Я. К. Грота, указывающихна рождение Ж. в 1784 г., нужно считать, как и сам Ж. считает, годомего рождения 1783 г. С. П. Шевыревым и в "Истории русскойсловесности" Греча также 1783 г. обозначается годом рожденияпоэта; кроме того в метрической книге Белевского уезда, селаМишенского, хранящейся в архиве Тульской духовной консистории,записано, что Ж. родился 26 января 1783 г., а крещен 30. Такимобразом год рождения поэта устанавливается официальными документами,но день до сих пор представляет предмет спора. В метрике, как мывидим, показано 26 января, сам же Ж. и его окружающие всегдаутверждали, что он родился 29 января. Эту дату считают верной рядбиографов поэта — П. Загарин, К. К. Зейдлиц и другие.

РодинаЖ. — село Мишенское, находящееся в трех верстах от уездногогорода Белева, в Тульской губернии. Отцом его был довольносостоятельный помещик Афанасий Иванович Бунин. Материал для обрисовкидетства Ж. дают воспоминания его близкой родственницы, Анны ПетровныЗонтаг, с которой, рос и воспитывался поэт. Эти воспоминания былинаписаны по следующему поводу. Когда наступало 50-летие литературнойдеятельности Ж.редактор"Москвитянина" М. П. Погодин просил A. П. Елагину, какблизкую родственницу Ж., написать о нем воспоминания. Елагинаотказалась и передала предложение М. П. Погодина своей сестре А. П.Зонтаг, которая и прислала М. П. Погодину статью, напечатанную им в №9 за 1849 г. "Москвитянина" под заглавием —"Несколько слов о детстве Ж". В 1852 г. после смерти поэтастатья эта, значительно дополненная тем, что по разным соображениям в1849 г. было выпущено, была вновь помещена в № 5 "Москвитянина".Более полные воспоминания А. П. Зонтаг были напечатаны по рукописи в"Русской Мысли", 1883, № 2.К. К. Зейдлиц отнесся к этимвоспоминаниям осторожно, так как у него возникал вопрос, не "украшеныли они поэзией давнишних воспоминаний". Еще менее достовернымдокументом считает воспоминания А. II. Зонтаг профессор Н. С.Тихонравов. Профессор B. И. Резанов в своем недавно вышедшемисследовании, представляющем последние итоги изучения Ж., берет подсвою защиту воспоминания А. П. Зонтаг и доказывает, что они вовсе нетак малодостоверны, как думал. H. C. Тихонравов. Конечно, труднорешить, соответствуют ли истине воспоминания А. П. Зонтаг во всехдеталях, но нет оснований заподозрить ложность наиболее крупныхфактов. В этих воспоминаниях, правда, много "поэтичности",но если мы освободим факты от субъективного освещения, от"поэтичности", то получим довольно ценный документ. Наосновании этих-то воспоминаний и приходится биографу главным образомобрисовывать детство Ж.

АфанасийИванович Бунин был женат на Марии Григорьевне Безобразовой. У нихбыло одиннадцать человек детей — мальчик и десять девочек. Изэтих детей семеро умерли, остались четыре девочки: Евдокия,родившаяся в 1754 г., Наталья, родившаяся в 1756 г., Варвара,родившаяся в 1768 г. и Екатерина, родившаяся в 1770 г. Вскоре послерождения последней дочери на горизонте Мишенского появились дветурчанки, родные сестры: Сальха и Фатима. О их появлении существуетдовольно правдоподобный рассказ. К 1770—1771 гг. относятсярусские походы против турок. "Мещане города Белева и крестьянепомещичьи ездили за нашей армией маркитантами, — рассказываетК. К. Зейдлиц. — Один из крестьян села Мишенского такжесобрался в маркитанты: когда он пришел проститься со своим барином,старик Бунин шутя сказал ему: "Привези мне, братец, хорошенькуютурчанку; видишь, жена моя совсем состарилась!" Покорныйкрестьянин серьезно понял эти слова и в самом деле привез барину двухтурчанок, родных сестер, попавших в плен при взятии крепости Бендер".Турчанки поселились в доме Бунина. Фатима вскоре умерла. Сальха былаопределена няней малолетних детей Буниных: Варвары и Екатерины.Сальха была стройной, привлекательной, только что расцветшей молодойженщиной: ее муж был убит под стенами Бендер. Ко всему этому она былаочень доброй и кроткой. В короткое время она вполне освоилась сновыми условиями жизни, крестилась, получив имя ЕлизаветыДементьевны, выучилась хорошо говорить по-русски и даже читать. Передэкзотическими чарами турчанки Афанасий Иванович не мог устоять; она всвою очередь отвечала тем же чувством и охотно предоставила своемубарину молодость и ласки. Связь Афанасия Ивановича с турчанкой скорообнаружилась: явился плод любви — девочка. Жена Бунинавстретила роман мужа весьма недоброжелательно, но воспрепятствоватьсвязи мужа с турчанкой не могла. К этому времени ЕлизаветаДементьевна сделалась главной домоправительницей. Ей было отведенобоковое строение, где и поселился Афанасий Иванович. Таким образом,произошел открытый разрыв между супругами. Получалось как бы два дома— большой и малый. Марья Григорьевна строго запретила своимдочерям посещать Елизавету Дементьевну, и она не имела правасообщаться с большим домом и являлась туда только для приказаний.Вслед за первой девочкой у Елизаветы Дементьевны родились еще двое,но все девочки жили очень недолго. 29 или 26 января 1783 г. онародила мальчика, который и был знаменитым поэтом. В доме Бунина жилего хороший приятель, Андрей Григорьевич Ж. Он согласился быть нетолько восприемником ребенка, но и дать ему имя и усыновить его.После рождения мальчика в отношениях Марии Григорьевны к мужу иЕлизавете Дементьевне произошла перемена. Этому способствовалиобстоятельства личной жизни Марии Григорьевны. К этому времени дочьЕвдокия вышла замуж за Дмитрия Ивановича Альтова, Наталья за НиколаяИвановича Вельяминова. Выйдя замуж, дочери уехали с мужьями. ЕвдокияАфанасьевна, отправившись в Кяхту, где муж ее служил в таможне изанимал пост директора ее, упросила мать отпустить к ней сеструЕкатерину Афанасьевну. Таким образом, Мария Григорьевна, потрясеннаяизменой мужа, и чувствуя, что ее личное счастье кончено, осталасьжить с одной только дочерью Варварой. Зажила ли личная рана МарииГригорьевны или любовь к недавно умершему в 1781 г. взрослому сыну,студенту Лейпцигского университета, повлияла на то, что МарияГригорьевна смягчилась, примирилась со своим положением, принялаблизко к сердцу рождение ребенка и разрешила дочери своей ВарвареАфанасьевне крестить его вместе с Ж. Ребенка принесли к МарииГригорьевне и крестили при ней. "С этого момента, —говорит К. К. Зейдлиц, — она безмолвно усыновила его в своейдуше". После этого произошло соединение двух домов —большого и малого; две семьи стали жить опять вместе. Ребеноксделался предметом самых внимательных забот: к нему был приставленцелый штат няней, он пользовался всеобщей любовью. Мария Григорьевнаполюбила его, как родного сына. Перемена отношений Марии Григорьевны,ее любовь к чужому ребенку сначала озадачили Елизавету Дементьевну:ее азиатская натура не могла понять, как может Мария Григорьевнаотноситься так к ней, Елизавете Дементьевне, первому, по ее понятию,своему врагу, как возможно полюбить ребенка своего врага! Ноубедившись в искренности чувств Марии Григорьевны, ЕлизаветаДементьевна полюбила ее со всей силой азиатской натуры, привязаласьтак, как умеют привязываться лишь азиатки.

Такимобразом, с самых ранних лет Ж. окружали заботы и любовь. Общество, вкотором находился ребенок, было главным образом женское. В 1785 г.Варвара Афанасьевна вышла замуж за Петра Николаевича Юшкова и жила вТуле, и здесь у нее преждевременно родилась дочь. Мария Григорьевнавзяла к себе это хилое недоразвитое дитя. Это была Анна Петровна, взамужестве Зонтаг. Кроме нее Мария Григорьевна взяла к себе ребенкасвоей умершей дочери Натальи Афанасьевны Вельяминовой: он был такжедевочкой. Вот с этими-то девочками и рос Ж.

В1789 г., когда Ж. минуло шесть лет, к нему был приглашенгувернер-немец. Как и большинство гувернеров того времени, он не имелничего общего с педагогией: он был по профессии портной. Вот чторассказывают биографы об этом "гувернере". "Он болеезанимался кузнечиками, — говорит П. Загарин, — нежелисвоим воспитанником. По непонятной страсти к этим насекомым, онтщательно собирал их, помещал в картонных и бумажных домиках,составлял из них хоры и наслаждался их голосами; ученика же своего замалейшую ошибку в чтении или незнании урока сек, бил линейкой попальцам или ставил на горох на колени. Мальчик терпеливо переносилвсе это, не жалуясь на своего мучителя. Только благодаря слуге,рассказавшему об этих истязаниях, наконец, Якима Ивановича (т. е.учителя) отослали в Москву обратно. Несколько иначе говорит другойбиограф поэта К. К. Зейдлиц: "Учитель почитал главнымипедагогическими средствами розги и другое наказание — ставитьсвоего питомца голыми коленями на горох. Васенька, избалованныйлюбимец всего дома, поднял страшный крик при первом же применениитакого способа воспитания. Крестный отец и Мария Григорьевна не моглиперенести подобной суровости обхождения. Якима Ивановича посадили вкибитку и отправили в Москву". Когда гувернер был изгнан, учитьребенка принялся его крестный отец, Андрей Григорьевич Жуковский, ноучение шло туго, и ребенок делал очень слабые успехи. То же самоеслучилось и тогда, когда Бунин в 1790 г., переехав в Тулу, отдалребенка в пансион Христофора Филипповича Роде. Он был довольнохорошим педагогом, и его пансион славился в то время. Но ребенококазывался малоспособным, и все старания X. Ф. Роде не приводилиребенка к успехам в науках, несмотря даже на то, что ему был нанятхороший репетитор, Феофилакт Гаврилович Покровский. Бунин прожилтолько год в Туле: в марте 1791 г. он умер. А. И. Бунин завещал своеимение дочерям, а сыну и Елизавете Дементьевне он не оставил ничего,но поручил их жене своей, сделав ее пожизненной владетельницейимений. Здесь уместно отметить характерный штрих для обрисовкиличности М. Г. Буниной: она свято выполнила волю мужа и до конца днейзаботилась о В. А. Ж. и Елизавете Дементьевне. Учение ребенка шломалоуспешно, на что много оказывало влияния то обстоятельство, чтосемья Буниных постоянно перемещалась из деревни в Тулу, из Тулы вдеревню, нисколько не сообразуясь с учебными занятиями. Скоро М. Г.Бунина сознала, что постоянные переезды из Тулы в деревню и обратноплохо сказываются на школьных успехах ребенка и что пора болеесерьезно подумать о его образовании. Как мы уже отметили, дочь МарииГригорьевны Буниной, Варвара Афанасьевна,. вышедшая замуж за ПетраНиколаевича Юшкова, постоянно жила в Туле, где служил ее муж. МарияГригорьевна решила поселиться в деревне и ребенка оставить у Юшковых.Так как в 1793 г. пансион Роде прекратил свою деятельность, то Ж.отдали в Главное народное училище, представлявшее собою в то времятип будущей гимназии.

Обращаяськ характеристике дома Юшковых, мы прежде всего видим, что общество,окружавшее Ж., составляли по-прежнему женщины всех возрастов, начинаяс маленьких девочек, кончая взрослыми девицами лет по 17. Всех женщинбыло 15, и только один мальчик. Атмосферу, царившую в доме Юшковых,К. К. Зейдлиц, хорошо знавший этот дом, характеризует так: "Вдоме Юшковых собирались все обыватели города и окрестностей, имевшиепритязания на высшую образованность. Варвара Афанасьевна была женщинапо природе очень изящная, с необыкновенным дарованием к музыке. Онаустроила у себя литературные вечера, где новейшие произведения школыКарамзина и Дмитриева, тотчас же после появления своего в свет,делались предметом чтения и суждений. Романами русская словесность немогла в то время похвалиться. Потребность в произведениях этого родаудовлетворялась лишь сочинениями французскими. Романсы Нелидинскогоповторялись с восторгом. Музыкальные вечера у Юшковых превращались вконцерты; Варвара Афанасьевна занималась даже управлением тульскоготеатра.

Такаяобстановка рано пробудила в ребенке литературные интересы, которыевсецело его поглотили в то время. В своем дневнике за 1806 г. Ж.набрасывает схему автобиографии, в которой между прочим мы находим:"Учение у Роде. Первые сочинения...". Таким образом первыелитературные опыты Ж. относятся к самому раннему детству, когда емуне было 10 лет. В той же схеме для автобиографии мы читаем далее:"Выход из Родева пансиона. Отъезд в Мишенское... Отъезд вТулу... Учение в училище... Сочинения... выход из училища...".

Зимой1795 г., когда Ж. шел 12 год, он написал целую трагедию: "Камилл,или Освобождение Рима" и поставил ее на сцене. Он был самрежиссером, сам устроил театр, приготовил костюмы и руководилпредставлением. Тут, конечно, сказалось влияние Варвары АфанасьевныЮшковой, которая, как мы уже знаем, была большой любительницей театраи руководила им в Туле. О трагедии и представлении ее мы имеемсведения в воспоминаниях А. П. Зонтаг, которая сама принимала в немучастие. Роль Камилла выполнял сам Ж., консула Люция Мнестора —Анна Петровна Зонтаг, вестника Лентула — Евдокия ПетровнаЕлагина, остальные дети были сенаторами. "О сюжете трагедииговорить нечего, — рассказывает А. П. Зонтаг, — и я неочень помню ее ход, но памятно мне только, что я сидела в большомкурульном кресле, на президентском месте, окруженная сенаторами,сидевшими на стульях... Сцена была устроена в зале; вместо кулис былапоставлена ширма и стулья. Я, консул Люций Мнестор, сказала какую-торечь сенаторам о жалком состоянии Рима и о необходимости заплатитьБренну дань; но, прежде чем почтенные сенаторы успели промолвить своемнение, влетел Камилл с обнаженным мечом и в гневе объявил, что несоглашается ни на какие постыдные условия и сейчас идет сражаться сгаллами, обещая прогнать их... Тотчас по его уходе явился вестникЛентул с известием, что галлы разбиты и бегут. Не успели мы, отцыРима, изъявить своего восторга, как вбежал победитель и красноречивоописал нам свое торжество...". Трагедия заканчивается появлениемсмертельно раненой ардейской царицы Олимпии, которая способствовалапобеде римлян. Олимпия умирает на сцене.

Говоряо детской трагедии Ж., очень важно остановиться на вопросе, каков былее источник. Разрешить этот вопрос вполне категорично весьма трудно.

СамЖ. не указал этого источника. Сведения о репертуаре тульского театра,которым руководила В. А. Юшкова и который, вполне вероятно, посещалЖ., могли бы открыть источник, так как можно предположить, чторебенок написал трагедию под влиянием и по примеру виденной в театре,— но познакомиться с этим репертуаром едва ли есть надежда, таккак архива театра не сохранилось. Этот сложный вопрос об источникедетской трагедии Ж. и ранних на него литературных влиянийрассматривает новейший исследователь биографии Ж., профессор В. И.Резанов. Хотя ему не удалось определенно решить этот вопрос, но темне менее исследователь сделал ряд довольно удачных и заслуживающихвнимания догадок. Проф. Резанов указывает, что в основе этой трагедиилежит легенда о Камилле, который, по преданию, спас Рим во времянашествия галлов, при помощи жителей Ардеи, которая была древнейстолицей рутулов. Что же касается источника, из которого сделаласьизвестна легенда Ж., то проф. Резанов делает догадку, что не изплутарховской ли биографии Камилла, с которой Ж. мог познакомиться,как по-французски (например "Oeuvres de Plutarque traduites dugrec par Jacques Amyot", Paris, 1784), так и в русском переводеГлебова ("Жития славных в древности мужей, писанные Плутархом".Перевод с французского, 2 ч., СПб., 1765). Проф. Резанов высказываетеще одно заслуживающее также внимания предположение."Но повлиялили на выбор Ж. сюжета — говорит исследователь — и недоставили ли ему отчасти материал сцены "Публий Сципион послесражения при Каннах" Мейснера, напечатанные в журнале "Приятноеи полезное препровождение времени" за 1795 г. ч. 5-я. Мейснер(Август Готлиб, 1753—1807), как известно, был автором драм, вкоторых он отчасти подражает французам. В его сценах "ПублийСципион" взят момент, аналогичный "Камиллу": Рим послепоражения, нанесенного при Каннах римскому войску Ганнибалом; перваясцена открывается совещанием военных трибунов и офицеров: речь идет отяжких обстоятельствах, постигших Рим; Лентул рассказывает оподробностях битвы. Военный трибун Публий Сципион обращается кокружающим с горячим призывом спасать отечество; читаем между прочимследующее:

Сципион.... Называйте Канны Аллией, именуйте Ганнибала Бренном! Пусть онсвирепствует до стен римских, до гробов галльских; ну разве нет уотечества нашего Камиллов? Разве мы не внуки оных героев? Не равны сними в мужестве, добродетели и патриотизме?

Все.Равны, равны!

Одинголос. Будь тыКамиллом.

Все.Будь нашим Камиллом! Повелевай! Предписывай! Веди нас куда тебеугодно! ...

Этоместо и могло обратить внимание Ж. на Камилла и побудить обработатьлегенду о нем в подражание пьесам, виденным на сцене тульскоготеатра. Пылкие речи Сципиона очень удобно могли быть перефразированыЖ. и вложены в уста Камилла".

Пословам А. П. Зонтаг, "Камилл" прошел на сцене домашнеготеатра с большим успехом. Это ободрило маленького трагика, и вскореон уже написал другую пьесу: "Г-жа де ла Тур", заимствоваводержание из пользующейся тогда большим успехомсентиментально-идиллической повести Бернарда де Сен-Пьера —"Павел и Виргиния". Пьеса была поставлена на домашнейсцене, но, по словам А. П. Зонтаг, не имела успеха, что сильноподействовало на юного драматурга. "Первая литературная неудача— говорит К. К. Зейдлиц — подействовала на Ж. решительно.Он сохранил долго после того какую-то робость и не спешил предаватьсвои сочинения гласности, представляя их наперед на строгоеобсуждение избранному кругу своих подруг и друзей".

Такимобразом, мы видим, что атмосфера, царившая в доме Юшковых, оказаласильное влияние на ребенка: он горячо увлекся литературой и театром,пренебрегая классным учением. Кроме двух пьес Ж., по словам А. П.Зонтаг, написал ряд мелких произведений. Конечно, при таких условияхучение мальчика в народном училище не могло быть успешно, и он скоробыл удален из него "по неспособности".

Главнымнаставником Тульского народного училища в эпоху пребывания в немЖуковского, был Феофилакт Гаврилович Покровский, который был домашнимучителем Юшковых и репетировал Жуковского, когда он учился в пансионеРоде. По выходе Жуковского из училища Ф. Г. Покровский продолжалучить его дома, но учение по-прежнему шло очень плохо.

Таккак Покровский был долгое время наставником Жуковского и оказывал нанего влияние, то биограф поэта обязан выяснить, что представлял собоюПокровский, чтобы сделалось ясно, под каким воздействием слагалсянравственный и интеллектуальный облик поэта. Особенно важно выяснитьэтот вопрос еще потому, что Покровский был деятельным членом кружкаЮшковой, влиял на направление происходящих в доме литературныхвечеров, оказавших, как мы видели, громадное влияние на Жуковского.Две наиболее обстоятельные биографии Жуковского — П. Загарина иК. К. Зейдлица — затронули этот вопрос мимоходом.Характеристика Покровского, сделанная Загариным, ограничилась лишьзамечанием, что Покровский был "образованным человеком своеговремени". Очень мало говорит о нем и К. К. Зейдлиц. Один толькоН. С. Тихонравов понял необходимость обратить самое серьезноевнимание на личность Ф. Г. Покровского. В своей известной рецензии накнигу П. Загарина, указывая, как на один из крупных недостатков егокниги, то, что он прошел мимо личности Ф. Г. Покровского, Н. С.Тихонравов дает обстоятельную характеристику Ф. Г. Покровского. Н. С.Тихонравов ознакомился с формулярным списком педагога, хранящимся вархиве Московского Университета, и изучил его литературные труды,которые печатались в журнале "Приятное и полезное препровождениевремени", под псевдонимом "Философ горы Алаунской, живущийпри подошве горы Утлы". Это был типичный гуманист XVIII века,солидно по тому времени образованный. Основой всей жизни он считалнравственность; умственное развитие имеет ценность лишь тогда, когдаона связана с нравственностью. Природа — лучшая воспитательницачеловека: ничто не может сравниться с тем счастьем, которое даетприрода, жизнь на ее лоне — вот идеал Покровского. Города, наего взгляд, — тюрьмы: они уродуют нравственный мир человека. Ф.Г. Покровский, держась просвещенных воззрений, влияя в этомнаправлении на своего ученика, крайне отрицательно относился ккрепостному праву.

Мыуже сказали, что занятия Жуковского по выходе из училища, несмотря нато, что их вел опытный педагог, каким был Покровский, шли оченьплохо. Единственно в чем он преуспевал, был французский язык,немецкий ему не давался. Со дня рождения Жуковский, как этопрактиковалось в то время, был записан в армию. П. Загарин указывает,что Жуковский был записан в Нарвский пехотный полк, в котором служилего отец и который стоял в Кексгольме. А. П. Дитмар в биографииЖуковского, одобренной сыном поэта, говорит, что при рожденииЖуковский был записан в гусарский полк, в 1789 году произведен впрапорщики и назначен номинально младшим адъютантом к генералуКречетникову, но по каким-то обстоятельствам ребенок был "уволенв отставку по прошению и без награждения чином". В 1795 г. майорДмитрий Гаврилович Посников предложил свезти Жуковского в Кексгольм вНарвский полк (К. К. Зейдлиц называет Рязанский). М. Г. Бунинавыразила согласие, и Жуковский был снаряжен в путь. О жизни поэта вКексгольме дают сведения его письма к матери, довольно интересные дляхарактеристики Жуковского и отношений его к матери. Судя по письмам,Жуковский в Кексгольме не занимался ничем серьезно. Вот перечислениезанятий Жуковского на основании разных его писем: "Я со многимиофицерами свел знакомство и много обязан их ласками. Всякую субботу ясмотрю развод, за которым следую в крепость... Еще скажу вам, что яперевожу с немецкого и учусь ружьем...", "Недавно у нас былграф Суворов, которого встречали пушечной пальбой со всех бастионовкрепости. Сегодня у нас маскарад и я также пойду, ежели позволитДмитрий Гаврилович (т. е. Посников)...", "У нас здесь,правду сказать, очень весело: в Крещенье был у нас Иордан, кудаходили с образами, и была пушечная пальба и солдаты палили из ружей".Вот те немногие факты из жизни Жуковского в Кексгольме, которыеотмечаются им в письмах к матери. В Кексгольме Жуковский попал всовершенно новую среду: из общества девочек он попал сразу в компаниюхолостых офицеров. Такая резкая перемена могла сказаться наЖуковском, но не сказалась: он остался таким же чистым ицеломудренным ребенком, как и был раньше. Что же касается отношения кматери, то, судя по письмам, Жуковский очень любил ее. К. К. Зейдлицговорит, что Жуковский прожил в Кексгольме несколько недель, Загаринутверждает, что "не менее двух месяцев". Второй биографвернее определил время пребывания Жуковского в Кексгольме: изсохранившихся писем к матери первое помечено 20 ноябрем, второе —20 декабрем и третье относится к началу января 1796 года. Вступившийна престол в 1796 году Павел I запретил зачислять в армию номинальнодетей, но еще ранее Жуковский вместе с Посниковым вернулся в Тулу.Касаясь 1796 года, биограф не может не остановиться на следующемфакте. Некоторые относят к этому году появление Жуковского в печати."В 1796 году, — говорит H. И. Греч, — И. И. Мартыновиздавал в Санкт-Петербурге журнал "Муза", в котором ...между прочим напечатаны прекрасные стихи двенадцатилетнего поэта нарождение ныне благополучно царствующего Государя: этот отрок поэт былЖуковский". Н. И. Греч указывает здесь на следующие "Стихина случай рождения Его Императорского Высочества Великого КнязяНиколая Павловича", подписанные буквами В. P.:

Грозамлидревовсколебать,

Корнямив Норде укрепленно?

Длявечных отраслей рождено —

Дерзнутьли громы устрашать.

Кэтим стихам редакция сделала такое примечание: "Сочинитель сейаллегории маленький крошечный стихотворец. Какой луч надежды блеститна заре его?". Н. С. Тихонравов и А. Н. Неустроев такжекатегорически считают это стихотворение написанным Жуковским. П. А.Ефремов в редактируемом им издании сочинений Жуковского поместил этостихотворение лишь как приписываемое Жуковскому, удивляясь, что онникогда не вспоминал об этом стихотворении. Новейший исследовательбиографии Жуковского, проф. Резанов, также с осторожностью отнесся кэтому стихотворению. "По тону, стилю, по от звуку нашейгромкозвучной лирики ХV?II в. четверостишие, — говоритисследователь, — пожалуй, похоже на строфы торжественных одюноши Жуковского, но это еще слабое основание для того, чтобы можнобыло приписывать ему четверостишие категорически, с уверенностью".Таким образом, вопрос остается открытым, но во всяком случае, на нашвзгляд, нельзя так категорически приписывать стихотворениеЖуковскому, как это сделали Н. И. Греч, Н. С. Тихонравов и А. Н.Неустроев. Гораздо осторожнее поступили П. А. Ефремов и проф.Резанов.

ВТуле Жуковскому пришлось жить недолго: в январе 1797 года МарияГригорьевна отвезла Жуковского в Москву и определила вУниверситетский благородный пансион. С этого времени начинается новыйпериод его жизни.

Закончивобрисовку первого периода жизни Жуковского, подведем итоги, ответимна вопрос, какое оказала влияние окружающая в детстве обстановка наформирование нравственного и интеллектуального облика нашего поэта.

Повопросу о том, была ли окружающая Жуковского в детстве обстановкаблагоприятной в каком либо отношении или нет, и каково было детствопоэта — светлым или темным, — исследователи распадаютсяна две группы. Одна склоняется к положительному, другая котрицательному ответу. По мнению П. Загарина, если ребенок иногда ичувствовал свое особое положение, то это покрывалось любовью, которойпользовался он у всех. По мнению биографа, детство Жуковского было вобщем светлым и счастливым. В. В. Огарков разделяет этот взгляд,отмечая, что, несмотря на особое положение ребенка в семье, егодетство было светлым и счастливым. Приводя примеры того, что детствооставило в Жуковском прекрасные воспоминания, А. Д. Алферов говорит:"Но несмотря на эти справедливые воспоминания самого Жуковского,нельзя не указать, что в этом счастливом на вид детстве были и своитерны: мальчик, по незаконности своего происхождения, едва ли во всеммог быть сравнен с остальными членами семьи. Он жил одно время сАндреем Григорьевичем, которого считал своим отцом, на "чердачкефлигеля" и, может быть, уже в это время начинал чувствовать тозависимое положение, которое занимала его мать". Замечая далее,что в душу ребенка могли закрадываться мучительные мысли опроисхождении, о положении его матери, А. Д. Алферов говорит: "нотрудно думать, чтобы они не ослаблялись обстановкой дружбы ибаловства". Наряду с такими отзывами биографов о детствеЖуковского, мы встречаем противоположные. Говоря много о хорошихкачествах лиц, окружающих ребенка, о том, что его все очень любили ибаловали, К. К. Зейдлиц, однако, замечает: "положение его всвете, и отношения к семейству Буниных тяжело ложились на его душу...Мария Григорьевна любила его, как собственного сына, а девицамЮшковым и Вельяминовым он был самый дорогой брат. Но родная его мать— как она ни была любима своею госпожою — все же должнабыла стоя выслушивать приказания господ и не могла почитать себяравноправной с прочими членами семейства". Рассказывая о детствеЖуковского, профессор Н. Н. Булич замечает: "Он рано должен былпочувствовать горечь своего положения". "Нет сомнения, —говорит профессор П. А. Висковатый, — что несмотря наокружающую ласку семейства Буниных, чувствительный мальчик ощущалложность положения". Проф. Н. С. Тихонравов полагает также, чтоположение ребенка чувствовалось им и делало его детство вовсе нетаким радостным, как думает П. Загарин. Наконец, академик А. Н.Веселовский прямо считает, что печальное настроение поэта имелоисточник в семейной обстановке. "Отрочество протекло нерадостнодля чувствительного мальчика, — говорит А. Н. Веселовский. —Отца своего, Бунина, он видел, но не знал; отношения к нему М. Г.Буниной были, по-видимому, прекрасные, но прекратились рано.Еκатерина Афанасьевна Протасова, которую он звал "матушкой",приходилась ему сводной сестрой; настоящая мать, крещеная турчанкаСальха, являлась в семье в неопределенном положении полубарыни: ееписьма к сыну говорили о "благодетелях". Это его смущало.Его не отделяли от других детей, окружали теми же попечениями илаской, он был как свой, но чувствовал, что не свой; он жаждалродственных симпатий, семьи, любви, дружбы и не находил; емуказалось, что не находил. Это настраивало его печально".

Познакомившисьсо взглядами биографов на детство Жуковского, посмотрим, что говорилон сам о своем детстве. Иногда он хорошо отзывался о нем. Так,например, он говорит:

...Поля, холмы родные,

Родногонеба милый свет,

Знакомыепотоки,

Златыеигры первых лет

Ипервых лет уроки, —

Чтовашу прелесть заменит?

Водном из стихотворений 1816 года мы находим:

О,родина, все дни твои прекрасны.

Гдебы ни был я, но все с тобой душой...

Нонаряду с такими воспоминаниями мы встречаем отзывы и другогохарактера. "Вот мне тридцать лет, — пишет Жуковский всвоем дневнике 25—26 февраля 1814 года, — а то, чтоназывается истинною жизнью, мне еще незнакомо. Я не успел быть сыноммоей матери — в то время, когда начал чувствовать счастьесыновнего достоинства: она меня оставила; я думал отдать права еедругой матери, но эта другая дала мне угол в своем доме, а отделенабыла от меня вечным подозрением; семейственного счастья для меня небыло; всякое чувство надобно было стеснять в глубине души; несмотряна некоторые признаки дружбы я сомневался часто, существует ли этадружба, и всегда оставался в нерешительности, чрезмерно тягостной;сказать себе: дружбы нет, я не мог решительно, этому противилось моесердце; сказать себе, что она есть, этому многое, слишком многоепротивилось". В одном стихотворении поэт восклицает:

Кмладенчеству ль душа прискорбная летит,

Считаюль радости минувшего?.. Как мало!

Такимобразом, вопрос о том, каково было влияние обстановки детства напоэта, не выясняется, если мы даже и обратимся и к его собственнымпроизведениям.

Обратимсяк характеристике среды, в которой рос ребенок, и лиц, с которыми онсоприкасался. Что дает она в наше распоряжение?

Пословам знавших отца Жуковского, Бунина, он был слабохарактерная,увлекающаяся натура; по отзыву К. К. Зейдлица, он был "честнейший,благороднейший и весьма деятельный человек". Мария ГригорьевнаБунина, по отзывам лиц, ее знавших, "соединяла с редкой добротойдуши и кротостью необыкновенный ум... Была женщина значительной длясвоего века образованности и читала все, что печаталось на русскомязыке". Крестный отец поэта, Андрей Григорьевич Жуковский, былмягким человеком, имел поэтическую душу и очень любил музыку. Ксвоему приемному сыну он был очень привязан. Мать поэта была натурастрастная, живая, поэтичная, как все южанки. Она страстно любиласвоего сына. Любящие люди окружали Жуковского и тогда, когда он жил уЮшковой в Туле.

Такимобразом, среду, окружающую поэта в детстве, далеко нельзя признатьстоль неблагоприятной, как это выставляют некоторые биографы иказалось иногда самому Жуковскому. Если и можно допустить, что иногдаЖуковский чувствовал свое особое положение, то трудно допустить,чтобы это сознание было слишком остро, оказывало решительное влияниена развитие печальных чувств поэта: он слишком был мал для того,чтобы ясно сознавать особенность своего положения. Без сомнения,общая любовь, ласки, что отмечают все биографы, покрывали собою тесомнения, если они и возникали у Жуковского, о своем положении ичувство особенности этого положения. Если, таким образом, окружающуюЖуковского в детстве обстановку нельзя признать неблагоприятной вполном смысле слова, то в чем выразилось влияние ее на формированиедушевного облика поэта, на направление его симпатий и взглядов,каковы же были воздействия, влиявшие на поэта?

Биографыустанавливают факт всеобщей любви и баловства ребенка. Вот первоевоздействие. Вторым было воздействие природы. Село Мишенское окружалапрекрасная живописная природа. Она была настолько поэтична, что еевоспевали даже поэты. Например, князь И. М. Долгорукий воспеваетприроду Мишенского в одном из своих стихотворений. Наконец, третьимвоздействием было влияние женского общества. Мы отметили три главныхвоздействия на поэта до его переселения в дом Юшковых. Во второйпериод его детства остаются первое и третье воздействия: всеобщейлюбви и баловства и женского общества. К ним присоединяются ещеследующие. Прежде всего, воздействие общества, собиравшегося уЮшковых. Как мы уже отмечали, обстановка, царившая в доме Юшковых,влияла на развитие литературных наклонностей ребенка. Насколькосильно было влияние на детей, живших в доме Юшковых, царившей в немлитературной обстановки, красноречиво свидетельствует тот факт, чтодочери Юшковой: Анна, вышедшая замуж за Зонтага, и Евдокия, вышедшаязамуж за Елагина, сделались писательницами. Совершенно верно отмечаетЯ. Е. Грот, что "все окружающее Жуковского в детствеспособствовало к развитию в нем литературного направления и страсти кавторству".

Каковыбыли литературные влияния, обнаружившиеся в детских егопроизведениях? Этот вопрос, как мы уже отметили, рассмотрел проф. В.И. Резанов. Он отмечает два влияния: псевдоклассицизма, которыйдержался тогда на сцене, и нового сентиментального течения. "То,что мы знаем о детском спектакле Жуковского, — говоритисследователь, — совершенно определенно указывает на ту областьлитературы, под влиянием которой находился в то время наш поэт..."Камилл", насколько можно о нем составить представление повоспоминаниям А. П. Зонтаг, носит на себе типические внешние признакипсевдоклассической пьесы: действующими лицами выведены легендарныйгерой, героиня-царица, высшие сановники; играет роль вестник,сообщающий об исходе главного события — битвы, котороесовершается за сценой; местом действия избран Рим; в основу пьесыположено quasi-историческое предание, осложненное однако введениемвымышленных лиц, ход событий произвольно видоизменен; происшествиятак быстро следуют одно за другим, что нарушения закона пресловутыхединств не заметно, хотя юный драматург едва ли думал и о соблюденииего". Влияние нового литературного течения сказалось на второйпьесе: "Г-жа де ла Тур", содержание которой, как мы ужеотметили, заимствовано из сентиментально-идиллической повестиБернарда де Сен-Пьера "Павел и Виргиния".

Обстановкав доме Юшковой способствовала развитию в нем любви к театру: Юшкова,как мы знаем, увлекалась театром. Это было второе воздействие,присоединившееся к тем, которым подвергался Жуковский в родительскомдоме. Любовь к театру была одной из важнейших черт личностиЖуковского, он всю жизнь увлекался театром, написал несколько комедийдля домашнего театра Плещеевых. Наконец, нельзя пройти мимовоздействия Ф. Г. Покровского, о котором мы говорили выше. Мыопределили его влияние, как гуманизирующее, развивающее нежнуюдушевную организацию. Итак, вот важнейшие воздействия на Жуковского вдетстве: 1) природы, 2) любви и всеобщего баловства, 3) женскогообщества, 4) литературы, 5) театра и 6) Ф. Г. Покровского. Читателютеперь ясно, что эта обстановка не может быть признанной в общемнеблагоприятной: детство много дало ребенку. Обстановка детстваопределила уже душевный склад и наклонности ребенка: природа, любовьокружающих, женское общество развивало нежную, поэтическую,сентиментально настроенную натуру, которой был наделен поэт отприроды, в чем можно видеть наследственность от матери.

Женскоеобщество, окружающее поэта, имело громадное значение в направленииего литературного творчества. Это прекрасно подметил К. К. Зейдлиц.Упоминая, что первая литературная неудача сильно подействовала наЖуковского и что он с тех пор прежде, чем предать свои литературныепроизведения гласности, отдавал их на обсуждение окружавшим егодрузьям — девочкам, К. К. Зейдлиц говорит: "Нежная критикасамого содержания его произведений и природное чутье изящной формы состороны девственного ареопага, который окружал поэта, направили егона путь целомудренной и задумчивой лирики... Сочинения, не получившиеодобрения от... приятельниц, были изменяемы или устраняемы вовсе. Вотпочему муза Жуковского являлась нам всегда облеченною в идеальнуюкрасоту, а его требования относительно личной непорочности сделалисьвесьма строгими".

Ф.Г. Покровский, как мы отмечали, влиял на выработку в Жуковскомгуманного миросозерцания. Далее мы увидим, что он воспринял всеосновные воззрения Ф. Г. Покровского. Наконец, детство способствоваловозникновению в ребенке литературных наклонностей.

Источникомпечальной настроенности Жуковского, по нашему мнению, было не тообстоятельство, что ребенок остро чувствовал особенность своегоположения, а те воздействия, которым подвергался в детстве поэт.Поэтичность была унаследована от матери, меланхоличность натуры былав природе Жуковского, условия детства еще более развили все это.Детство играло видную роль в формировании нравственного иинтеллектуального облика ребенка.

II.ПАНСИОНСКИЙ ПЕРИОД. (1797—1800)

П.Загарин и К. К. Зейдлиц, написавшие наиболее обстоятельные биографииЖуковского, пансионскому периоду, имевшему важное значение в жизнипоэта, уделили мало внимания. К. К. Зейдлиц ограничился по этомувопросу несколькими замечаниями, несмотря на то, что сознавал большоезначение в жизни Жуковского этого периода, окружающей его в то времясреды, что видно из замечания биографа, что среда наложила печать наего литературные произведения. П. Загарин, хотя и говорит опансионском периоде больше К. К. Зейдлица, но очертил все-таки этуэпоху очень поверхностно, не понял ее значения, оставил в сторонелитературные произведения поэта этого периода, не коснулся рядаважных вопросов, сделал ряд крупных ошибок. Н. С. Тихонравов в своейпрекрасной рецензии на книгу П. Загарина блестяще вскрыл еенедостатки. Делая замечания П. Загарину, Н. С. Тихонравов попутновысказал ряд замечательно ценных мыслей, набросал схему жизниЖуковского, отметил все главнейшие вопросы, которые необходиморазработать биографу, дав таким образом программу. Статья Н. С.Тихонравова легла в основу дальнейших исследований. Некоторыестраницы книги академика А. Н. Веселовского представляют развитиемыслей Н. С. Тихонравова. Новейшее исследование проф. В. И. Резановаценно не новизной мыслей, а именно тем, что исследователь подробноразработал замечания Н. С. Тихонравова. Особенно ценные мысливысказал Н. С. Тихонравов по поводу пансионского периода; он первыйвполне оценил громадное значение его, заявив, что "время ученияЖуковского в Университетском Благородном Пансионе составляетбесспорно важнейшую эпоху в его жизни... С особенным вниманием долженостановиться на изучении этой эпохи биограф Жуковского". H. С.Тихонравов наметил схему этого периода, проф. В. И. Резанов весьмаобстоятельно разработал замечания Н. С. Тихонравова, и в результатеможно сказать, что этот период в настоящее время оценен и достаточноразработан. Рассматривая пансионский период жизни Жуковского,новейший биограф таким образом должен положить в основу статью Н. С.Тихонравова и книгу проф. В. И. Резанова.

Чтобыобрисовать пансионский период жизни Жуковского, выяснить, какоезначение имел он, необходимо дать характеристику прежде всего самогопансиона, а затем той среды, которая окружала в это время Жуковского.

Московскийуниверситет, как известно, был учрежден в 1755 г. Для подготовки куниверситету были основаны при нем две гимназии: дворянская иразночинная. В то время сословные соображения играли видную роль вжизни школы. И объем курса в обеих гимназиях не был тождественен: вдворянской он был намного шире, чем в разночинной. Возникновение придворянской гимназии Благородного Пансиона было обусловлено следующимиобстоятельствами. Некоторые дворяне выразили желание отдать детей вгимназию за собственные средства на полное содержание. Университетсогласился. Когда же таких пансионеров стало очень много, тоуниверситет в 1779 году выделил их из дворянской гимназии в особыйБлагородный пансион. "На первое время, — говорит Н. С.Тихонравов, —воспитанники университетского вольного пансионабыли вместе и учениками дворянской гимназии университета, — т.е. занимали в последней такое же положение, как и пансионерытеперешних гимназий: от программы преподавания, от учебного плана, доличностей преподавателей. С течением времени число воспитанниковуниверситетского благородного пансиона увеличилось; классыуниверситетской гимназии стали для них тесны. Чувствоваласьнеобходимость выделить пансионеров из классов гимназии, дать имособых преподавателей, словом — создать новое учебноезаведение, вполне независимое от университетской гимназии". В1790 году пансион был перемещен в особое здание, в 1791 году во главеего был поставлен А. А. Прокопович-Антонский. Им вводится новаяпрограмма, отличающаяся от программы дворянской гимназии. Гимназияпри университете была классической и имела целью подготовлять куниверситету. Эта задача отпадает совершенно от задач Благородногопансиона, древние языки уничтожались, а выдвигались естественнаяистория, затем "знания физические и математические", роднойи иностранные языки. Круг предметов расширялся постепенно, и наконец,отличительной чертой пансиона явилась многопредметность.

Такимобразом, мы видим, что именно представлял собою в смысле программыМосковский Благородный пансион, когда туда поступил Жуковский. Теперьпосмотрим, какая царила в пансионе атмосфера. H. C. Тихонравовсовершенно верно отметил, что "реакция философским идеям илитературному движению, которые предварили французскую революцию,дала известную окраску направлению преподавания в Университетскомпансионе". Н. С. Тихонравов дает лишь общую характеристикуатмосферы, царящей в пансионе. Чтобы ознакомиться с ней подробнее,остановимся на обрисовке личности А. А. Прокоповича-Антонского,стоявшего во главе пансиона и дававшего ему тон.

АнтонАнтонович Прокопович-Антонский представлял довольно интереснуюличность. В 1779 году знаменитый профессор Московского университетаИ. Г. Шварц основал при университете "педагогическую семинарию",имевшую целью подготовлять хороших педагогов. В 1782 году И. Г.Шварцем была основана "филологическая переводческая семинария",ставившая задачу выработать хороших переводчиков. В этом же годуинициаторы учреждения этих семинарий образовали "Дружескоеученое общество", в которое вошли такие личности, как И. В.Лопухин, Гамалей, И. П. Тургенев, Херасков, Чулков, Майков, князьяТрубецкие, Черкасские и другие. Большинство членов общества былимасоны. "Дружеское ученое общество" на свой счет содержалонесколько студентов. Между прочим общество снеслось с духовнымисеминариями и академиями и предложило им рекомендовать лучшихвоспитанников, которые и поступили в университет, как стипендиаты"Дружеского ученого общества". В числе этих лиц и был АнтонАнтонович Прокопович-Антонский, рекомендованный в 1782 году Киевскойдуховной академией. Прокопович-Антонский сразу же сделался горячимприверженцем И. С. Шварца и уже в 1784 году был председателемучрежденного им в 1781 году "Собрания университетских питомцев",представлявшего литературное общество. Окончив курс медицинского ифилософского факультетов, А. А. Прокопович-Антонский занял в 1788году в Московском университете кафедру энциклопедии и натуральнойистории, а в 1791 году, как мы уже сказали, стал во главеБлагородного пансиона. Краткие биографические данные об А. А.Прокоповиче-Антонском нам были важны для того, чтобы указать, подчьим влиянием сложилось его миросозерцание. Влияние Шварца и егоединомышленников было весьма значительно на А. А.Прокоповича-Антонского. Его воззрения всего ярче выразились в речи:"О воспитании", произнесенной на университетском акте в1798 году. Педагог придавал громадное значение воспитанию. Дурные идобрые свойства человека зависят от воспитания, — говорит он, —судьба целых народов зависит от воспитания молодых людей".Предметом воспитания, по мнению педагога, должно быть "образованиетелесных и душевных способностей человека". Школа обязанавнимательно относиться к личности ребенка, давать возможностьпроявлять ей наклонности. На первый план А. А. Прокопович-Антонский,как мы уже знаем, выдвигал историю, физические и математические наукии языки. Изучение иностранных языков важно, по его мнению, оттого,что они "обогащают нас многими высокими, тонкими, прекраснымимыслями, кои в переводах или обезображиваются, или совсем пропадают".Придавая большое значение изучению языков, A. A. Прокопович-Антонскийсчитал особенно важным изучение родного языка. "Преимущественноже, — говорит он, — должно заниматься отечественнымязыком и употреблять все старания и средства для достижения в немправильного, твердого, основательного знания". "Как талантысамые превосходные, так и все знания, самые обширные и глубокие, —говорит А. А. Прокопович-Антонский, — не только не достигаютблагой своей цели, но более зловредны, пагубны, если не освящает ихчистота нравов, невинность сердца. Просвещение без чистойнравственности и утончение ума без образования сердца есть злейшаяязва. Христианство — вот основание, на котором должноутверждаться все нравственное учение, преподаваемое детям. Должновнушать детям чувства благодарности, соболезнования,благотворительности; должно стремиться сделать их правдивыми,честными, бескорыстными. Мудрость! Добродетели! но что оне, еслирелигия не озарит их, религия, освящающая все наши дела, желания,мысли; религия, преобразующая, обновляющая человека, возносящая егонад всем бренным, ничтожным, и отверзающая пред ним врата неба! Ею,сладким и спасительным ее учением да напоится жаждущее сердце юноши;да внидет в душу его тот страх Господен, тот священный страх, которыйесть начало премудрости, основание и утверждение всякой добродетели;да проникнет все существо его благость, могущество, всеведение иправота Существа Высочайшего! Не фанатизм, не суеверие и мрачнуюлжесвятость должно внушать ему; но благоговение, сыновнюю преданностьи чистейшую веру в Зиждителя миров". Мы остановились на речи А.А. Прокоповича-Антонского потому, что она дает представление охарактере Благородного пансиона: то, что выражено в речи, проводилосьПрокоповичем-Антонским в жизни. Главнейшей заботой его было развить впитомцах нравственное чувство, религиозность; усвоение наук стояло навтором плане. Вместе с этим, в пансионе не было нивелирующейдисциплины: личности ребенка давалась возможность проявить себя,следовать наклонностям.

Придаваягромадное значение изучению языков, особенно родного, и умениювыражать свои мысли на бумаге, А. А. Прокопович-Антонский обратил наэто громадное внимание, поощрял и культивировал литературные занятия.Они стояли на первом плане, им уделялось очень много внимания.

Поречи А. А. Прокоповича-Антонского мы можем составить представление, вкаком направлении шло нравственное развитие воспитанниковБлагородного пансиона. H. С. Тихонравов совершенно верно определилэто направление, как "реакцию философским идеям и литературномудвижению, которые предварили французскую революцию".Действительно, в воззрениях А. А. Прокоповича-Антонского этовыступает ярко. Главнейшей идеей, внушаемой воспитанникам, была та,что образования ума недостаточно, что ум вовсе не имеет абсолютнойценности, что без нравственности умственное развитие не благо, а зло.Вместе с этим, дискредитировался скептицизм и атеизм; ученикамусиленно внушалось, что религия есть основа жизни, что без религиинемыслимо жить. Чтение для воспитанников выбиралось в том женаправлении. Главным чтением для воспитанников были два сочинения,без сомнения, оказавшие громадное влияние на Жуковского. Первоесочинение представляло издание, выпущенное в Москве в 1787—89гг. Типографической компанией, которая являлась продолжением"Дружеского ученого общества". Издание носило такоезаглавие: 1) "Беседы с Богом или размышления в утренние часы накаждый день года"; 2) "Беседы с Богом или размышления ввечерние часы на каждый день года" и 3) "Размышления оделах Божиих в царстве натуры и Провидения на каждый день года".Каждое сочинение заключалось в 4 частях. — Первые три частикаждого сочинения появились в 1787 году, в 1788—89 гг. вышличетвертые части всех трех сочинений. Вопрос об этом издании до сихпор мало выяснен, хотя Н. С. Тихонравов и В. И. Резанов, многоспособствовали освещению этого вопроса, особенно проф. В. И. Резанов,который подробно ознакомился с сочинением по полному экземпляру,сохранившемуся в библиотеке Киевской духовной академии. В своемофициальном показании Н. И. Новиков заявил, что "помянутоепериодическое издание (Беседы с Богом) есть перевод с немецкогоязыка, одна сочинение Штурма, другая сочинение Тиде и третья безимени автора". Проф. В. И. Резанов так характеризует этоиздание: "Восемь частей "Бесед с Богом", —говорит исследователь, — однородны, довольно однообразны посвоему тону; это — пиэтическое сочинение, представляющеепокаянные размышления автора о собственных грехах и несовершенстве,выражение преданности к Богу, особенно И. Христу, стремления кблагочестию, добродетели, желанию исправить свои недостатки, боротьсясо страстями, совершенствоваться; такое содержание и объясняет тоуважение, каким сочинение пользовалось y московских мистиков: этипоследние находили здесь немало точек соприкосновения сдуховно-нравственной стороной своих воззрений и немало страниц,которыми они могли прямо воспользоваться в своей борьбе противлегкомысленного отношения тогдашнего русского общества к религии,знанию, против распущенности нравов и т. д., — в своихстремлениях к глубокому самоанализу, самоусовершенствованию, строгойнравственности". "Размышления о делах Божьих в царственатуры и Провидения на каждый день" также проникнуты религиознымчувством. Н. С. Тихонравов характеризует эту часть издания, как"популярную естественно-историческую энциклопедию, проникнутуюот начала до конца религиозной мыслью". Религиозное чувствотесно связано с мистицизмом, которым проникнута почти каждаястраница. Кроме того, сочинение одушевлено любовью к природе,наполнено поэтическими картинами природы. Второй книгой, особеннопользовавшейся расположением А. А. Прокоповича-Антонского исоставлявшей одно из главных чтений воспитанников, был перевод книгиангличанина Роберта Додсли: "The Economy of human life,translated from an Indian manuscript, written by an ancient Bramin".Эта книга, приписываемая долго лорду Честерфилду и выданная заизвлечения из древнеиндийской рукописи, переводилась частями у нас вРоссии не раз; первая часть книги была переведена еще в 1762 году. В1786 она была переведена деятельным членом "Собранияуниверситетских питомцев" В. С. Подшиваловым полностью подзаглавием: "Книга Премудрости и Добродетели или состояниечеловеческой жизни" и издана Типографической компанией. Этакнига также проникнута убеждением в высоком значении нравственности,проповедует, что развитие ума стоит на втором плане, что прежде всегонеобходимо сделаться "добродетельным".

Какмы уже отметили, эти книги были изданы Типографической компанией("Дружеским ученым обществом") и по своему общемунаправлению вполне соответствовали идеям масонства. Введение их впансион А. А. Прокоповичем-Антонским, без сомнения, являетсявыражением влияния на него И. Г. Шварца и масонства.

Сэтими книгами Жуковский особенно хорошо должен был ознакомиться, каквидно из сохранившихся документов. В 1798 году Жуковский и С.Костомаров были признаны заслуживающими "титла первых воблагонравии и прилежании". Ввиду этого, их обязанностью делалосьпомогать воспитателям и влиять на нравственное развитие своихтоварищей. В "Наставлении", данном А. А.Прокоповичем-Антонским Костомарову и Жуковскому, мы читаем: "Вечерниемолитвы давайте лучшим из старшего возраста. Избранные места изСвященного Писания и из других хороших нравственных книг, каковы:"Утренние и вечерние размышления на каждый день года";"Книга премудрости и добродетели" и пр., читайте сами илипоручайте чтение сие отличнейшим большим питомцам. Все сие послужит квеличайшей вашей пользе, к назиданию вашего сердца". Упомянутыенами книги, с которыми должен был, как мы видели сейчас, быть хорошознаком Жуковский, без сомнения, оказали на него влияние. Первым изисследователей биографии Жуковского ясно понял это Н. С. Тихонравов,который заявил, что эти сочинения, проникнутые мистицизмом, согретыерелигиозным чувством и богатые поэтическими страницами —"должны были оставить свой след в душе Жуковского". Н. С.Тихонравов отметил этим очень важный факт, что "религиозныймистицизм коснулся Жуковского уже в школе".

Какмы уже говорили, А. А. Прокопович-Антонский придавал большоепедагогическое значение литературным занятиям воспитанников. Кромезадачи приучить их литературно выражать свои мысли, А. А.Прокопович-Антонский думал путем литературных занятий влиять нанравственное развитие воспитанников. С этою целью им давались темытакого характера, как "На благость", "Гимн истине","На невинность" и т. п. Преподаватель русского языка МихаилНикитич Баккаревич разделял воззрения своего начальника на важноепедагогическое значение литературных занятий — он горячо ихпоощрял. М. Н. Баккаревич был довольно талантливым человеком,увлекался литературой и напечатал ряд литературных трудов.Воспитавшись на старых литературных вкусах, М. Н. Баккаревичпреклонялся пред ложноклассицизмом и с восторгом относился кЛомоносову и Державину. Они были его главными авторитетами припреподавании предмета, и ученики воспитывались им наложноклассических образцах. Но увлекаясь ложноклассицизмом, М. Н.Баккаревич не менее горячо увлекался новым литературным направлением— сентиментализмом, восторгаясь Карамзиным.

Центромсосредоточия литературного интереса было учрежденное воспитанникамипансиона под руководством А. А. Прокоповича-Антонского и М. Н.Баккаревича литературное общество под названием "Собраниевоспитанников Благородного пансиона". Принимая деятельноеучастие в нем, А. А. Прокопович-Антонский имел в виду путем еговлиять на нравственную сторону учащихся. "Это общество, —говорит в своих воспоминаниях М. А. Дмитриев, — собиралось разв неделю, по средам, там читались сочинения и переводы юношей иразбирались критически, со всею строгостью и вежливостью. Тамочередной оратор читал речь, по большей части о предметахнравственности. Там в каждом заседании один из членов предлагал наразрешение других вопрос из нравственной философии или из литературы,который обсуживался членами в скромных, но иногда жарких прениях. Тамчитали вслух произведения известных уже русских поэтов и разбирали ихпо правилам здравой критики". M. A. Дмитриев совершенно вернообрисовал общий характер заседаний общества. В уставе общества,утвержденном 9 февраля 1799 года, цель общества формулируется так:"исправление сердца, очищение ума и вообще обрабатывание вкуса".Литературные задачи соединялись с чисто нравственными. В § 14главы I мы читаем: "Польза и честь места, где членывоспитываются, есть такой предмет, которого никогда не должны онивыпускать из виду. Итак, они непременным и святым долгом своимпоставят непрестанно возбуждать всех вообще товарищей своих, какпримером, так и дружескими советами к надлежащему исполнению ихобязанностей, то есть, чтобы все они хранили как драгоценноесокровище чистоту нравов; чтобы они были прилежны, кротки, послушны,учтивы не только к высшим, но и к равным и низшим себя; словом, чтобыблагородные воспитанники были прямо благородны и сердцем и умом.Сверх того каждый из членов возьмет особенно в свои руки одного, аесли можно и двух из младших воспитанников и будет руководствоватьих, уделяя им некоторую часть своего времени и вспомоществуя всемизнаниями своими в классических их упражнениях, наблюдая при том и занравственными их поступками". § 4 главы II указывает, что"всякий член должен внимательно слушать и стараться не упуститьбез замечаний, если какие найдутся погрешности против здравогорассудка, против святой религии, против чистоты нравов,благопристойности или против свойства русского языка".

Такимобразом мы видим, что характер "Собрания воспитанниковБлагородного пансиона" вполне гармонировал с общим направлениемпедагогической системы А. А. Прокоповича-Антонского: чистонравственные задачи занимали одинаковое место с литературными.Распространение литературных произведений воспитанников неограничивалось стенами пансиона, а они предавались гласности. А. А.Прокопович-Антонский любил устраивать торжественные акты, на которыхвоспитанники произносили речи, читали свои произведения и переводы.Литературные произведения воспитанников Благородного пансионапечатались в журналах, а также выпускались сборниками. Так в 1787 г.появился "Распускающийся Цветок", выпущенный под редакциейпреподавателя пансиона В. С. Подшивалова, впоследствии редакторажурнала "Полезное и приятное препровождение времени", в1789 году был выпущен сборник "Полезное упражнение юношества".В 90-х годах сборников не выходило, литературные труды воспитанниковБлагородного пансиона печатались в журналах, главным образом, в"Приятном и полезном препровожедении времени",редактируемом Подшиваловым. С 1800 года стали выходить сборники подназванием "Утренняя Заря".

Царившаяв пансионе литературная атмосфера сразу же захватила Ж., дала сильныйтолчок развитию его литературных наклонностей, которые проявилисьуже, как мы видели, в детстве. Ж. принял самое деятельное участие влитературных увлечениях пансиона. В период пребывания в пансионе Ж.были написаны следующие произведения: в 1797 г. 19 декабря на акте Ж.прочитал оду — "Благоденствие России, устрояемое великимее самодержцем Павлом Первым". В этом же году написаны —"Майское утро" и "Мысли при гробнице"; к 1798 г.относятся два стихотворения под заглавием "Добродетель",одно из которых было произнесено на акте 22 декабря 1798 г., "Мири Война", "Жизнь и источник" и речь на акте 14 ноября1798 г. В 1799 году написаны "М. М. Хераскову", ода"Могущество, слава и благоденствие России", произнесеннаяна акте 21 декабря. Наконец, к 1800 г. относятся — "Стихина новый 1800 г.", "К Тибуллу", "Мир",произнесенный на акте 1800 г., "Платону неподражаемому","Герой", "К надежде", "Мысли на кладбище"в "Приятном и полезном препровождении времени", "УтреннейЗаре" и в отчетах об актах пансиона, выпускаемых отдельнымиброшюрами. Во всех этих произведениях выразилось влияние окружающей вто время поэта среды, тех воздействий, которым он подвергался. Ввидуэтого, прежде чем обратиться к рассмотрению литературных произведенийЖ. пансионского периода, остановимся на чрезвычайно важномвоздействии, которому в то время подвергался поэт.

Какмы уже отметили, в том направлении воспитания в Благородном пансионе,которое придал ему А. А. Прокопович-Антонский, отразились идеикружка, группировавшегося около проф. И. Г. Шварца, Н. И. Новикова исозданного ими "Дружеского ученого общества". Это влияниена Ж. усиливалось еще тем обстоятельством, что он тесно сблизился ссемьей Ивана Петровича Тургенева, с которой были дружны Бунины иЮшкова. Это обстоятельство имело громадное значение в жизни Ж., в егодуховном развитии, что впервые замечательно ясно сознал Н. С.Тихонравов. Ввиду этого остановимся на характеристике семьи И. П.Тургенева. Тесно примыкая к московскому масонскому кружку,группировавшемуся около "Дружеского ученого общества", И.П. Тургенев подвергся тем гонениям, которые были открыты против"мартинистов" в 1792 г., и был выслан в свое симбирскоепоместье. Возвращенный Павлом I, он 15 ноября 1794 г. был назначендиректором Московского университета. И. П. Тургенев был весьмарелигиозным и высоконравственным человеком; кроме этого, он отличалсяобщительностью, любовью к детям и горячей преданностью просвещению илитературе. Дом Тургенева являлся таким же литературным центром вМоскве, каким был дом Юшковых в Туле. В доме Тургенева собиралосьлучшее общество, представители литературы и искусства. СыновьяТургенева, Александр и Николай, учились в пансионе. Ж. особенноподружился с Александром и Андреем, который был в 1799 году ужестудентом университета. И. П. Тургенев горячо привязался к товарищусвоих сыновей, в котором сразу почувствовал литературный талант. Отецимел сильное влияние в формировании духовного склада своих детей иего сыновья были также проникнуты нравственными идеями.

Вспоминаявремя учения в пансионе, Ж. в 1818 г. в послании к "Ал. И.Тургеневу" говорит:

Гдевремя то, когда наш милый брат

Былс нами, был всех радостей душою?

Неон ли нас приятной остротою

Инежностью сердечной привлекал?

Неон ли нас тесней соединял?

Скольбыл он прост, не скрытен в разговоре!

Какдля друзей всю душу обнажал!

Каквзор его в глубь сердец вникал.

Высокийдух пылал в сем быстром взоре.

Бывало,он, с отцом рука с рукой,

Входилв наш круг — и радость с ним являлась:

Старикпри нем был юноша живой;

Егоседин свобода не чуждалась...

Онет! он был милейший нам собрат;

Опотдыхал от жизни между нами,

Отсердца дар его был каждый взгляд,

Ион друзей не рознил с сыновьями...

Впримечании к этому стихотворению Ж. пишет о И. П. Тургеневе: "Любовьего к детям была товариществом зрелого опытного мужа с юношами,привязанными к нему свободною доверенностью, сходством мыслей ичувств и самою нежною благодарностью... Он был живой юноша в кругумолодых людей, из которых каждый готов был сказать ему все, что имелв сердце, будучи привлечен его прямодушием, отеческим участием,веселостью, кротостью...".

ОбАндрее Ивановиче Тургеневе Ж. в этом же примечании говорит: "Онумер в полном цвете жизни. Ум необыкновенно проницательный, острый иясный; чистое, исполненное любви к прекрасному сердце... Жизнь егоможно назвать прекрасною не исполнившеюся надеждою: в нем созреваловсе, что составляет прямое достоинство человека". Замечательныедушевные качества, отзывчивость, гуманность отмечает Погодин и вдругом сыне И. П. Тургенева, Александре Ивановиче Тургеневе.

СемьяТургеневых сильно повлияла на развитие в Ж. гуманности, религиозноститех воззрений и настроений, которые прививал ребенку в Туле ФеофилактГаврилович Покровский. О характере влияния на Ж. Андрея И. Тургеневаяркое понятие дает лирическое предисловие к повести "ВадимНовгородский", написанной в 1803 г. "Я не зрел твоеймогилы, — говорит Ж., — в отдаленном краю осыпает еевесна цветами, но тень твоя надо мною; она собеседница безмолвныхчасов моих, незримый хранитель моего сердца! — Так! в еесвященном присутствии, прахом твоим любезным, драгоценным остаткоммилой жизни клянусь быть другом добродетели. Грозным и разъяренным даузрю тебя пред собою, если порок услышит хвалу мою и гордыйвозвеличится моим унижением. Тихая муза моя непорочна, как самаприрода: не бросит цветов на стезю недостойного; в венце из роз иветвей дубовых она скитается по тихим дубравам и с томным журчаниемпотоков соединяет свои песни простые, нестройные". В этих словахочень выпукло выступает характер влияния А. И. Тургенева на Ж. иважность этого влияния.

Влияниесемьи Тургеневых на Ж. еще более усиливалось влиянием знаменитогомасона И. В. Лопухина, который был очень дружен с семьей Тургеневых ипостоянно бывал у них, и с которым сблизился Жуковский. И. В. Лопухинбыл также высоконравственным человеком, глубоко проникнутым любовью кчеловечеству, в своих сочинениях старавшимся всеми силамиподействовать на общественную нравственность.

Влияниетех воздействий, которым подвергался Ж. в пансионский период егожизни, обнаружилось и в его литературных произведениях этой эпохи.

Преждевсего, произведения Ж. проникнуты теми нравственными идеями, которыепроводились в педагогической системе А. А. Прокоповича-Антонского,которыми были проникнуты семья Тургеневых и И. В. Лопухин.Миросозерцание Ж. того времени очень ярко выразилось в его речи наакте 14 ноября 1798 г. Отметим наиболее характерные мысли поэта.Прежде всего для Ж. на первом плане в жизни стоит "добродетель",нравственность. "Священная добродетель! — восклицает Ж., —не ты ли основание прямого нашего счастья? Не ты ли блюститель нашегоспокойствия? не ты ли тот чистый неиссякаемый источник, из коегопочерпаем мы все истинные свои наслаждения, все радости, восторги,удовольствия? И блажен тот, кто исполняет священные твои уставы!Блажен тот, кто воинствует под победительным знаменем твоим! Блажен!ибо никакие сопротивные силы не поколеблют его, никакие действия истрадания не одолеют его. Душа его светла и безмятежна, какпокоящаяся при вечере нива. Любезные товарищи! мы все ищем пути ксчастью: он в добродетели". Затем, рисуя "добродетельных"людей, Ж. хочет показать, что нравственные поступки дают глубокоеморальное удовлетворение. Бедный человек, по мнению Ж., глубокосчастлив, если он "добродетелен"; счастье — не вовнешних условиях жизни, а в душевном состоянии.

Нарисовавдушевное счастье бедняка, лишенного одежды, пищи, пристанища, нобогатого "добрым сердцем", Ж. рисует образ "невиннозаключенного узника". Он не испытывает страданий, а наоборот,сердце его полно душевной радости, дух бодр; и это происходит потому,что совесть его спокойна, что он знает, что не сделал ничегопротивонравственного. И это сознание дает ему бодрость и душевноеспокойствие. Счастье, таким образом, не зависит от внешнего положениячеловека. Затем рисуется образ "доброго честного поселянина".Опять-таки он счастлив, хотя жизнь его — сплошная работа,тяжелый физический труд, счастлив потому, что он "добродетелен".Здесь ярко выступает идеализация жизни крестьянина на лоне природы.Речь заканчивается весьма характерными строками: "Чтопросвещение без добродетели? Медь звенящая, кимвал бряцаяй, нечистый,заразительный источник. Просвещение и добродетель! — соединимих неразрывным союзом; да царствуют они совокупно в душах наших. Ксему должны стремиться все мысли и дела наши. Сего ожидает от насотечество, ожидают благотворные наши попечители, которые в награду завсю свою к нам нежность, за всю любовь, за все труды о насприлагаемые, ничего больше не желают, как только видеть наспросвещенными, добрыми и прямо счастливыми". По этой речинетрудно видеть, что миросозерцание Ж. в пансионский периоднаходилось всецело под влиянием идей А. А. Прокоповича-Антонского, И.П. Тургенева, И. В. Лопухина и тех книг, которые составляли чтениевоспитанников. Проф. В. И. Резанов приводит ряд аналогий междумыслями Ж. и теми книгами, которые составляли чтение воспитанников,наконец, между взглядами Ж. и И. В. Лопухина.

Влияниекниг и проводимых А. А. Прокоповичем-Антонским идей сказывалось нетолько на одном Жуковском, но, как можно судить по исследованию проф.В. И. Резанова, и на большинстве учеников пансиона. Мысли, отмечаемыенами сейчас у Жуковского, можно найти и в произведениях другихпитомцев пансиона.

Мысли,ярко проявившиеся в рассматриваемой нами речи Жуковского,высказываются им и в других произведениях пансионского периода,например, в двух стихотворениях 1708 года, носящих заглавие"Добродетель", и в статье этого же года "Жизнь иисточник". Описывая кладбище в стихотворении "Добродетель",поэт говорит, что прекрасные надгробные памятники разрушатся, чтожизнь их уничтожит. "Увы! несчастен, — восклицает поэт, —кто оставил лишь их — и более ничего!" Замечая, чтопамятники погибнут, Жуковский говорит:

......останутся нетленны

Однилишь добрые дела.

Ничтоне может их разрушить,

Ничтоне может их затмить.

ПредБогом вас они прославят,

Водежду правды облекут;

Тогдамы с радостью явимся

Предтрон всемощного Творца.

Осколь священна, добродетель,

Должнаты быть для смертных всех!

Рабы,как и владыки мира,

Должнытебя боготворить...

Начто мне памятники горды?

Искиптр, и посох — все равно:

Равнопод мрамором в могиле

Равнопод дерном прах лежит.

Теже идеи выступают и в другом стихотворении под тем же заглавием:

Ктоправды, честности уставы,

Втечении дней своих блюдет,

Тотк счастью обретет путь правый,

Корабльсвой в пристань приведет,

Средион бедствий не погибнет,

Вгонении рока он возникнет,

Егоперун не устрашит!

Когдаи смерть к нему явится,

Тодух его возвеселится,

Кблаженству спешно полетит.

Встатье "Жизнь и источник" Жуковский также высказывает, чтосчастье человека — в нравственности и добродетели.

Кромеотмеченной уже нами основной идеи, в произведениях Жуковского ярковыступают религиозность и патриотизм, особенно последний. А. А.Прокопович-Антонский был восторженный патриот, не видевший темныхсторон тогдашней русской действительности. Свои патриотическиенастроения он стремился передать воспитанникам, которые и прониклисьэтими идеями, о чем вполне определенно можно судить по ихлитературным произведениям. Воспитанниками был написан рядпроизведений, проникнутых тем патриотическим оптимизмом, которым былпроникнут и А. А. Прокопович-Антонский. Особенно это ярко сказалось воде Семена Родзянки "Любовь к отечеству". Влияние в этомотношении А. А. Прокоповича-Антонского обнаружилось довольно сильно ина Жуковском: им были написаны две большие оды: "БлагоденствиеРоссии, устрояемое великим ее самодержцем Павлом Первым" (1797)и "Могущество, слава и благоденствие России" (1799),проникнутые в высшей степени патриотическим оптимизмом. В них Россиявыставляется страной, полной всяческих естественных богатств,высококультурной, вызывающей зависть у иностранцев, находящейся навершине военного могущества. Патриотическое чувство, воспитываемоепансионом, поддерживалось в Жуковском влиянием И. В. Лопухина,который горячо проповедовал повиновение и покорность царской власти.В восторженном поклонении пред Павлом также нельзя не видетьвоздействия И. П. Тургенева и И. В. Лопухина. Как известно, Павел Iознаменовал свое царствование смягчением участи мартинистов: с И. В.Лопухина был снят полицейский надзор, и он был назначен сенатором; И.П. Тургеневу, как мы уже сказали, было разрешено покинуть своеимение, куда он был сослан, и вскоре он был назначен на постдиректора Московского университета. И. В. Лопухин и И. П. Тургеневостались на всю жизнь благодарны Павлу ?, и их отношение кимператору, без сомнения, сказалось на Жуковском.

Еслина содержании и идеях пансионских произведений Жуковского проявилосьвоздействие окружающей обстановки и людей, то это сказалось и начисто литературной стороне этих произведений, на их стиле и форме.Прежде всего в них обнаружилось влияние тех литературных авторитетов,которые господствовали в школе. В ней в эту эпоху в полной мерегосподствовал ложноклассицизм; преподаватель русского языка M. H.Баккаревич, как мы уже отметили, был горячим поклонником Ломоносова иДержавина. Воспитанный в эпоху господства ложноклассицизма, M. H.Баккаревич был горячо проникнут им, произведения Ломоносова иДержавина были образцами, которым должны были подражать ученики.Естественно, что в произведениях Жуковского этого времени,представляющих в большинстве случаев школьные сочинения на заданныетемы, сильно обнаруживается влияние Ломоносова и Державина. Проф. В.И. Резанов выполнил весьма ценную работу, подробно указав в раннихпроизведениях Жуковского влияние Ломоносова и Державина. Исследованиеустановило большую зависимость произведений Жуковского от Ломоносоваи Державина; молодой поэт заимствовал от них образы, выражения,иногда целые пассажи. Влияние классицизма, исходящее из школьнойсистемы преподавания, сказалось на сочинениях всех воспитанниковБлагородного пансиона. Увлечение воспитанников пансионаложноклассицизмом ярко обнаружилось в том факте, что Жуковский всотрудничестве с С. Родзянкой перевели в 1799 году оду Державина"Бог" на французский язык и преподнесли Державину. В письмек нему они между прочим писали: "Читая с восхищением "Фелицу","Памятник герою", "Водопад" и проч., сколь частообращаемся мы в мыслях к бессмертному творцу их... Плененные редкими,неподражаемыми красотами вашей оды "Бог", мы осмелилисьперевести ее на французский язык".

Нонаряду с влиянием ложноклассицизма, в пансионских произведенияхЖуковского проявилось влияние нового течения — сентиментализма.Этому влиянию, как мы уже отметили, подвергся Жуковский еще во времяжизни у Юшковых. Мы знаем уже, что литературный кружок Юшковыхвнимательно следил за всеми новейшими произведениями школы Карамзинаи Дмитриева. Сентиментализм, как мы уже упоминали, сказался в пьесе"Г-жа де ла Тур". Влияние сентиментализма, обнаружившеесяеще в детстве, сильно проявилось в пансионских произведениях. Мызнаем, что M. H. Баккаревич, наряду с преклонением пред Ломоносовым иДержавиным, не остался чужд новому литературному движению, он свосторгом относился к Карамзину и сам писал кое-что в сентиментальномдухе. Новое течение оказывало сильное влияние на воспитанниковпансиона через журнал, который составлял любимое чтение воспитанникови в котором они печатали свои произведения. Это было "Приятное иполезное препровождение времени", издававшееся с 1794 по 1798год, и составляющая его продолжение "Ипокрена, или Утехилюбословия", выходившая с 1799 по 1801 год. Журналы эти быливсецело проникнуты новым литературным течением. Воздействие журналовбыло столь сильно, что, как показал проф. В. И. Резанов, можно дажеуказать прямые влияния отдельных статей на произведения Жуковского.Сильно обнаруживается влияние на поэта Оссиана и Юнга. Всего полнеевыразилось влияние сентиментализма в "Мыслях при гробнице".Жуковский называл своим первым учителем в литературе И. И. Дмитриева,например в письме к нему от 11 декабря 1823 г., в стихотворении "КИ. И. Дмитриеву" (1831 г.), и некоторые биографы, основываясь напоказаниях самого поэта, говорят о влиянии на его раннее творчествоИ. И. Дмитриева, но проф. В. И. Резанов, специально изучивший вопросо ранних литературных влияниях на Жуковского, пришел в выводу, чтонепосредственного влияния И. И. Дмитриев на Жуковского в первыйпериод его литературной деятельности не оказал.

ДляА. А. Прокоповича-Антонского на первом плане, как мы знаем, стояловоспитание, образование же отодвигалось на второй. Увлеченный"насаждением добродетели" А. А. Прокопович-Антонский оченьмало обращал внимания на образовательную сторону пансиона. Жуковскийучился в пансионе очень хорошо: в 1797 году он получил серебрянуюмедаль, в 1798 — золотую, в 1799 — был по словамофициального документа "признан первым воспитанником";окончил пансион Жуковский блестяще. Но несмотря на этообстоятельство, Жуковский почти не вынес из пансиона никаких знаний.Об этом он сам свидетельствует в своих письмах.

Обрисовавпансионский период жизни Жуковского, подведем итоги — каковобыло значение этого периода, что он дал поэту. Если пансион не далЖуковскому знаний, то он дал ему очень много в иных отношениях: оноказал самое благотворное влияние на развитие нравственных воззренийпоэта и развитие его литературных наклонностей. В пансионский периодразвилось многое из того, чему было положено основание еще в детствеи определились основные идеи и умонастроение Жуковского. Что жекасается его литературной деятельности, то за этот период поэт еще несоздал ничего оригинального и замечательного; его творчествопредставляло подражание и было лишено оригинальности. Но уже втворчестве пансионского периода обнаружились задатки крупноготаланта.

III.ТРЕТИЙ ПЕРИОД ЖИЗНИ ЖУКОВСКОГО (1802—1810).

Какмы уже отметили, одна из дочерей Бунина, Наталья Афанасьевна, вышлазамуж за Николая Ивановича Вельяминова. Он служил в МосковскойСоляной конторе, и при его посредстве туда определился и Жуковский повыходе из пансиона в 1802 году. Мы знаем, что поэт вынес очень малоиз пансиона. Это сразу же почувствовалось Жуковским, и он усиленностал заботиться о своем самообразовании. "В списке книг его, —говорит биограф, —мы видим, кромебольшой французской Энциклопедии Дидро, множество французских,немецких и английских исторических сочинений, переводы греческих илатинских классиков, стихотворения и другие произведения изящнойсловесности на иностранных языках, полные издания Шиллера, Гердера,Лессинга и прочих. Наряду с самообразованием, Жуковский усиленнозанимался переводами, которые еще в пансионе служили ему материальнойподпорой. В 1801 году Жуковский перевел сентиментальную повестьКоцебу "Geprüfte Liebe", которую назвал "Мальчику ручья".

Мыуже знаем, что Жуковский в пансионскую эпоху был дружен с семьейТургеневых, особенно с Андреем Ивановичем. Эта дружба продолжается ипосле выхода из пансиона. Андрей Иванович Тургенев являлся самымдоверенным другом поэта.

Служав Соляной конторе, Жуковский принимает деятельное участие в"Дружеском литературном обществе". Учредителями этогообщества, кроме Жуковского, были М. Кайсаров, Андрей и АлександрТургеневы, Александр Воейков, Семен Родзянка, A. Мерзляков, А.Кайсаров и А. Офросимов. Устав общества был утвержден 12 января 1801года. О характере общества дают представление его "Законы",напечатанные И. С. Тихонравовым в "Сборнике Общества любителейРоссийской Словесности на 1891 год". Общество, по "Законам",должно было представлять товарищеский кружок, членов которого долженсоединять "дух благий дружества, сердечная привязанность ксвоему брату, нежное доброжелательство к пользам другого". Цельюобщества было — служить "Добродетели и Истине",развивать способность, трогать и убеждать других словесностью".Предмет занятий общества составляли "философские и политическиесочинения и переводы, беллетристические сочинения и переводы, критикаи опровержение философских и беллетристических пьес", а также"чтение лучших иностранных и национальных авторов". Ал. И.Тургенев в своих воспоминаниях так характеризует "Дружескоелитературное общество". "Несколько молодых людей, большейчастью университетских воспитанников, получали почти все, что визящной словесности выходило в Германии, переводили повести идраматические произведения Коцебу, пересаживали, как умели, нарусскую почву цветы поэзии Вилланда, Шиллера, Гете, и почти весьтогдашний новейший немецкий театр был переведен ими".

Личнаяжизнь Жуковского во время службы в Соляной конторе ознаменоваласьлюбовным увлечением. Долгое время считали, что предметом первой любвиЖуковского была М. А. Протасова. Академик А. Н. Веселовский в своейкнижке о Жуковском указал, что первые любовные увлечения поэтаотносятся еще ко времени его службы в Соляной конторе. Предметомувлечения были одновременно две женщины. Первой была дочь НатальиАфанасьевны Буниной, в замужестве Вельяминовой, Мария Николаевна,бывшая замужем за Свечиным. Вторым предметом увлечения являлась АннаМихайловна Соковнина, сестра Сергея Михайловича Соковнина, хорошегознакомого Тургеневых и Жуковского и члена Дружеского литературногообщества. Во время службы поэта в Соляной конторе Александр и АндрейТургеневы не жили в Москве, — Александр учился в Геттингене,Андрей жил в Петербурге. Роман Жуковского был тесно связан с романамибратьев Тургеневых; Александр был влюблен в Анну МихайловнуСоковнину, а Андрей в ее сестру Екатерину Михайловну. Предмет любвиЖуковского, M. H. Свечина, жила в Петербурге, Екатерина МихайловнаСоковнина жила в Москве. Жуковский, живший в Москве, вел сердечныедела Андрея Тургенева, тот же в свою очередь был повереннымЖуковского в Петербурге. Увлечения как Жуковского, так и АндреяТургенева носили сентиментальный характер. Очень метко их называет А.Н. Веселовский "романами в письмах". Идеалистическаясентиментальная окраска увлечений и давала возможность Жуковскомуиметь два предмета мечтаний. Отношение Жуковского к М. Н. Свечиной иА. М. Соковниной не было любовью в полном смысле слова; это была, какудачно выразился А. Н. Веселовский, — "сентиментальнаяamitié amoureuse". Хорошо характеризует увлечениеЖуковского M. H. Свечиной знавший об этом увлечении Алек. И.Тургенев, который в 1803 году, живя за границей, записал в своемдневнике под 13—25 января: "Сегодня Бутервек на лекцииописывал характер Петрарки и платоническую любовь его к Лауре. Какоеразительное сходство с характером Жуковского! Кажется, что если б мненадобно было изобразить характер Жуковского, то бы я то же повторил,что Бутервек говорил о Петрарке. И Жуковский точно в таком жеотношении к Свечиной, в каком Петрарка был к его Лауре или к М-mе deSade".

M.H. Свечина, A. M. и Е. M. Соковнины были всецело во властисентиментальных настроений, прониклись ими и в этом отношении онивполне гармонировали с Жуковским и братьями Тургеневыми.

Службав Соляной конторе, конечно, была в тягостьсентиментально-идеалистически настроенному юноше-поэту. Весной 1802года Жуковский покинул службу и вскоре переселился из Москвы вМишенское.

Ещев 1801 году Жуковский перевел элегию Грея "Сельское кладбище".В 1802 году он перевел ее вторично и передал Карамзину. Она оченьпонравилась последнему, и он напечатал ее в редактируемом им тогда"Вестнике Европы". "Сельское кладбище" произвеловпечатление в обществе и сразу же выдвинуло Жуковского. 1802—1804годы он живет то в Мишенском, то у Карамзина, в Кунцове. 8 мая 1803года скончался Андрей Тургенев, что сильно огорчило Жуковского. В этовремя им написано прекрасное стихотворение: "На смерть АндреяТургенева". За 1802—1804 гг. Жуковский пишет мало. В 1804году он переводил переделку "Дон Кихота" Ж. П. Флориана.

В1805 году произошла перемена в жизни Жуковского. Одна из дочерейБуниных, Екатерина Афанасьевна, вышла замуж за Андрея ИвановичаПротасова. Картежная игра разорила его. В 1805 году он умер, оставивбольшие долги. Жена с большим трудом расплатилась с ними и, потерявимения, поселилась в Белеве, недалеко от Мишенского, с двумядочерьми: Марией (род. 1793 г.) и Александрой (род. 1795 г.). Видястесненное положение Протасовой и трудность при ее средствах нанятьхорошего учителя, Жуковский предложил заниматься с ее дочерьми.Протасова согласилась. Жуковский горячо увлекся этим делом, составилобширный план занятий, имеющий целью не только сообщить ученицамзнания, но и развить их нравственные качества. Конечно, идеаломвоспитания было то самое, которое являлось идеалом самого Жуковского,проникнутого сентиментализмом. Как мы видели, потребность любви,женской ласки была сильна в сентиментально настроенном Жуковском ужепо выходе из пансиона. Если Анна Михайловна Соковнина и МарияНиколаевна Свечина гармонировали с сентиментальным настроениемЖуковского, то еще более соответствовали настроению его ученицы,девочки, нежной души которых не успела еще коснуться жизнь. ИЖуковский горячо привязался к девочкам, особенно к старшей, Марии.Любовь поэта к девочке носила идеально-сентиментальный характер,Жуковский думал сформировать из неразвитой еще духовно и умственнодевочки жену, такую, как она рисовалась в его воззрениях. И Жуковскийглубоко был уверен в удаче задуманного, воображая, что он сам создастсебе счастье. Любовь к Марии Андреевне окрасила весь дальнейшийпериод жизни Жуковского, имела чрезвычайно важное влияние на егопсихическое состояние и творчество. О любви Жуковского к МарииАндреевне, характере их отношений, наконец о настроениях имиросозерцании поэта в рассматриваемый нами теперь период его жизни,дают ценный материал его дневник и произведения. По дневникам можносоставить себе ясное представление о душевном облике, настроении ивзглядах Жуковского в эту эпоху. Прежде всего в дневниках 1805—1807годов ярко выступает отчужденность Жуковского от всего того, что некасается непосредственно его личности. Он всецело занят собою, всяего душевная работа направлена на самоанализ: поэт с величайшимвниманием анализирует свое душевное настроение, стремится этим путемвыработать в себе твердые нравственные принципы, осмыслить своеотношение к жизни, религии, выработать свое этическое credo. Душевныймир Жуковского, судя по дневникам, представлял в то времялабораторию, в которой лихорадочно кипела сложная работасамоопределения. Все те воздействия, которые до сих пор влияли наЖуковского, собрались теперь как бы в фокусе, систематизировались;происходила окончательная формулировка его душевного облика.

ИдеалЖуковского — тихая семейная жизнь. "Я не требую слишкоммногого, — пишет он в дневнике в июне 1805 г. — Хочуспокойной, невинной жизни. Желаю не нуждаться. Желаю, чтобы я иматушка были не несчастны, имели все нужное. Хочу иметь некоторыеудовольствия, возможные всякому человеку, бедному и богатому,удовольствия от занятий, от умеренной, но постоянной деятельности, отспокойной, порядочной семейственной жизни. Почему бы этому неисполниться? Проведя три года в путешествии, в свободе самойнеограниченной, возвращусь домой, начну трудиться, трудом получатьсвое пропитание и вместе удовольствие; чтение, садоводство и если быдал Бог — общество верного друга или верной жены будут моимотдохновением. Иногда, в положенное время, буду ездить в Москву, еслине переселюсь в нее совершенно, для свидания с знакомыми или для делсвоих и проч. Избави меня Боже, от больших несчастий, и я не будуискать большого счастья! Спокойная, невинная жизнь, занятия, для меняи для других полезные или приятные, дружба, искренняя привязанность кмоим близким друзьям и, наконец, если бы было можно, удовольствиенекоторых умеренных благодеяний — вот все мои требования отПровидения!". Это счастье, думает Жуковский, вполне может датьему Мария Андреевна Протасова. "Я был бы с нею счастлив,конечно! — говорит в дневнике поэт. — Она умна,чувствительна, она узнала бы цену семейственного счастья и незахотела бы светской рассеянности". В дневнике от 9 июля 1805года Жуковский верит, что родные М. А.Протасовой невоспрепятствуют его счастью и Мария Андреевна будет его женой, новскоре выяснилось обратное. Настроение поэта под влиянием этогообстоятельства делается пессимистическим. Перемена настроения ужеопределенно обнаруживается в дневнике за 26 августа 1805 года."Теперь я в очень дурном расположении, — пишет Жуковский,— голова тяжела: в уме такая пустота и недеятельность;прошедшее мне кажется очень дурным, а настоящее скучным; от будущегоне ожидаю ничего; все мои планы исчезли; даже нет во мне желанияделаться лучше, образовать и ум, и характер". К влиянию нанастроение Жуковского отношения к нему матери М. А. Протасовойприсоединялись и другие обстоятельства личной жизни поэта. Выше мыговорили о том, что некоторые исследователи указывают, чтоособенность положения в семье Буниных и Юшковых больно чувствоваласьЖуковским, была источником его душевных мук. Мы думаем, что этосправедливо лишь в отношении к рассматриваемому нами теперь времени.В детстве эта особенность положения не чувствовалась остро ребенком,а если и чувствовалась иногда, то растворялась во всеобщей любви ибаловстве, наконец, ребенок по своему развитию не мог еще ясносознавать эту особенность своего положения. Лишь только по окончаниипансиона Жуковский остро стал чувствовать особенность своегоположения, и это обстоятельство в данное время, а не в детстве,усиливало пессимистическое настроение, обусловленное отношением Е. А.Протасовой. Жуковский чувствует себя одиноким; Мария Андреевна,горячо любимая им, была еще мала, чтобы быть другом поэта в полномсмысле слова, т. е. понимать вполне его искания и мысли."Одиночество, — пишет Жуковский в дневнике на 26 августа1805 года, — совершенный недостаток в приятных связях,отдаление тех людей, которые бы могли меня оживлять и ободрять вискании всего хорошего, совершенное бессилие души, ненадеянность насамого себя — вот что меня теперь мучит. Я один; в самом себене нахожу довольно прибежища; чувствую, что один мало могу для себясделать; мне недостаетободрения.Всемои теперешние работы кажутся мне цепью, которой я к одному меступрикован. Один не могу ни о чем думать, потому что не имею никакойматерии для мыслей; переводы не всякий день идут удачно, от этого ирасстройка моя делается большею, и все будущее становится неудачным.К тому же не умею мыслить в связи, это для меня утомительно, и втеперешнем моем расположении не чувствую даже и нужды мыслить: такиеминуты очень похожи на ничтожество и еще хуже ничтожества, потому чточувствуешь неприятное. Самое добро, самое желание быть добрым неимеет в эту минуту ничего для меня привлекательного. Сам с собой янедоволен и скучен, потому что не могу ни о чем порядочно думать и неимею еще этой привычки; с теми, кто вокруг меня, я не связан (чтоэтому причиной не знаю, но должен узнать), следовательно, не приятнозанят; самое общество матушки, по несчастию, не может меня делатьсчастливым; я не таков с нею, каков должен быть сын с матерью; этосамое меня мучит, и, мне кажется, я люблю ее гораздо больше заочно,нежели вблизи. Я не был счастлив в моей жизни, кажется, и не будусчастливым".

В1805 г. Ж. написано было очень мало; в следующем году он работаетпродуктивно. К этому году относится много стихотворений самогоразнообразного характера — элегии, эпиграммы, переводы басенЛафонтена. Из крупных произведений можно назвать "Вечер" и"Песнь Барда над гробом славян победителей". Последнеепроизведение было откликом военных событий — войны сНаполеоном. Ж. горел желанием быть полезным отечеству. "Теперьвсякий обязан идти на службу, — пишет он в письме к Ал.Тургеневу и Блудову в половине декабря 1806 года, — и ячувствую свою обязанность; но служить надобно для того, чтобыпринести пользу. Вы знаете мои способности; скажите, что мне делать?А я не желал бы оставаться в бездействии тогда, когда всякой должендействовать, но желал бы действовать так, чтобы принести пользу..."."Отвечай мне скорее: что я должен делать и что могу сделать? —обращается Ж. к Ал. И. Тургеневу. — Об этом ты можешь сказатьчто-нибудь решительное. Если надобно будет идти, то нельзя ли будетполучить такое место, где бы я мог употребить в большую пользу своиспособности, а именно, нельзя ли будет найти случай втереться в штаткоторого-нибудь из главнокомандующих областных для письменных дел, ине можешь ли ты для меня это сделать? Я стал бы работать и душой, ителом. Впрочем и во фрунт идти не откажусь, если нужно будет идти,хотя заспособности своив этом случае не отвечаю. Подумай за меня хорошенько, любезный друг;сообщи мне свои мысли немедленно... Теперь всякий желающий может бытьхотя несколько полезен, но чем больше, тем лучше; итак, надобноискать места по способностям". Выражением патриотическогонастроения Ж. и была "Песнь Барда над гробом славянпобедителей", напечатанная в конце 1806 г. в "ВестникеЕвропы". Это стихотворение произвело сильное впечатление наобщество. "После этой песни Ж. полюбили", говорит Вигель. В1807 г. Ж. работал опять мало.

Напоэзию времени 1805—1807 гг., как мы уже сказали, наложилопечать личное настроение Ж. В его поэзии можно найти отголоскиличного чувства поэта к M. A. Протасовой. Характерно для обрисовкиидеалов Ж. следующее стихотворение:

Младенцембыть душой;

Рассудкомсозревать;

Нетела красотою,

Любезностьюпленять...

Бытьв дружбе неизменной;

Любя,душой любить;

Супругасан священной

Какдар небес хранить...

Вотсчастье, друг бесценный,

Другогосчастья нет.

В1807 г. в стихотворении "Маше на Новый год при подарке книги"Ж. пишет:

НаНовый год в воспоминанье

Отом, кто всякий час мечтает о тебе!

Ктосчастье дней своих, кто радостей исканье

Втвоей лишь заключил, бесценный друг, судьбе!

Яркоепредставление о душевном состоянии Ж. дают два стихотворения —"Вечер", написанное в июле 1806, и "К Филалету"(Блудову), написанное в 1807 г., но напечатанное в 1809 г. Нарисовавкартину природы Мишенского вечером, поэт говорит в "Вечере":

Сижу,задумавшись; в душе моей мечты;

Кпротекшим временам лечу воспоминаньем...

О,дней моих весна, как быстро скрылась ты,

Ствоим блаженством и страданьем!

Гдевы, мои друзья, вы, спутники мои?

Ужелиникогда не зреть соединенья?

Ужельиссякнули всех радостей струи?

О,вы, погибши наслажденья!

Встихотворении "К Филалету" мы находим такие мотивы:

Какчасто о часах минувших я мечтаю!

Ночаще с сладостью конец воображаю,

Конецвсему — души покой,

Конецжеланьям, конец воспоминаньям,

Конецборенью и с жизнью, и собой...

Ах!время, Филалет, свершиться ожиданьям!

Незнаю... но мой друг, кончины сладкий час

Моейлюбимою мечтою становится...

Исердце с горестным желаньем ожидает,

ЧтобПромысла рука обратно то взяла,

Чемя безрадостно в сем мире бременился,

Тужизнь, в которой я так мало насладился,

Которуюдавно надежда не златит.

Весной1807 г. Ж. решил отправиться путешествовать по России. Его другБлудов отправлялся в Казанскую губернию в свое имение; Ж. собралсяего сопровождать, но в 20 верстах от Москвы опрокинулась коляска, Ж.ушиб руку и принужден был возвратиться. В конце 1807 г. Ж. уезжает вМоскву: с 1808 г. он принял на себя редактирование "ВестникаЕвропы".

"ВестникЕвропы", перейдя в 1804 г. от Карамзина к П. П. Сумарокову, сталтерять значение, приобретенное при Карамзине. М. Т. Каченовский,приобретя журнал от П. П. Сумарокова, несколько поднял значениежурнала. Ж., начавший уже пользоваться известностью, был приглашен сцелью поднять журнал на ту высоту, на которой он находился приКарамзине. До сих пор все для Ж. сосредоточивалось на своей личности.Мы познакомились с идеями и настроениями его, как человека. Теперь онвыступает пред нами, как редактор, как общественный деятель. Каковыже были его воззрения в этой области, что представлял он собою, какредактор, как общественный деятель? О credo Ж. в этой области даетнаиболее определенное представление "Письмо из уезда киздателю", напечатанное в ХХХV?? томе "Вестника Европы"за 1808 г. Эта статья, написанная Ж., представляет будто бы письмо киздателю "Вестника Европы", излагающее воззрения некоего"Стародума". Прежде всего устанавливается тот факт, чтосовременное общество ищет в литературе лишь занимательного, а потомувсе свое внимание сосредоточивает на чтении романов, не дающихникакой здоровой пищи ни уму, ни сердцу. Это явление очень печально,и журналистика должна бороться с ним. Она обязана привить обществувысокие идеи, приучить его искать в книге не одно развлечение. "ВРоссии, — читаем мы в статье, — при такой сильной охотечитать и таком нестрогом выборе чтения — хороший журнал мог быиметь самые благодетельные действия. Обязанность журналиста подмаскою занимательного и приятного скрывать полезное инаставительное". Журнал, по мнению Ж., имеет громадноеобщественное значение". Без некоторой особенной готовности, безнекоторого приобретенного навыка размышлять и пленяться изящным, неможем пользоваться дарами ума и искусства; в таком случае хорошийжурнал может служить приготовлением. Нередко полезная книга илисовсем, или очень долго не выходит из лавки книгопродавца: ее нечитают, потому что не ищут; она действует исподволь, на некоторыхчастных людей, и очень медленно; напротив, хороший журнал действуетвдруг и на многих; одним ударом приводит тысячи голов в движение.Прочесть толстую книгу от доски до доски, не упуская ни на минутупродолжительной нити идей, и так, чтобы, закрыв ее, можно было датьсамому себе отчет, какою дорогою дошел до последней мысли писателя,есть важный подвиг, на который, по мнению моему, не всякий, привыкшийк легким или приятным трудам, способен решиться. Сочинения,обыкновенно помещаемые в журналах, не требуют такой утомительнойработы внимания; они вообще кратки, привлекательны своею формою;трудишься, не чувствуя труда, следуешь за автором без всякойусталости, не замечая неволи, с приятностью, потому что видишь вблизиконец своего поприща; такие легкие, часто возобновляемые усилияоткрывают дорогу к труднейшим и более продолжительным: ум в движении,любопытство возбуждено, воображение и чувства пылают.

Такимобразом, на журнал Ж. смотрит как на проводник в общество гуманностии нравственности. В этом воззрении ярко обнаруживаются те влияния,под воздействием которых формировались воззрения поэта —влияние Пансиона, Тургеневых, Лопухина. Идея высокой общественнойроли журналиста, лежащая в основе "Письма к издателю",проводится и в других журнальных статьях Ж., особенно в статье "Онравственной пользе поэзии", напечатанной в "ВестникеЕвропы" в XLIII томе за 1809 год. Таким образом, мы видим, чтоЖ. очень серьезно относился к задачам журналиста, не ушел совершеннов свою личность, а обнаружил понимание потребности времени, ясносознал общественную роль журналистики.

Вэтом направлении Ж. и вел журнал, горячо проводя в своих статьях идеигуманности, общественной солидарности и прогресса. Конечно, характерэтих идей зависел от того общего сентиментального и идеалистическогомиросозерцания и настроения, которые были выработаны разнымивоздействиями на поэта, отмеченными нами выше. Ж. удалось поднятьзначение журнала, расширить его программу, сделать довольно живым. Оподнятии значения и интереса в обществе к "Вестнику Европы"во время редактирования его Ж,. свидетельствует такой современник,как П. А. Плетнев.

Времяредактирования Ж. "Вестника Европы" ознаменовалось большойлитературной продуктивностью. Перечислим лишь наиболее крупныепроизведения — поэтические, здесь напечатанные: 1808 —"Стихи, сочиненные для альбома М. В. П.", "Песня","К Нине"; 1809 — "К Филалету", "Насмерть фельдмаршала графа Каменского"; 1810 — "КБлудову". К этому времени относится ряд переводов изШиллера —"Тоска по милом", "Кассандра", "Счастие","Путешественник", из Томпсона — "Гимн", изГете — "Моя богиня", из Мильвуа — "Песньараба над могилой коня" и, наконец, несколько подражаний, изкоторых особенно надо отметить "Людмилу", подражаниеБюргеровой "Леноре". В "Вестнике Европы" Ж.поместил ряд прозаических статей, критических заметок: в 1808 г."Письмо из уезда к издателю", "Три сестры", "Ктоистинно добрый и счастливый человек?", "О новой книге","Училище бедных" Ле пренс де Бомона, "Писатель вобществе", "Три пояса" (русская сказка), в 1809 —"Марьина роща", "Два слова от издателя","Печальное происшествие", "О басне и баснях Крылова","Московские записки", "О критике", "О сатиреи сатирах Кантемира".

Вэтих произведениях, конечно, отразилось личное настроение поэта, еголюбовь к М. А. Протасовой. Мы видим, что общественная деятельность Ж.не уменьшила в нем потребности к личному счастью: идеалом егоостается тихая семейная жизнь. Наиболее яркое представление обидеалах Ж. дает статья "Кто истинно Добрый и счастливыйчеловек?" (1808 г.). Эта статья представляет панегирик семейнойжизни: Ж. говорит, что высшее счастье человека в семье: только онадает истинно моральные наслаждения. Семья, по мнению Ж., не только неотвлекает человека от его общественных обязанностей, а способствуетих интенсивности, дает бодрость, поддерживает дух. На поставленный Ж.вопрос, — "Кто истинно добрый и счастливый человек?",он дает категорический ответ — "один тот, кто способеннаслаждаться семейственной жизнью". Эта статья очень важна дляобрисовки настроения Ж., она есть своего рода психологическийдокумент. Марию Андреевну Ж. считает женщиной, которая даст емусемейное счастье. Ряд произведений тесно связан с любимой поэтомженщиной: аллегорическая повесть "Три сестры", "ВидениеМинваны", "Песня" и др. Даже на переводах лежитотпечаток личных чувств. Говоря о прозаических переводах Ж. периода1807—1810 гг., Н. С. Тихонравов отмечает, что они "представляютлюбопытный комментарий к его прозаическим оригинальным произведениями стихотворениям, в одно время с этими переводами написанным: Ж.выбирал для перевода статьи, которые так или иначе стояли в связи свопросами, его занимавшими, с его мечтами, с его настроением. Даже впереводные прозаические статьи Ж. вставлял нередко по несколькострок, выражающих его собственные мысли, чувства, впечатления. Вподтверждение слов Н. С. Тихонравова, укажем на сказку "Трипояса". Она — перевод. "Ж., — замечает академикA. H. Веселовский, — не только приладил ее к русской древности,как он понимал ее, но и к своему психологическому настроению".

Особенносильно высказалось чувство Ж. к М. А. Протасовой в стихотворении"Песня". Чтобы получить представление о силе чувства поэта,приведем несколько стихов:

Мойдруг, хранитель-ангел мой,

Оты, с которой нет сравненья,

Люблютебя, дышу тобой;

Ногде для страсти выраженья?

Вовсех природы красотах

Твойобраз милый я встречаю;

Прелестныхвижу — в их чертах

Однутебя воображаю.

Беруперо — им начертать

Могулишь имя незабвенной;

Однутебя лишь прославлять

Могуна лире восхищенной:

Стобой, один, вблизи, вдали,

Тебялюбить одна мне радость;

Тымне все блага на земли:

Тысердцу жизнь, ты жизни сладость...

IV.ЧЕТВЕРТЫЙ ПЕРИОД ЖИЗНИ ЖУКОВСКОГО (1811—1815).

Оставивредактирование "Вестника Европы", Ж. возвратился в 1811 г.в Мишенское. В этом году умерли Мария Григорьевна Бунина и мать поэтаЕлизавета Дементьевна. Екатерина Афанасьевна Протасова предпринялапостройку дома в своем имении Муратове, Орловской губернии. Ж.составил смету, руководил постройкой. Чувствуя потребность бытьблизко к предмету своей любви, Ж. на доставшиеся после смерти М. Г.Буниной 10000 рублей купил недалеко от Муратова небольшое имение. Онсблизился на новом месте с жившей в 40 верстах от Муратова в Черни,Тульской губернии, семьей Плещеевых. А. А. Плещеев был очень живымчеловеком, прекрасным музыкантом и страстным театралом, любилобщество, и в его доме постоянно кипела жизнь. Жена А. А. Плещеева,Анна Ивановна, обладала прекрасным голосом. Ж. очень подружился сэтой поэтической семьей: А. А. Плещеев сочинял музыку на романсы Ж.,Анна Ивановна пела их. Это знакомство несколько оживило Ж., он принялгорячее участие в домашних спектаклях в доме Плещеевых. Об оживленииЖ. свидетельствуют его произведения, особенно одна пьеса, написаннаядля домашнего театра. О том, что Ж. писал пьесы для домашнего театра,было известно лишь из слов князя Вяземского, который упоминает двепьесы. Одна из них была впервые напечатана проф. А. С. Архангельскимв 1902 г. в редактируемых им сочинениях Ж. Пьеса проникнута юмором иносит заглавие — "Коловратно-курьезная сцена междугосподином Леандром, Пальясом и важным господином доктором". Этапьеса интересна как показатель, что настроение поэта оживилось: онпишет юмористические произведения. Творчество Ж. в 1811 г.по-прежнему отражает его личное настроение. Любовь к Марии АндреевнеПротасовой наложила свою печать на "Жалобу", "КБатюшкову", "Пловца" и другие. Из крупных произведенийв 1811 г. написаны большой критический разбор трагедий A. Грузинцева— "Электра и Орест" и первая часть "Двенадцатиспящих дев" — баллада "Громобой". Наконец, вэтом году было закончено издание "Сборника лучших русскихстихотворений", над которым Ж. работал давно.

Первыенамеки Жуковского Е. А. Протасовой на желание жениться на МарииАндреевне относятся еще к 1806 г., но решительно поэт потребовал отматери руки дочери в 1811 г. Е. А. Протасова наотрез отказала Ж., ибиографы говорят, что на это повлияло строгое соблюдение Е. А.Протасовой церковных уставов. Ж. указывал на то, что по церковнымкнигам он не значится братом E. A. Протасовой и, значит, нетформальных препятствий для брака, но она твердо стояла на своей точкезрения. Е. А. Протасова не только отказала Ж. в руке дочери внастоящий момент, но отняла у него всякую надежду когда-либо получитьсогласие; она требовала, чтобы поэт никогда даже не заговаривал скем-либо об этом. Но Ж. не потерял надежды. Один случай привел ккрупному разладу с Е. А. Протасовой. 3 августа 1812 г. у Плещеевыхпраздновался день рождения хозяина дома. Ж. спел своего "Пловца",положенного на музыку Плещеевым. Это стихотворение исполненонадеждой, что так страстно ожидаемое счастье придет. Е. А. Протасоваужасно рассердилась на то, что поэт не оставил своей надежды, которуюона требовала, чтобы он оставил совершенно. Произошел острый конфликти поэт был принужден покинуть деревню.

Какмы уже отметили, Ж. еще при начале военных действий русских войскхотел поступить в действующую армию; указанные личные обстоятельстваускорили решение: 12 августа поэт уже числился в рядах московскогоополчения в чине поручика. 26 августа в Бородинскую битву Ж. в рядахМамоновского полка находился в тылу главной армии. Впоследствии вписьме к великой княгине Марии Николаевне от 5 сентября 1839 г. Ж.так описывает свое участие в Бородинской битве: "Мы стояли вкустах на левом фланге, на который напирал неприятель; ядра невидимооткуда к нам прилетали; все вокруг нас страшно гремело; огромныеклубы дыма поднимались на всем полукружии горизонта, как будто отповсеместного пожара, и, наконец, ужасною белою тучею обхватилиполовину неба, которое тихо и безоблачно сияло над бьющимися армиями.Во все продолжение боя нас мало-помалу отодвигали назад. Наконец, снаступлением темноты, сражение, до тех пор не прерывавшееся ни наминуту, умолкло. Мы двинулись вперед и очутились на возвышениипосреди армии... Но мы не долго остались на месте: армия тронулась ив глубоком молчании пошла к Москве". Вскоре через своеготоварища по пансиону, Андрея Сергеевича Кайсарова, директора полковойтипографии в главной квартире, и его брата, полковника ПаисияСергеевича, Ж. был причислен к штабу Кутузова, при канцелярии. Вначале октября 1812 г. в лагере перед Тарутином Ж. написал "Певцав стане русских воинов". В этом стихотворении поэт прекрасносхватил настроение русского образованного общества и народа. Ввидуэтого стихотворение было принято с энтузиазмом, популярность поэтадостигла больших размеров. Громадное впечатление "Певец"произвел на Императрицу Марию Феодоровну. Она выразила желаниеполучить от поэта автограф этого стихотворения и приглашала Ж. вПетербург. Поэтом был послан Государыне автограф и специальнонаписанное стихотворение "Государыне Императрице МарииФеодоровне".

"Певец"был напечатан в последней книжке "Вестника Европы" за 1812г.; в начале 1813 г. стихотворение вышло отдельным изданием. Послесражения под Красным 6 ноября 1812 г. Ж. написал "Вождю-победителю"и вскоре заболел горячкой; в декабре он покинул Красное и с чиномштабс-капитана и с орденом Анны 2 степени вернулся на родину в началеянваря 1813 г. Здесь Ж. опять охватило пессимистическое настроение.

В1813 г. из крупных произведений написаны: "ГосударынеИмператрице Марии Феодоровне", "Тургеневу", "К И.И. Дмитриеву", "К доктору Фору", "Уединение".Переводит Ж. из Местра — "Узник к мотыльку, влетевшему вего темницу", из Саути — "Адельстан", изМаттиссона — "К Филону", из Шиллера — "Ивиковыжуравли", из Парни — "Эпимесид", из Беркеня —"Песня матери над колыбелью сына". В конце 1813 г. к Ж.приехал погостить товарищ по Дружескому литературному обществу А. Ф.Воейков, в марте месяце напечатавший в "Вестнике Европы"послание к Ж. А. Ф. Воейков сыграл видную роль в дальнейшей жизнипоэта. Академик А. Н. Веселовский, посвятивший Воейкову целую главусвоего исследования, характеризует его так: "Воейков был типсвоеобразный, в котором порою трудно различить долю прирожденности отвлияния условий, в которые поставил его перебой общественныхнастроений... Это был страстный эгоист с громадным самомнением,поддержанным случайным успехом, воспитанный на классиках и философахXVIII века; он был чуток к новым литературным веяниям, не проникаясьими, понимая их и не признавая того, что было в них шагом к новойжизни. Несмотря на свою внешнюю уродливость, благодаря умению держатьсебя, снискивать расположение, Воейков скоро сделался одним из друзейдома Протасовых, в который его ввел Ж., стал ухаживать за АлександроюАндреевной, к которой был привязан Ж. и которая принимала близко ксердцу его литературную деятельность. Воейков снискал расположение Е.А. Протасовой своим умением прилаживаться, угождать. В конце января1814 г. он уехал из Муратова. В это время Ж. все еще не терял надеждына брак и пытался устроить его. В Воейкове поэт видит своего друга исоюзника. "Приезжай, приезжай, — пишет Ж. Воейкову 13февраля, — наши дела идут сильно к развязке, ничто неиспорчено, хотяи могло бы испортиться, струны только более натянуты: или они лопнут,или будет совершенная гармония. При всей трусости, верю болеепоследнему... Твои дела идут хорошо: говорят о тебе, как о своем,списывают твои стихи в несколько рук". В середине февраля Ж.посетил И. В. Лопухина с намерением посоветоваться с ним, "открытьвсе обстоятельства". Лопухин ободрил поэта и обещал своесодействие. В письме к Воейкову от 20 февраля Ж. рисует картинуидеальной жизни: они с Воейковым будут жить вместе, вести тихуюжизнь, "обращенную на внутреннее наслаждение собою, наслаждениеверное, для других невидимое, но тем более драгоценное". Яркоепредставление о душевном состоянии Ж. дает запись в дневнике 25февраля. "Смотря на прошедшее вообще (частные, мелкие недостаткии проступки в сторону), я не имею причины упрекать себя ни в чемтаком, чтобы оставило на всю жизнь раскаяние... Совесть моя спокойна:я не желаю ни невозможного, ни непозволенного. В этом никто непереуверит меня; исполнится ли то, что одно может дать мне счастье,это к несчастию зависит не от меня, а от других; но для меняостанется по крайней мере уверение, что я искал его не в низком, не втом, что противно Творцу и человеческому достоинству, а в лучшем иблагороднейшем; я привязывал к немувселучшее в жизни —не будет его, не будет и прочего; не моя вина. Останется дожитькак-нибудь положенный срок, который, вероятно, будет не долог. Жальжизни — такой, как я ее представляю, тихой, ясной, деятельной,посвященной истинному добру; но того, что обыкновенно называютжизнью, того совсем не жаль — и чем скорее, тем лучше. Тогда бымог я упрекать себя за прошедшее, когда бы употреблял непозволенныесредства исполнить свои надежды — нет! я хотел и хочу счастьячистого. Я берег одну надежду. Покорностью и терпением думал купитьсебе исполнение. И это исполнение было бы не дорого куплено, хотя вовсе последние года не помню дняистинно-счастливого;сколько жепечального! — а все вместе — удел незавидный ...".Далее поэт отмечает громадное влияние на него неблагоприятныхобстоятельств. "Другим, — говорит Ж., — нужнонесчастие, чтобы привести в силу их душевные качества. Мне, напротив,нужно счастье, которое может быть моим, ибо нет общего для всехсчастья. В нем одном вижу свое преобразование".

Ещедо знакомства с Протасовыми Воейков задумал получить профессорскуюкафедру в университете; остановился же он на Дерптском, где послесмерти А. С. Кайсарова была вакантна кафедра. Хлопоты Воейкова опрофессорстве шли успешно; не менее успешно шли его любовные дела.Любовные дела Ж. наоборот шли плохо. Воейков сделался горячимпособником Екатерины Афанасьевны Протасовой, стал на ее сторону,начал с надменностью относиться к Ж. Поэту было тяжело, он уехал вЧернь к Плещеевым. Известие, полученное от Тургенева, что известныйпроповедник и духовный писатель, ректор Петербургской духовнойакадемии, архимандрит Филарет, не видит препятствий к женитьбе Ж. наМарии Андреевне, несколько подняло дух Ж.: он думал, что этот фактпоколеблет Е. А. Протасову, которая в своем отказе Ж. ссылалась нацерковные уставы. Ж. решил еще раз попытать счастье и вместе сПлещеевым приехал в Муратово. К нему отнеслись надменно и холодно. Вапреле Ж. опять объяснился с Е. А. Протасовой, она вновькатегорически отказала. Это сильно повлияло на поэта. "Япосматривал исподлобья, — пишет Ж. к А. П. Киреевской в апреле1814 года, — не найду ли где в углу христианскойлюбви,внушающейсожаление, пощады, кротости. Нет! Одно холодноежестокосердиев монашескойрясе с кровавою надписью на лбу:должность(выправленноевесьма неискусно из слова суеверие)сидело противменя и страшно сверкало на меня глазами".

Вмае Ж. вернулся в Чернь к Плещеевым. Е. А. Протасова потребовала,чтобы Ж. не показывался в Муратове до возвращения Воейкова, которыйуехал из Муратова. Состояние поэта было самое печальное. О нем мыможем судить по письмам к Ал. И. Тургеневу и А. П. Киреевской. Преждевсего личное настроение самым неблагоприятным образом отразилось натворчестве Ж. В письме к Ал. И. Тургеневу во второй половине мая,замечая, что политические события, деятельность Александра I даютбогатый материал для поэзии, Ж. говорит, что он переживает "засухув воображении", "мысли пробуждаются в голове, но, взявшисьза перо, чувствую, что в нем паралич". "Как же, —восклицает поэт, — велеть душе летать, когда она вязнет в тине?Поэзия есть счастье, то есть тина души, надежда в будущем,наслаждение в настоящем. Как иметь стихотворные мысли, когда всепогибло?" О душевном настроении Ж. в июне и июле даютпредставление его письма-дневники того времени. Ими пользовался врукописи академик А. Н. Веселовский; в 1907 году они вышли в изданииАкадемии Наук. Первая пометка дневника относится к 21 июня. Говоря одушевном состоянии в мае, поэт сообщает М. А. Протасовой, что егонастроение в это время было столь тягостно, что "самое живое иприятное желание и надежда мои были в то время на смерть". Но ктому времени, к которому относится запись в дневнике, т. е. к 21июня, Ж. почувствовал, что нельзя желать смерти, когда существует M.A. Протасова. В его настроении происходит перелом. Поэт говорит, чтоесли судьба и не соединит его с М. А. Протасовой, то душою они будутвсегда вместе. Они поставят своей целью следовать идеям добра инравственности, их душевные чувства постоянно будут вместе, и одноуже то сделает их счастливыми. Не унывать решает теперь Ж., аработать, стремиться — как можно ближе пододвинуться кнравственному идеалу.

Поэтговорит, что хотя ему грустно, но его состояние далеко отбеспросветного пессимизма. "Даю тебе слово, что убийственнаябезнадежность ко мне уже не возвратится. Нет, друг милой! Я знаю, гдеи в чем искать счастие. По крайней мере, теперь я с одной стороныспокойнее, — я ничего не жду от маменьки; я поставил себя вышенесправедливости и пренебрежения и доволен мыслию, что она уже у меняничего отнять не может". "Для меня теперь одно занятие, —пишет Ж. дальше. — И это занятие будет троякое: читать —собирать хорошие мысли и чувства; писать — для славы и дляпользы; делать все то добро, которое будет в моей власти. Милыйангел, еще жить можно! Хорошо мыслить и чувствовать не есть ли бытьвсегда с моей Машей, становиться для нее лучшим? О! Я это часто,часто испытывал: при всякой высокой мысли, при всяком высокомчувстве, воспоминание о тебе оживляется в моем сердце! Я становлюськак будто с тобою знакомее и дружнее. Где же разлука? Разве не отменя зависит всегда быть с тобою вместе? Слава имеет теперь для менянеобыкновенную и особенную прелесть — какой может быть не имелапрежде. Ты будешь обо мне слышать! Честь моего имени, купленная ценоючистою, будет принадлежать тебе! Ты будешь радоваться ею, и обещаювозвысить свое имя. Эта надежда меня радует. Приобрести общееуважение для меня теперь дорого. О! как мне сладко думать, что сердцетвое будет трогаться тем уважением, которое будут мне показывать...Быть добрым на деле значит для меня любить Машу. Я мало, слишком малодобра сделал. Теперь много имею быть причины сделаться добрее. Всякоедоброе дело будет новою с тобою связью". Таким образом, Ж.нарисовал картину самой идеальной возвышенной любви. 28 июня мы видимЖ. уже в дороге: он поехал в Орловскую губернию, к Павлу ИвановичуПротасову, покойный брат которого был женат на Екатерине АфанасьевнеПротасовой. Ж. опять говорит в дневнике, что он будет груститьвсегда. "Могу ли, — замечает поэт, — когда-нибудь нечувствовать, что я лучшего не имею в жизни и иметь не буду?" Нов то же время поэт замечает: "Но верь мне! Убийственнаябезнадежность никогда ко мне не возвратится". За короткое времяпребывания у П. И. Протасова Ж. сблизился с ним, его женою, МариейНиколаевной, с их сыном, Александром Павловичем. Семья Протасовыхобещала поддержку Ж. Судя по его записке в дневнике 9 июля, поэт хотяи не потерял надежды на благоприятное разрешение романа, тем не менеебыл проникнут полнейшим смирением пред судьбою.

"Надеждамоя, — пишет он, — не пропала, но от нее отделилосьбеспокойное нетерпение, которого место заступила беззаботнаядоверенность к Промыслу. Пускай он все устраивает сам, и все будетустроено к лучшему. Будущее все еще наше, не будем мешаться враспоряжение отеческой власти, а будем только думать о том, как бызаслужить от нее награду. Такая мысль, мой друг, не дает ли душеутешительное спокойствие: что перед этой надеждою случаи жизни?"Ж. прибыл в Муратово 10 июля. 14 июля состоялась свадьба Воейкова. Ж.продал за 11000 руб. свое имение и отдал деньги в приданое заАлександрой Андреевной. В конце июля Ж. уехал из Муратова в Чернь, кПлещеевым. Поэт все еще не мог понять испорченности натуры Воейкова;уезжая верил в его благородство и расположение, что видно по запискев дневнике. "Я просил Воейкова, как друга, как брата, быть твоимутешителем, — пишет Ж. в дневнике Марии Андреевне. — Нет,он не обманет меня. Он это завещание верно исполнит. Сохраняя твоеспокойствие, он будет моим благотворителем". Таким образом, Ж.поручал любимое существо человеку, который не был расположен к поэту.К этому времени относится следующий факт. Находясь, вероятно, подвлиянием жестокого отношения Е. А. Протасовой, Ж. написал ей недошедшее до нас резкое письмо и передал Воейкову. Как только письмобыло послано, Ж. оно показалось слишком резким, и он вдогонку послалпримиряющее письмо.

Всентябре Ж. жил уже в Долбине, Калужской губернии, Лихвинского уезда,у своих подруг детства: Анны Петровны Киреевской и Авдотьи ПетровныЕлагиной, урожденных Юшковых. Выше мы видели, что Ж. строилотвлеченный идеал счастья: оно — в сознании, что живешьнравственно, стремишься к добру. Этими идеями вполне прониклась иМария Андреевна Протасова, что видно по ее письму, приводимому Ж. вего дневнике за сентябрь 1814 г. "Цель моя есть, — пишетM. A. Протасова, — делаться лучше и достойнее тебя. Это развене то же, что жить вместе? Счастье впереди! Вопреки всему, будь егодостоин, и оно будет твое. Одного только я бы желала: большуюдоверенность на Бога и беспечность младенца: тот, комувсеповеришь —всеисделает".Мы видели, что Ж. всецело отдался воле судьбы, то же самое мы видимтеперь в письме Марии Андреевны. Это письмо очень важно в томотношении, что обнаруживает, что Мария Андреевна Протасова вполнебыла проникнута настроениями и воззрениями Ж., в чем выражалось еговлияние. В этом письме Мария Андреевна просит поэта работать, егослава, известность — ее величайшее счастье. В своем дневнике 15сентября по поводу этого письма Ж. набрасывает план своей жизни,хочет много работать над самоусовершенствованием, много писать. Вотего идеал: "Жить для Маши, для всего доброго, быть ее достойными этим заслужить счастье, которое верно". По дневнику видно, чтоЖ. не питал никакой надежды отправиться с Протасовыми и Воейковым вДерпт, куда они собирались ехать, так как Воейков получил тампрофессуру. Следующая запись в дневнике от 26 сентября показывает,что положение Ж. и Марии Андреевны изменилось. "Поняла лиЕкатерина Афанасьевна чистоту чувства Ж., роль друга, которую он былготов принять на себя, — говорит A. H. Веееловский, — ноона изъявила согласие на его поездку в Дерпт, и он счастлив, ему ужегрезится утопия, возможная лишь в атмосфере сентиментализма, утопиясовместной жизни с Машей в ее семье, в распределении общих трудов исимпатий". Вот что пишет в дневнике Ж.: "Милой ангел, ктобы мог ожидать такой перемены! Ein einziges Augenblick kann allesumgestalten. Маша, дай руку на счастье. Мы будем вместе! как мило этослово после двух месяцев горькой мысли, что мы расстались". Этообстоятельство, весьма благотворно подействовавшее на состояние духаЖ., благоприятно отразилось и на его творчестве. В Долбине им былонаписано множество стихотворений и переводов. Есть ряд произведений вшутливом тоне, что является, без сомнения, показателем переменынастроения поэта. А. Н. Веселовский отмечает интересный факт."Любопытно психологически, — говорит исследователь, —что в это время Ж. возвращается к темам баллад не только страшных илипечальных ("Старушка", "Варвик", "Ахилл"),но и к темам расставанья: баллады "Эльвина и Эдвин" (ИзМаллета), "Алина и Альсим" (из Монкрифа), затеянные илинаписанные 28—30 октября, "Эолова арфа", помеченная 9и 13 ноября... — все говорят о двух любящих, разлученных отцомили матерью". В Долбине было написано "Послание кИмператору Александру ?". Судя по письму Ж. к Ал. И. Тургеневуво второй половине мая, послание было задумано уже в мае. Благодаряусловиям личной жизни Ж., он никак не мог выполнить свое намерение:не было спокойствия и вдохновения. 20 октября Ж. пишет Ал. И.Тургеневу: "Хочу приниматься за послание к Государю; плансделан, кажется, хорошо, а это для меня всего важнее. Он написан,следовательно, не могу бояться, чтобы мысли, записанные в минутугорячую, пропали из головы в минуту холодную". 1 декабря"Послание" было доставлено Ал. И. Тургеневу с просьбойпрочитать с Батюшковым, Д. Н. Блудовым, С. С. Уваровым и Д. В.Дашковым, и если что они найдут нужным исправить, то сделать это."Признаюсь,— пишет Ж., — я боюсь, чтобы невздумалось меня за это послание подарить чем-нибудь. Старайся, чтобыэтого не было. Пошлины с любви и выражения любви к нашему славномуЦарю сбирать не должно. Я многое писал с восхищением, и этосчастливое чувство нечем наградить". "Послание" былоподнесено Императрице Марии Феодоровне Ал. И. Тургеневым и прочитаноим 30 декабря в присутствии великой княжны Анны Павловны и великихкнязей Николая и Михаила Павловичей, а также других лиц. "Послание"произвело очень сильное впечатление. Императрица приказала выпуститьв пользу Ж. роскошное издание этого произведения и выразила желаниелично познакомиться с поэтом.

ПоездкаЖ. в Дерпт с Протасовыми была решена окончательно. К этому временисохранился любопытный отрывок, в котором поэт набрасывает план своейжизни у Протасовых и Воейковых; здесь предусмотрена всякая мелочь, Ж.в полном смысле слова хочет жить по плану, забывая, что план и жизнь— далеко не совместимы. В начале января Ж. уехал из Долбина вМуратово. В январе 1815 г. или самом начале февраля был опятьразговор между Ж. и Е. А. Протасовой, что видно из письма Ж. к M. A.Протасовой. Он заботился о том, чтобы его предложение дружбы Е. А.Протасовой не осталось лишь на словах, а было бы в действительности,чтобы "не по одной наружности исполнять данное слово, а в сердцебыть ему верными". "Иначе не будет покоя, иначе никакогосогласия в чувствах между мною и маменькою быть не может, —пишет поэт М. А. Протасовой. — Сказав ей решительно, что я ейбрат, мне должно быть им не на одних словах, не для того единственно,чтобы получить этим именем право быть вместе. Если я ей говорилискренно о моей к тебе привязанности, если об этом и писал, то длятого, чтобы не носить маски — я хотел только свободы идоверенности. Это нас рознило с нею. Теперь, когда все, и самоечувство пожертвовано, когда оно переменилось в другое лучшее инежнейшее, нас с нею ничто не будет рознить... Чего я желал? Бытьсчастливым стобою.Из этого теперьдолжно выбросить только одно слово, чтобы все заменить. Пусть будусчастливтобою.Право, для менявсе равнотвоесчастьеилинашесчастье.Поставьсебе за правило все ограничивать одной собою, поверь, что будешьтогда все делать и для меня. Моя привязанность к тебе теперь точнобез примеси собственного и от этого она живее и лучше". Вслед записьмом к Марии Андреевне Ж. сделана приписка, показывающая, чтомечты о дружбе с Е. А. Протасовой — были мечтами. Этообнаружило объяснение с ней. Об этом Ж. пишет: "Мы говорили —этот разговор можно назвать холодным толкованием в прозе того, чтонаписано с жаром в стихах. Смысл тот же, да чувства нет. Она мнесказала, чтобы я до июля остался в Петербурге — потом увидит.Одним словом той сестры нет для меня, которой я желаю, и котораясделала бы мое счастие". В феврале Протасовы и Воейковы выехалив Дерпт, 15 февраля они уже были там. Ж. настоял на своем иотправился в Дерпт не в июле, как этого требовала Е. А. Протасова, ав марте, и, не заезжая в Петербург, как предполагалось раньше, прибылв Дерпт в половине марта. Судя по письмам к Ал. И. Тургеневу, Ж. неспокоен, сомневается в счастливой жизни в Дерпте, так как между ним иЕ. А. Протасовой "бездна недоверчивости". Относясь так кЖ., который искренно был привязан к семье, Е. А. Протасова оченьподружилась с двуличным и не отличающимся твердостью нравственныхпринципов Воейковым. Ж., несмотря на очевидную двойную игру Воейкова,все еще верит в его расположение, искренность и честность (письмо кТургеневу 1 февраля 1815 г.). В 1814 г. Ж. написал следующие крупныепроизведения: "К Воейкову", "К кн. Вяземскому","К кн. Вяземскому и В. Л. Пушкину", "К кн. Вяземскому.Ответ на его "Послание к друзьям", "Балладу", вкоторой описывается, как одна старушка ехала на черном коне вдвоем"(подражание Саути), "Варвик" (из Саути), "Алина иАльсим" (из Монкрифа), "Эльвина и Эдвин", "Ахилл","Эолова арфа", "Аббадона" (из Клопштока),"Императору Александру", "Теон и Эсхин", "КВоейкову", "Любовную карусель". Подъем творческойдеятельности поэта, как мы уже упомянули, относится к последнейчетверти года, когда Ж. жил в Долбине у Анны Петровны Киреевской иАвдотьи Петровны Елагиной, урожденных Юшковых.

ПЯТЫЙПЕРИОД ЖИЗНИ ЖУКОВСКОГО (1815—1841).

Прибывв Дерпт в половине марта 1815 г., Ж. в мае ездил в Петербург дляпредставления Императрице Марии Феодоровне. В Петербурге поэт пробылкороткое время. Уже вскоре после приезда в Дерпт в марте 1815 г. Ж.сблизился с Дерптским университетом, профессорами, студентами иместной интеллигенцией. Культурные кружки Дерпта приняли радушнознаменитого тогда уже поэта, университет выбрал его своим почетнымчленом. Ж. уже был дорогим другом университета; в августе, когда 14числа он присутствовал на торжественном студенческом фукс-коммерше,Ж. был до глубины души тронут оказанным ему в этот день вниманием состороны профессоров и студентов, особенно тем, что знаменитыйпрофессор Эверс пожелал "пить с ним братство". Памятникомэтого события явилось стихотворение "К старцу Эверсу". Вэто время друзья Ж. усиленно заботились о том, чтобы приблизить поэтако двору. В конце июля С. С. Уваров позвал Ж. в Петербург длявторичного свидания с Императрицей. Поэт выехал из Дерпта 24 августаи 4 сентября представился Императрице. Она очень ласково отнеслась кЖ. Поэт так описывает свое пребывание во дворце: "Я отправилсятуда один, 4 числа поутру, и пробыл там три дня, обедал и ужинал уцарицы, и возвратился с сердечною к ней привязанностью, с самымприятным воспоминанием ласки необыкновенной. В эти три дня не было ниодной минуты, для меня неловкой. Простота ее в ее обхождении таквелика, что я никогда не думал, где я и с кем я. Одним словом, быловесело, потому что сердце было довольно. В первый день было чтениемоих баллад в ее кабинете в приватном обществе, составленном извеликих княгинь, двух или трех дам, Нелединского, Вилламова и меня.Читал Нелединский сперва "Эолову арфу", потом "Людмилу",потом опять "Эолову арфу", которая особенно понравилась;потом "Варвика", потом "Ивика". На следующемчтении, которое происходило уже в большом кругу, читал я сам "Певцаво стане русских воинов", потом Нелединский — "Старушку"и "Светлану" и, наконец, "Послание к Царю". Этиминуты были для меня приятны, но не самые приятные: здесь вмешивалосьбеспокойное самолюбие автора. Но то, что было для меня особенноприятно, есть чувство благодарности за самое трогательное внимание,за добродушную ласку, которая некоторым образом уничтожила расстояниемежду мною и Государыней. Эта благодарность навсегда останется в душемоей".

Вовремя краткого пребывания Ж. в Павловске, у Императрицы, под влияниемвечернего гуляния с ней по парку, поэт написал элегию "Славянка".Ж. снискал расположение Государыни и был назначен ею своим чтецом.

К1815 г. новое сентиментальное и романтическое направление завоевало врусской литературе почетное место, все молодое, свежее былоприверженцами новых течений, но могикане ложноклассицизма не хотелисдаваться и вели упорную борьбу с новыми течениями. Ж. был наиболееярким представителем нового течения в литературе, почти все главныепредставители этого течения были дружны с ним и группировались околонего, и естественно, что против Ж. и направили свои стрелы адептыложноклассицизма. Для борьбы с новым течением они организовали особые"Беседы любителей русского слова" и издавали журнал "Чтениелюбителей русского слова". Один из наиболее деятельных членов"Беседы", князь А. А. Шаховской, вывел Ж. в комедии "Уроккокеткам, или Липецкие воды", представляющей подражаниефранцузской пьесы "La coquette", под именем балладникаФиалкина. Первое представление этой комедии, на которомприсутствовали Ж. и все его друзья, состоялось в Малом театре 23сентября 1815 г. На этом спектакле и возникла у них мысльорганизовать кружок для борьбы с "Беседой". Друзьясобирались у Д. Н. Блудова и собрания получили название "СобранийАрзамасской Академии". "Беседа" была официальноутвержденным обществом; "Арзамас" представлял частныйдружеский кружок. Собрания носили шуточный характер. "Арзамас"повел деятельную борьбу с представителями "Беседы":орудиями борьбы были шутка и эпиграмма. Наиболее деятельно вели этуборьбу князь Вяземский, В. Л. Пушкин, Н. И. Тургенев, К. Н. Батюшков,Д. Н. Блудов, Воейков, А. С. Пушкин. Деятельным членом "Арзамаса"был и Ж.

ХотяЖ. пользовался истинной дружбой во дворце, принимал оживленноеучастие в литературных спорах, был окружен преданными друзьями, ониспытывал тоску, часто впадал в пессимизм. 8 ноября обрушился напоэта страшный удар: он получил из Дерпта письмо от М. А. Протасовой,в котором она сообщала, что хочет выйти замуж за профессора хирургииМойера, и спрашивала совета. Между Ж. и M. A. Протасовой начинаетсяоживленная переписка, дающая богатый материал для обрисовки личностипоэта. В первом письме от 8 ноября 1815 г. М. А. Протасова проситсовета у поэта, как у отца. Она убеждена, что Мойер даст ей счастье."Я имела случай, — пишет M. A. Протасова, — видетьего благородство и возвышенность его чувств и надеюсь, что найду сним совершенное успокоение. Я не закрываю глаза на то, чем я жертвую,поступая таким образом; но я вижу и все то, что выигрываю. Преждевсего я уверена, что доставлю счастье моей доброй маменьке, доставивей двух друзей. Милый друг, то, что тебя с нею разлучает, не будетболее существовать. В тебе она найдет утешителя, друга, брата. МилыйБазиль! Ты будешь жить с ней, а я получу право иметь и показыватьтебе самую святую, нежную дружбу и мы будем такими друзьями, какимитеперь все быть мешает. Не думай, ради Бога, чтобы меня кто-нибудьпринуждал на это решиться... Я потеряю свободу только по имени; но яприобрету право пользоваться искреннею дружбою твоею и оказывать тебеее. Мой добрый друг, я в самом деле верю, что найду счастье иуспокоение с Мойером; я очень уважаю его; у него возвышенная душа иблагородный характер". Письмо, как мы уже упомянули, произвелона поэта потрясающее впечатление; когда он уезжал из Дерпта, то незаметил никакой привязанности M. А. Протасовой к Мойеру. И Ж.кажется, что здесь не обошлось без воздействия Екатерины АфанасьевныПротасовой, которая вынудила от М. А. согласие на брак с Мойером,чтобы не допустить брака с Ж. "Послушай, мой милый друг, —пишет Жуковский М. А. Протасовой 27 ноября, — если бы твоеписьмо написано было хотя полгода позже, я бы подумал, что времячто-нибудь сделало над твоим сердцем и что привязанность к Мойеру,произведенная свычкой, помогла времени; я бы поверил тебе и подумалбы, что ты действуешь по собственному, свободному побуждению; я быповерил твоему счастью. Но давно ли мы расстались?.. Ты знаешь то,что я чувствовал к тебе, а я знаю, что ты ко мне чувствовала —могла ли, скажи мне, произойти в тебе та перемена, которая необходимонужна для того, чтобы ты имела право перед собою решиться на такойважный шаг?.. Нет, милой друг, не ты сама на это решилась! Тебярешили с одной стороны требования и упреки, с другой грубости ижестокое притеснение!.. Ты бросаешься в руки Мойеру потому, что тебедругого нечего делать!.. Я знаю настоящее расположение твоего сердца,и маменька знает его (знает перед своею совестью и перед Богом —что бы ни думали люди) — как же могу поверить, чтобы с такимрасположением, писанное тобою было язык твой, свободной,непринужденной? Нет! Это язык маменьки!.. Боже мой! религия запретилаей согласиться на наше счастье; а та же религия не может ей запретитьпринудить тебя к нарушению всего святого: таинства и клятвы?" ИЖ. горячо просит Марию Андреевну подождать, а не решаться на такойсерьезный шаг так необдуманно. Это письмо показывает как хрустальночист был Ж.: он отказывается от своего счастья, забывает себя и впринципе считает, что брак возможен, находя Мойера честным,благородным человеком, но поэт, все-таки, горячо просит МариюАндреевну подождать давать ответ Мойеру, узнать, подходит лионк ней, будут лиони счастливы.25декабря Ж. пишет M. A. Протасовой длиннейшее письмо, в котором опятьпросит ее подождать решаться на такой серьезный шаг. "Я всовершенном недоумении! Куда ни обратись, все нет никакого спасения.Я не могу решиться сказать тебе:выдьзамуж!Этомупротиворечит мое собственное убеждение, ибо никак не могу думать,чтобы это замужество было для тебятеперьсчастьем, ибовижу, что тебя решает на это какая-то непонятная для менянеобходимость. Я решить тебя на это не могу! Не могу так смелорасположить твоею судьбою на всю жизнь! Пока не уверюсь, что вэтом твоесчастье, по тех пор же не могу дать своего согласия, и ты не можешь вэтом случае его от меня требовать. Но я также не имею духу сказатьтебе:останься всвоей семье;вижу, что ты вней несчастна, хотя уверен, что ты легко могла бы быть в ней исчастлива и спокойна!.. Могу сделать одно: сказать тебе,чтоты совершенно свободна сделать для самой себя,что найдешь теперь лучшим.Чтобывыйти из этого несносного недоумения, одно средство: с тобоюувидеться, узнать настоящий образ твоих мыслей от тебя самой".Ж. решается поехать в Дерпт. В январе 1816 г. он был там. Поэтобъяснился с M. A. Протасовой и после этого решил забыть окончательносебя и согласился на брак ее с Мойером. В письме в Долбино 19 февраля1816 г. Ж. подробно говорит о своей поездке в Дерпт. Это письмо имеетважное биографическое значение, а потому приведем из него наиболеесущественное. "Я слишком жестоко обвинял Екатерину Афанасьевну,— пишет Ж.; — по крайней мере, теперь не она, а ихужасное положение всему причиной. Слава Богу, что теперь из этогохаоса выходит свет! По-настоящему, мне бы надобно было тотчас ехать,получив первое письмо Маши, но я сам был обманут и не мог необмануться. Я думал, что мое посещение будет не только бесполезно, нои вредно; что мне не дадут говорить с Машей свободно, что я будупринужден только безусловно согласиться или уехать, не согласясь нина что и только прибавив своим присутствием к общему их страданию.Вышло напротив. Не знаю, совершенно ль уверена во мне тетушка; покрайней мере, из моего обхождения с Машей я имею право так думать: яимел с нею полную свободу, и каждый день проводили мы по часу вместе,одни, с глазу на глаз. Что если бы не было этого гибельногоподозрения, которое так рознило меня с нею? Давно бы все было впорядке! Ни от кого не может она слышать того, что от меня, и никтоне может так меня успокоить, как она. Все так случилось, как ярасполагал пред своим отъездом. Из разговоров с Машей я увидел, чтоона не обманывает меня, что она действует теперь не по принуждению, аиз уверенности, что все будет лучше, что она надеется этого лучшего.И не одни ее слова, но и собственные замечания убедили меня в этом. СМойером говорил я откровенно, и он не только понял, но угадал ипредупредил мои мысли. Мы теперь с ним верные товарищи; цель нашапрекрасная — общее счастье, и это счастье называется Машей.Маша будет действовать свободно, все отдано на ее волю; она знает,что я не теряю ничего, если она только найдет свое счастье, и онадала слово его найти, ничему собою не жертвовать. Это сделать онаобязана, и в этом случае меня не обманет. Приехав к ним, я нашел ихсовершенно несчастными. Воейков был точно как бешеный! По сию пору немогу его излечить. Маша думает, что причиной его поступков быланенависть к ней; я этого не могу понять. Думаю, что все прежниеобстоятельства раздражали его; об этом говорить больно, да и ненужно. Прежде своего отъезда в Москву, во время болезни Машиной,чтобы ее мучить, он давал надежду Мойеру; но как скоро она на эторешилась, он начал всему противоречить. Узнав, что она ко мненаписала, он поскакал в Петербург и обманул меня и Кавелинарассказами об ужасных притеснениях, которые ей делали, и я не мог неповерить этим рассказам: все старое подтверждало их. Возвратясь вДерпт, он начал мучить их своими бешеными противоречиями, даваячувствовать, что так действует для меня, пугал их беспрестанносамоубийством, то дуэлью с Мойером, то пьянством; каждый день былиужасные истории. Мой приезд положил всему конец; они увидели, что моинамерения были совершенно противные тому, что он говорил обо мне, даи письма мои, как ни огорчительны были для Екатерины Афанасьевны, втом же могли уверить. Я был только маскою для Воейкова: он боялся немоего несчастья, а только того, чтобы в семье своей не потерять тойнеограниченнойвласти, какуюимел, благодаря слабости Екатерины Афанасьевны. Во мне он увиделчеловека, который имел уже власть и возможность защитить. Это егоусмирило". Согласие на брак M. A. Протасовой далось Ж. с большойвнутренней борьбой, но он твердо решает заглушить в себе личныечувства и думать лишь о счастьи Марии Андреевны.

ВДерпте Ж. пробыл недолго и возвратился в Петербург. В апреле он опятьпоехал в Дерпт. В июне поэт посетил Ливонскую Швейцарию и морскиекупания в Ревеле, после чего возвратился в Дерпт. В конце 1815 г. Ж.предпринял издание своих сочинений в двух томах; летом 1816 г. онозакончилось. В это время поэта звали в Петербург его друзья А. И.Тургенев. и Кавелин, которые задумали поднести Государю сочиненияпоэта и отдельно изданного "Певца в Кремле". Друзья просилипоэта прибавить к "Певцу" приветствие Государю. Но Ж. ненравилась мысль друзей. Очень характерно для обрисовки личности поэтаписьмо его по этому поводу к А. И. Тургеневу. "Неужели должнопроситьвнимания?Довольно того, чтобы его стоить. Внимание Государя есть святое дело!Иметь на него право могу и я, если буду русским поэтом, в благородномсмысле сего имени. А я буду! Поэзия час от часу становится для менячем-то возвышенным... Не надобно думать, что она только забававоображения! Этим она может быть только для Петербургского света. Ноона должна иметь влияние на душу всего народа и она будет иметь этоблаготворное влияние, если поэт обратит свой дар к этой цели. Поэзияпринадлежит к народному воспитанию. И дай Бог, в течение жизнисделать хоть шаг к этой прекрасной цели. Иметь ее позволено, астремиться к ней значит заслуживать одобрение Государя. Этостремление всегда будет в душе моей. Работать с такою целью естьсчастье, а друзья будут знать, что я имею эту цель — вотнаграда".

В1816 г. Ж. были написаны: переводы из Уланда — "Сон","Песня бедняка", "Счастье во сне", "Мщение","Гаральд", "Три песни", из Гебеля —"Овсяный кисель", "Красный карбункул","Деревенский сторож в полночь", "Тленность" иоригинальные стихотворения — "Песня" ("Минувшихдней очарованье"), "Весеннее чувство", "Тамнебеса и воды ясны", "Стихи на случай первого отреченияБонапарта", "Воспоминание" (“Прошли, прошли вы,дни очарованья"), "Кто слез на хлеб свой не ронял","Песня" ("Кольцо души девицы я в море уронил") и"Явление богов". В поэзии Ж. этого рода отразилось, пообыкновению, личное настроение поэта. Яркое представление о егодушевном настроении дает стихотворение " Воспоминание ".

Прошли,прошли вы, дни очарованья!

Подобныхвам уж сердцу не нажить!

Вашслед в одной тоске воспоминанья!

Ах!лучше бы вас совсем мне позабыть!

Квам часто мчит привычное желанье —

Ислез любви нет сил остановить!

Несчастие— о вас воспоминанье!

Ноболее несчастье — вас забыть.

О!будь, же грусть, заменой упованья!

Отраданам — о счастье слезы лить!

Мнеумереть с тоски воспоминанья!

Номожно ль жить, — увы! — и позабыть!

Кконцу 1816 г. Ж. возвратился в Петербург. Министр народногопросвещения, князь А. Н. Голицын, поднес только что изданныйэкземпляр стихотворений Ж. Государю, который пожаловал поэтупожизненный пансион в 4000 руб. ассигнациями. В начале 1817 г. Ж.опять поехал в Дерпт; 14 января состоялась свадьба М. А. Протасовой сМойером. О душевном состоянии Ж. в апреле 1817 г. дает представлениеего письмо к А. И. Тургеневу от 25 апреля. "Мое теперешнееположение, — пишет поэт, — есть усталость человека,который долго боролся с сильным противником, но, боровшись, имелнекоторую деятельность; борьба кончилась, но вместе с ней идеятельность... Но не бойся! Я не упаду. По крайней мере, я надеюсьвоскреснуть... Я не могу читать стихов своих: они кажутся мнегробовыми памятниками самого меня: они говорят мне о той жизни,которой для меня нет! Я смотрю на них, как потерявший веру смотрит нацерковь, в которой когда-то он с теплою, утешительною верою молился.Это пройдет. Я смотрю на счастье, которое не мне принадлежит,спокойно:в те минуты, вкоторые более способен я живо чувствовать, оно только радует меня иникакое другое чувство не смешано с этою радостью. Но вообще нахожу всебе равнодушие, для меня тяжелое, и это равнодушие —вомне самом:внешних причинискать не надобно, Оно похоже на сон, который производит иногдапрекрасная музыка. Музыка моя молчит и я сплю! Из этого-то сна должнонепременно выйти, и кажется, что теперь представляется мне для этогосредство". Здесь Ж. указывает на предложение Г. А. Глинки,который проезжал 22 апреля через Дерпт. Г. А. Глинке было предложенодавать уроки русского языка дочери короля прусскогоФридриха-Вильгельма III Шарлотте, которая была выбрана великим княземНиколаем Павловичем, впоследствии императором Николаем I, в невесты иприбыла в Россию в 1817 г. По личным обстоятельствам Г. А. Глинка немог взять урока и предложил его Ж. Жуковский серьезно отнесся кпредложению, много думает о том, будет ли он в состоянии быть хорошимпедагогом. И поэт советуется с А. И. Тургеневым, просит егооткровенно сообщить, считает ли он его способным. занимать этот пост.В конце концов Ж. решился выступить в этой роли. 1 июля состояласьсвадьба принцессы Шарлотты, нареченной Александрой Феодоровной. 4октября Ж. отправился из Петербурга в Москву, где жили новобрачные.21 октября поэт представился Императрице, Марии Феодоровне и великомукнязя Николаю Павловичу а на другой день приступил к занятиям.Сохранился подробный дневник Ж. за октябрь и ноябрь месяцы, дающийполное и ясное представление о жизни Ж. в это время. Поэт знакомитсяс высокими административными и придворными чинами, входит в их круг.Уже с первых же уроков он сближается со своей ученицей, начинаетпитать к ней симпатию, занятия идут хорошо, поэт доволен своеюжизнью. Как и в отношении М. А. и А. А. Протасовых, Ж. хочет влиятьна нравственный облик своей новой ученицы, великой княгини АлександрыФеодоровны. В этом сказалась природная наклонность поэтапоучать."Моейлекции не было: великая княгиня нездорова, — записывает поэт вдневнике 27 октября. — Я люблю свою должность и мне совсем некажется отдыхом тот день, в которой не могу ею заняться. Тем лучше.Не последнее счастье бытьпривязаннымк тому, чтодолжно.Янадеюсь со временем сделать свои уроки весьма интересными, Они будутне только со стороны языка ей полезны, но дадут пищу размышлению иподействуют благодетельным образом на сердце. Одним словом, до сихпор чувствую себя совершенно счастливым в своей должности исчастливым особенно потому, что чувствую себя со всех стороннезависимым:извнеи внутри души.Честолюбиемолчит, в душе одно желание доброго. Без всякого беспокойства желаниясмотрю на будущее и весь отдан настоящему. Милая привлекательнаядолжность! Поэзия! Свобода! Заслуженное уважение по чистоте намеренийи дел, желание добра всем и сердечная уверенность, что не буду ни скем соперником и не огорчусь потерею выгод, ибо не ищу их — воттеперь мое положение. Да сохранит Бог его неизменным". 6 ноябряЖ. записывает: "В моей ученице час от часу открываю более милых,непорочных прелестей сердца. Душа откровенна до младенчества: умпрекрасный, но еще не напуганный опытом. Я говорил с ней о высокой еецели и о прекрасном образце, который она имеет в своей матери. Я имелудовольствие слышать от нее и кажется, это было искренно, что моиуроки ей нравятся."Aucunde mes maîtres n'аété si clair que vous!"...Моеположение прекрасное. Душа жива. Могу действовать без принуждения;могу действовать для добра; чувствую, что буду действоватьбескорыстно... Да сохранит мне Бог всегда чистоту сердца и да пошлетуспех добрым желаниям и способность их исполнить". В это времявесь двор во главе с императором жил в Москве. Ж. пользовалсявсеобщей любовью и скоро сделался в царской семье своим человеком. В1817 г. Ж. писал очень мало — им окончена начатая еще в конце1814 г. вторая часть "Двенадцати спящих дев" —"Вадим", переведены из Гете "Утешение в слезах" и"К месяцу" и написаны — "В альбом княжныЩербатовой" и "К портрету великой княгини АлександрыФеодоровны". 17 апреля 1818 г. у великой княгини АлександрыФеодоровны родился сын, будущий император Александр II. Ж.приветствовал его появление на свет знаменитым посланием. Веснойэтого года Ж. посетил Белев. Спокойная жизнь при дворе благотворноповлияла на поэта. Он писал много, подарив русской поэзии рядпрекрасных переводов, сделанных для великой княгини АлександрыФеодоровны. Для нее же Ж. составил русскую грамматику, напечатаннуюна французском языке только в десяти экземплярах. Кроме упомянутогонами Послания к "Государыне, вел. кн. Александре Феодоровне. Нарождение вел. кн. Александра Николаевича", Ж. в 1818 г.написаны: "Листок", "Мечта", "Невыразимое","Рыбак", "Жалоба пастуха", "Новая любовь —новая жизнь", "Вальбом Е. Н.Карамзиной", "Надгробие И. П. и А. И. Тургеневым"; ипереведено: из Шиллера — "Граф Габсбургский", "РыцарьТогенбург" и "Горная дорога", из Гебеля —"Утренняя звезда" и "Летний вечер", из Гете —"Лесной царь" и "Мина", из Кернера —"Верность до гроба", из Уланда — "Утешение",и наконец кантата Рамлера — "Смерть Иисуса".

К1819 г. относится любовное увлечение Ж. графиней СофиейАлександровной Самойловой, фрейлиной Императрицы Марии Феодоровны.Князь Вяземский дает такую характеристику графини Самойловой. "Онабыла женщина редкой любезности, спокойной, но неотразимойочаровательности... Ей равно покорялись мужчины и женщины. Она былакроткой, миловидной, пленительной наружности. В глазах и улыбке еебыли чувства, мысль и доброжелательная приветливость. Ясный,совершенно женский ум ее был развит и освещен необыкновенноюобразованностью. Европейские литературы были ей знакомы, не исключаяи русской". Умная привлекательная женщина произвела впечатлениена поэта, он увлекся ею. Но увлечение не было сильным, оно былоувлечением,но нелюбовьюв полном смыслеэтого слова. Графиней С. А. Самойловой увлекался также друг Ж.,Василий Алексеевич Перовский, бывший в то время адъютантом НиколаяПавловича. Он признался в своей любви к графине С. А. Самойловой Ж.,и тот великодушно уступил право на счастье Перовскому. "Ж.самоотверженносклонился к платоническому участию в чужом счастьи, как то было всудьбе Маши и Мойера", — замечает А. Н. Веселовский. Ж.пишет В. А. Перовскому послание, начатое 10 июля и оконченное 2августа. Поэт говорит о себе:

Клюбви душа была близка:

Ужев ней пламень загорался,

Животворительбытия,

Ижизнь отцветшая моя

Надеждойснова зацвела!

Опятьо счастье мне шептала

Мечта,знакомец старины...

Нопоэт уступает графиню С. А. Самойлову Перовскому, видя, что чувствадруга сильнее:

Товарищ!мной ты не забыт!

Любовьдрузей не раздражит

Симнесозревшим упованьем,

Едваотведанным душой,

Подорожуль перед тобой?

Сравнюль его с твоим страданьем?

.. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Люби!любовь и жизнь — одно!

Отдайсяей, забудь сомненье,

Ижребий жизни соверши...

Сентиментальнаянатура Ж. сказалась в увлечении графиней С. А. Самойловой очень ярко.Любовьонобращает вдружбу:он думаетрадоваться счастью графини С. А. Самойловой, отрешившись от своейличности. 17 сентября, в день ангела графини С. А. Самойловой, Ж.посвящает ей стихотворение, в котором рисует идеал дружбы с графиней.

Явам благ земных желаю,

Какверный, вшедший в храм святой,

Нажертвеннике Провиденья

Приноситтеплые моленья

Недля небес, а для себя;

Молясядушу возвышает,

Ивсе в молитве заключает.

Имысль награды истребя!

Икто же запретит мне сладость

Житьс вашим благом, как с мечтой,

Душисопутницей родной,

Желать,чтобывсе,что ваша младость

Такобещает вам, сбылось,

Чтобсчастье жизни вам далось

Достойнымвас и неизменным?..

.. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

О,ваше сердце верно встретит

Прямуюпрелесть жизни сей,

Иряд веселых фонарей

Дорогувашу всю осветит!

Пустьдруга-ангела рука

Ихзажигает перед вами!

Ия, хотя издалека

Завами следуя глазами,

Васбуду сердцем провожать

Иблагодарно их считать!

Ив отношении к графине С. А. Самойловой, как и в отношении к М. А.Протасовой, Ж. не может удержаться от назидания, что ярко выступает взаписях поэта в альбом графини С. А. Самойловой.

Увлечениеграфиней С. А. Самойловой отразилось довольно сильно на поэзии Ж. в1819 г. Этим отражением являются следующие стихотворения: "Графиня,признаюсь", "Больной, покинутый поэт", "Уж думаля, что я забыт", "Напрасно я мечтою льстился", "Вчерая вас не убедил", "Графиня! Будьте вы спокойны".

Увлекаясьв 1819 г. графиней Самойловой, Ж. продолжает питать самые нежныечувства к М. А. Протасовой.

Кромеупомянутых уже нами произведений, в 1819 г. Ж. написал следующиекрупные стихотворения: "На кончину Ее Величества королевыВиртембергской", "Государыне Императрице Марии Феодоровне","Цвет завета", "К графине Шуваловой", "Кмимо пролетевшему знакомому гению", "Жизнь", "КСтолыпину", "Праматерь внуке". В этом году поэтомпереведено: из Шиллера "К Эмме"; из Гете —"Путешественник и поселянка"; из Овидия "Цеикс иГальциона".

Летом1820 г. великая княгиня Александра Феодоровна серьезно заболела,занятия Ж. должны были прекратиться, но царская семья так полюбилапоэта, что ему было предложено быть спутником великой княгини,которую доктора отправляли для поправления здоровья за границу. Всентябре Ж. поехал в Дерпт, 3 октября он уже выехал оттуда иотправился через Ригу за границу. Ж. был в восторге, что ему удастсяпосетить Западную Европу, что было его заветной мечтой еще в юности,по выходе из пансиона. "Порадуйтесь за меня, и благословите менядружескою рукою, — пишет поэт из Дерпта 2 октября АвдотьеПетровне Елагиной. — Наконец, некоторые желания сбываются:увижу прекрасные страны, в которые иногда бегало воображение; но,признаюсь, не думаю увидеть их в том очаровании, какое дала бы импервая молодость, товарищ еще не образумившейся надежды. Жизньизменилась, и все, что теперь ни увидишь, представится ограниченным втесном круге. Но все путешествие оживит и расширит душу. Надеюсь, чтооно пробудит и давно заснувшую поэзию". 14 октября Ж. был вБерлине. Здесь жизнь его проходит в придворных торжествах, он сбольшим интересом знакомится с достопримечательностями города. ЖизньЖ. в Берлине можно проследить по его дневнику до мелочей: поэтотмечает каждый свой шаг. Особенно увлекся Ж. театром. Наиболеесильное впечатление произвело на него представление "Орлеанскойдевы" Шиллера. "Действие этой трагедии, — пишет Ж. всвоем дневнике 26 ноября, — имеет что-то магическое, отличноеот всякого другого действия". Находясь под обаянием "Орлеанскойдевы", Ж. сейчас же принялся за ее перевод. О душевномнастроении поэта в это время дает ясное понятие запись в дневнике 8(20) января 1821 г. "Я совершенно предал себя лени, лени во всехотношениях, и она все силы душевные убивает. И чем далее, тем хуже.Недеятельность производит неспособность быть деятельным, а чувствоэтой неспособности, с которым нельзя ужиться, производит в одно времяи уныние душевное и истребляет бодрость. Можно ли жить с такимунынием? Надобно или истребить его (а истребить его иначе нельзя, какуничтожив его причину, следовательно лень), или не жить. То, чтоболее всего меня лишает бодрости, есть мысль о моем теперешнемнесовершенстве; вместо того, чтобы сколько возможно заменитьутраченное, я только горюю об утрате и стою на развалинах, поджавруки, вместо того, чтобы ободриться, и построить столько, сколькоможно. Надобно отказаться от потерянности и сказать себе, чтонастоящееибудущее—мое.Ямог бы быть более того, что я есть, но я далек от того, чем бы мог идолжен бы быть: я никогда не дойду к тому, к чему мог бы дойти, еслибы пустился ранее в дорогу и не потерял времени. Но разве от этогодолжно остановиться и отказаться оттойдороги, которуюеще теперь можешь сделать? Откажись от того, чем бы ты мог быть, еслибы не истратил безумно полжизни на ничто; решись искать того, что ещеможет бытьтвоим,если начнешьтеперь к нему стремиться и не будешь отчаиваться от неудач,Достоинство человека в искреннем желании добра и в постоянном к немустремлении:достижениене от негозависит. Я могу еще иметь религию, могу иметь чистую нравственность,могу исполнить свято ближайший долг. Вот главное. Ты имеешь мало, ноименно потому и не отказывайся от приобретения. Положить себе заправило: в обществе не искать никакого успеха: думать только о том,чтобы приобретать хорошее от других, а не о том, как бы казаться имхорошим; лучше казаться ничтожным и приобретать, нежели казатьсячем-нибудь и быть ничтожным". В 1820 г. в октябре родилась дочьу M. A. Мойер, что было встречено Ж. с радостью.

Вначале апреля 1821 г. Ж. покинул Берлин и отправился путешествоватьпо Европе. 4 апреля поэт уехал вместе с великой княгиней АлександройФеодоровной в Потсдам. Из Потсдама она отправилась лечиться вЭмс, а Ж. поехалв Дрезден, куда прибыл 2 июня нового стиля. Из Дрездена поэт отбыл вКарлсбад. Ж. подробно описывает свое путешествие в письмах изДрездена, Праги и Карлсбада к великой княгине Александре Феодоровне.Затем поэт посетил Мерзебург, Констанц, Цюрих, С.-Готард, Милан,Женеву, Лозанну, Берн, Люцерн, Штутгард, Франкфурт-на-Майне. В началеноября нового стиля через Дрезден Ж. возвратился в Берлин. Дневниквосстановляет пред нами во всех подробностях путешествие Ж.: онотмечает подробно, что видел, с кем встречался. О впечатлениях,вынесенных поэтом из путешествия по Швейцарии, дает живоепредставление его письмо к великой княгине Александре Феодоровне изШтутгарта 2 (14) октября 1821 г. Судя по письмам и дневникам, Ж. былочень доволен своим путешествием и радушным приемом, который былоказан ему берлинским двором. Очень хорошие отношения были у Ж. сбратом великой княгини Александры Феодоровны герцогомКарлом-Фридрихом-Августом. В Берлине поэт окончил перевод "ОрлеанскойДевы". В Петербург Ж. возвратился 6 февраля 1822 г., пробыв подороге несколько дней в Дерпте; великая же княгиня АлександраФеодоровна уже давно вернулась в Петербург. В 1820 г. Ж. написаныследующие наиболее крупные произведения: "К графине Шуваловой"("Уж одиннадцатый час"), "Подробный отчет о луне.Послание к Государыне Императрице Марии Феодоровне", "Письмок А. Г. Хомутовой", "К К. Ф. Голицыну" ("Я слова,князь, не позабыл"), два стихотворения "К княжне А. Ю.Оболенской", "Письмо к А. Л. Нарышкину", "Песня"("Отымает наши радости"), "В комитет, учрежденный послучаю похорон Павловской векши, или белки, от депутата Жуковского","Прощальная песнь воспитанниц института при выпуске", в1821 — "Лалла Рук", "Явление поэзии в виде ЛаллаРук"; переведено в 1820 и 1821 гг. Ж. из Шиллера —"Орлеанская дева", из Уланда — "Три путника",из Мура — "Пери и ангел" и из Байрона —"Шильонский узник".

Возвратившисьиз Берлина, Ж. отпустил на волю крепостных людей, купленных на егоимя книгопродавцем И. В. Поповым, и семейство своего слуги. Повозвращении из-за границы Ж. поселился вместе с Воейковым, который в1820 г. покинул профессорство в Дерпте. Летом Воейковы и Ж. жили вЦарском Селе. Е. А. Протасова жила также с ними: она приехала изДерпта на родины дочери. Александра Андреевна родила сына. В началеоктября Ж., вместе с Протасовой, поехал в Дерпт, где пробыл недолго.О впечатлениях, вынесенных из поездки, Ж. пишет Авдотье ПетровнеЕлагиной: "Я был в Дерпте и рад тому, что был там. Видел Машу,говорил с ней о ней и доволен: это поэзия. Мы говорили о нашейутопии. Она непременно должна сгромаздиться, но когда? Будем ждать инадеяться перед затворенною дверью. Пока то пускай будет нашейрадостью, что мы все сбережены друг для друга. Судьба погремела мимонас, поколотив нас мимоходом, но не разбив нашего лучшего: любви кдобру, уважения к жизни и веры в прекрасное. Все остальное —шелуха. A propos de прекрасное. Я никогда не говорил вам о великойкнягине: этопрекрасноев живом образепередо мной. Мне верить ему легко, потому, что я вижу его лицом клицу: милый хранитель поэзии!.. Я привязан к своему месту не однимиузами выгод, о которых не так-то много забочусь, но узами лучшими:чистого уважения, благодарности всему этому и тою поэзией, которая(несмотря на свет и его холодную грязь и его душную атмосферу, вкоторой я долго бродил в бездействии) все еще копошится и вспыхивает.Теперь мы вместе с Сашей, хотим кое-как строить спокойное деятельное(если уж нельзя счастливого) chez-soi". В Петербурге домВоейковых и Ж. в это время сделался центром, куда собиралосьблестящее общество, все литературные звезды, живописцы и музыканты.Душой этого общества была Александра Андреевна, которая пользоваласьвсеобщей любовью и преклонением. Здесь бывали Козлов, Батюшков,Крылов, Блудов, князь Вяземский, Дашков, Карамзин и другие. В 1822 г.Ж. переведено: отрывок "Разрушение Трои" из "Энеиды"Виргилия, "Замок Смальгольм" из Вальтер Скотта,"Победитель" из Уланда и написаны: "Привидение" и"Море".

А.А. Воейкова была слабого здоровья. В феврале 1823 г. она отправиласьдля поправления в Дерпт, с ней вместе поехал и Ж. В начале марта онуже покинул Дерпт, а 19 марта поэта постиг величайший удар: умерла вродах Мария Андреевна Мойер. Это страшно на него подействовало.Памятником этого печального события явилось стихотворение "19марта 1823 г.". В 1823 г. Ж. было поручено давать уроки русскогоязыка помолвленной за великого князя Михаила Павловича и приехавшей вРоссию принцессе Виртембергской Фредерике-Шарлотте-Марии, принявшейимя великой княгини Елены Павловны. Кроме этого, Ж. было предложеноподготовлять себя к ответственному посту — наставника великогокнязя Александра Николаевича. Время 1824—1825 гг. ничемособенным не ознаменовалось в жизни Ж. Им написано за этот периодмало: в 1823 — "19 марта 1823 года", "Ангел ипевец", "К В. П. Ушаковой и кн. П. А. Хилковой" и "Ямузу юную бывало встречал в подлунной стороне"; в 1824 —"Прощальная песнь, петая воспитанницами Общества благородныхдевиц при выпуске 1842 г.", "Таинственный посетитель","Мотылек и цветы", "Поездка на маневры". В 1824г. вышло 3-е издание стихотворений поэта в 3 частях с посвящениемвеликой княгине Александре Феодоровне.

Послевступления на престол Императора Николая Павловича Ж. было порученоприступить к занятиям с наследником Александром Николаевичем. Ж.назначался наставником, К. К. Мердер воспитателем. Но здоровье поэтабыло очень плохо: он сделался слаб, стал страдать сильной одышкой,завалами в печени и водянистой опухолью ног. Врачи нашли необходимымнемедленную поездку на Эмские минеральные воды. Ж. отправился морскимпутем, 12 мая он покинул Кронштадт. 22 мая Ж. был в Копенгагене.Затем он поехал через Любек, Гамбург, Геттинген в Эмс, куда и прибыл10 июня. Поэта сопровождал его друг К. К. Зейдлиц. В Эмсе Ж.подружился с художником Гердгардом Вильгельмом фон Рейтерн, будущимего тестем. 14 июля произошел с поэтом случай, который К. К. Зейдлицописывает так: "Ж. занимал квартиру в нижнем этаже углового домау крутого переулка, через который протекал маленький ручеек,струившийся с горы, от так называемой Mooshütte. 4 августа послеобеда, в ту минуту, когда Ж. отдыхал, сделался вдруг ужасный ливень,и в несколько минут дождевая вода смыла с гор так много земли икамней, что совершенно запрудила переулок и проникла в комнатуспящего, который с трудом мог выбраться благополучно".Пребывание в Эмсе благотворно подействовало на Ж., о чем он сообщаетИмператрице Александре Феодоровне в письме от 15 (27) июня 1826 г.

24июля Ж. покинул Эмс и отправился путешествовать по Европе. Сначала онпоехал осматривать Рейн, посетил Кобленц, Бонн, откуда вновьвозвратился в Кобленц. Затем Ж. посетил Висбаден, Франкфурт, Ганнау,Мариенбад, Карлсбад и 29 (10) августа прибыл в Дрезден, где решилпровести всю зиму. На пути в Дрезден из Франценсбруна 18 (30) августаЖ. пишет письмо Императрице Александре Феодоровне: "Пользованиеводами Эмса укрепило меня внутренне, — говорит поэт, —бледность, бывшая самым выдающимся признаком моей болезни, почтисовсем исчезла, но осталась такая слабость в ногах, что всякое болееили менее продолжительное движение утомляет меня, хотя и не в такойстепени, как во время моего отъезда из Петербурга, но во всякомслучае еще весьма чувствительно. Итак, в состоянии моего здоровьяесть улучшение, но оно не полное и не прочное". Говоря это, Ж.просит Императрицу разрешить ему прожить в Германии до осени 1827 г.В это время поэт намеревался серьезно подготовиться к занятиям снаследником престола. "Не имея времени подготовиться заранее, —пишет Ж., — я принужден был заниматься этим тогда, когда урокиуже шли своим чередом. Они не прекращались, но мне пришлосьпреодолеть много затруднений за неимением необходимого свободноговремени. Теперь наш горизонт расширился, потребуется большаяподготовка, а так как свободного времени будет недостаточно, тозатруднения будут по необходимости накопляться. Вот именно с этойстороны, Всемилостивейшая Государыня, пребывание мое в продолжениинынешней зимы в Германии, вызванное необходимостью восстановитьздоровье, могло бы быть действительно полезно для выполнения моейобязанности в качестве наставника Его Высочества. Я приготовил бы нацелые полгода вперед уроки, которые буду давать Его Высочеству повозвращении, и приобрел бы очень много для всего курсапредварительного обучения. Я был бы постоянно впереди и, занимаяВеликого Князя тем, что было приготовлено заблаговременно, имел быдостаточно свободного времени в течение уроков приготовить спокойно ис большей основательностью следующие. Все это дало бы мне большуюсвободу действий, предохраняя меня от того беспокойного состояниядуха, которое вместе с другими причинами вызвало мою болезнь: этооблегчило бы и самое обучение, которое пошло бы тогда с большойуверенностью и без всяких перерывов. Подготовительные работы,которыми я занялся бы во время моего пребывания, в качествевыздоравливающего, в Германии, довольно значительны: надо составитьзаписки по истории, исторические картины и карты и генеалогическиетаблицы. Эта работа, сообразно с моим планом, должна обнять исоединить много различных предметов, потребует больших чтений иособенно много механического труда". Императрица разрешила Ж.пробыть зиму в Дрездене. За это время он вел энергичную трудовуюжизнь, много работал, с благоговением готовясь к той должности,которая была ему предоставлена. О жизни Ж. в Дрездене даетпредставление его письмо к Ав. П. Елагиной от 7 (19) февраля 1827 г."Работы у меня много, — пишет он, — на руках моихважное дело! Мне не только надобно учить, но и самому учиться, такчто не имею права и возможности употреблять ни минуты на что-нибудьдругое. Если бы вы видели, чем я занят, и как много объемлет кругмоих занятий, и как он должен будет беспрестанно расширяться —то иногда и простили бы мне мою эпистолярную лень. Скажу вамнесколько слов о том, что теперь со мною делается. Во-первых, моездоровье поправилось, благодаря водам Эмским и спокойной, порядочнойдрезденской жизни. Я в Дрездене с сентября месяца и пробуду здесь доконца марта. Не вообразите себе, чтоб я здесь жил для рассеяния итолько чтобы пользоваться far niente. Напротив, здесь я былбеспрестанно занят своими приготовлениями к будущему. По плану учениявеликого князя, мною сделанному, все главное лежит на мне. Все еголекции должны сходиться с моей, которая есть для всех пунктсоединения: другие учителя должны быть только дополнителями ирепетиторами. Можете из этого заключить, сколько мне нужноприготовиться, чтобы лекции могли идти без всякой остановки. С этойстороны, болезнь моя есть для меня благодеяние: она дала мне целыхшесть месяцев свободных, и я провел их в совершенном уединении,забыв, что я в чужой земле, где много любопытного можно видеть, ипосвятив свои мысли одной главной, около которой вся деятельность моявертелась. И теперь это решено на весь остаток жизни. У меня в душеодна мысль, все остальное — только в отношении к этойцарствующей. Могу сказать, что настоящая, положительная моядеятельность считается только с той минуты, в которую я вошел в тоткруг, в котором теперь заключен. Прежде моя жизнь была dans la vague.Теперь я знаю, к чему ведет она. Поэзия мною не покинута, хотя я иперестал писать стихи, хотя мои занятия и могут со стороны показатьсямеханическими. Есть в душе какая-то полнота, которая животворит ее. Ямог бы назвать себя счастливым (ибо никакого положения в свете непредпочту моему теперешнему и нахожу его достойным меня). Но длясчастья нужно не одно свое; но и счастью я давно дал другое имя. Яназываю его должность. Под этим именем оно всегда сильно противсудьбы".

ВДрездене Ж. пробыл до 14/26 апреля 1827 г. Отсюда поэт отправился вЛейпциг, где у Брокгауза приобрел книг для Наследника ЦесаревичаАлександра Николаевича на четыре тысячи талеров. Затем поэт посетилАльтенбург, Бамберг, Вюрцбург, Гейдельберг, Карлсруэ, Страсбург,переехал во Францию, посетил Нанси, Шалонь, Реймс, Париж, где покупалкниги для Наследника. 2/14 июля Ж. прибыл в Эмс. В этот раз курслечения продолжался до 16/28 августа. Из Эмса Ж. поехал в Майнц,Готу, Эрфурт, Веймар, где посетил Гете, Лейпциг, и через Берлин воктябре 1827 года возвратился в Петербург.

Ж.деятельно принялся за занятия с Наследником престола. Кроме того, емубыло поручено организовать образование великих княжон МарииНиколаевны и Ольги Николаевны. Мы не будем уклоняться от темы иподробно знакомить читателей с воспитанием и образованием НаследникаЦесаревича Александра Николаевича, давать характеристики всехнаставников. Отсылаем читателя к 30 и 31 т. "СборникуИмператорского Русского Исторического Общества" (СПб., 1881 г.),в которых собран богатый материал по этому вопросу, приведены планызанятий, даны характеристики наставников. Остановимся же лишь насамом Ж., посмотрим в каком направлении он вел образованиеНаследника. Прежде всего нужно признать, что выбор Государем иГосударыней сыну в наставники Ж. являлся замечательно удачным. Ввоспитании, в формировании нравственного облика человека, играетгромадное значение окружающая среда. Эту среду составляют преждевсего педагоги; чем чище их нравственные облики, тем возвышеннее ихдуши, тем прекраснее плоды воспитания и образования. Из изложенногоуже нами можно видеть, какой высоконравственной личностью являлся Ж.,сколько благородства, сколько прекрасного таилось в его душе. И вотввиду этого мы и назвали выбор Государем и Государыней Ж. внаставники Наследника престола замечательно удачным. И не подлежитсомнению, что влияние Ж. глубоко сказалось в личности Александра II,сказалось самым благотворным образом. Царь-Освободитель, какизвестно, обладал нежным душевным строем, был исполнен лучшихстремлений. И все наши историки согласно говорят, что в формированииличности Александра II влияние высоконравственной личности Ж. играловидную роль. О том, в каком направлении шло наставничество Ж.,наиболее яркое представление дает составленный им в 1826 г. "Планучения". В этом труде выразилась замечательно полно личностьпоэта, как в фокусе собрались все его идеи, умонастроения; ввиду чего"План" имеет важное биографическое значение. Уже в основномположении педагогической системы Ж. выразились те влияния, подвоздействием которых складывался его духовный облик, те идеи,которыми он был проникнут, которые срослись с его личностью. Мызнаем, что для высоконравственного Ж. на первом плане стоялонравственное развитие, на втором — развитие умственное. Натакой идее, как мы знаем, воспитывался и сам поэт в Благородномпансионе. И вот эта-то идея, представляющая выражение всей духовнойсущности Ж., и лежит в основе его педагогической системы. В первом же§ своего плана он заявляет: "Цельвоспитаниявообще иученияв особенностиестьобразованиедля добродетели".Основное воззрение Ж., что развитие умственное без нравственного —не имеет ценности, что еще проповедовалось в собраниях воспитанниковБлагородного пансиона, определенно высказано им в конце "Плана"."Его Высочеству нужно быть не ученым, а просвещенным, —говорит Ж. — Просвещение должно познакомить его только со всемтем, что в его время необходимо для общего блага, и в благе общем дляего собственного. Просвещение в истинном смысле есть многообъемлющеезнание, соединенное с нравственностью. Человек знающий, но ненравственный — будет вредить, ибо худо употребит известные емуспособы действия. Человек нравственный, невежда — будетвредить, ибо и с добрым намерением не будете знать способов действия.Просвещение соединит знание с правилами. Оно необходимо для частногочеловека, ибо каждый на своем месте должен знать, что делать и какпоступать. Оно необходимо для народа, ибо народ просвещенный болеепривязан к закону, в котором заключается его нравственность и кпорядку, в котором заключается его благоденствие и безопасность. Ононеобходимо для правителя, ибо одно дает способы властвоватьблаготворно".

Познакомившисьс основным положением "Плана", обратимся к деталям.Формулировав свое основное положение, что "цельвоспитаниявообще иученияв особенности,естьобразованиедля добродетели",Ж. говорит:"Воспитаниеобразует длядобродетели: 1) пробуждением, развитием и сбережением добрых качеств,данных природою, действуя на ум и сердце, и заставляя их действовать;2) образованием из сих качествхарактеранравственного,обращая добро впривычку и подкрепляя привычку правилами разума, воспитанием сердца исилою религии; 3) предохранением от зла, устраняя все вредное,могущее ослабить естественную склонность к добру, и содержа душу,сколько возможно, в спасительной неприкосновенности к злу и 4)искоренением злых побуждений и наклонностей, препятствуя имобратиться в привычку и побеждая вредные привычки привычками добрыми.Учениеобразуетдля добродетели, знакомя питомца: 1) с тем, что окружает его, 2) стем, чтоон есть,3) с тем, что онбыть должен,как существонравственное и 4) с тем, для чего онпредназначен,как существобессмертное". В этих положениях заключается основапедагогической системы Ж. Формулировав эти основы, он в "Плане"касается далее лишь учения, которое поручено было ему, оставляя встороне воспитание. Воспитание, по системе Ж., должно начинаться ссамого раннего детства, учение с 8 лет; то и другое должнопродолжаться до 20 лет,. когда воспитателем и учителем делаетсяокружающая жизнь. Учение Ж. делит на три периода: первый —отрочество (от 8— 13 лет), второй — юношество (от 13—18 лет) и третий — первые годы молодости (от 18—20 лет).Первый период Ж. называет "приготовлением к путешествию".Ученику надо: 1) дать компас, 2) познакомить с картой и 3) снабдитьорудиями, нужными для приобретения сведений и для открытий. Подкомпасом Ж. понимает: 1) "предварительное образование ума:практическую логику" и 2) "образование сердца: развитиенравственного чувства посредством первых понятий религии".Картою поэт называет — знания. Нужно дать путем предварительныхсведений ответ на четыре вопроса: где я?, что я?, что я быть должен?и к чему предназначен? Под орудиями Ж. понимает языки. В первомпериоде не нужно насыщать голову ученика многими предметами: этопроизведет в ней сумбур. Предметы должны преподаваться постепенно вих соответственной связи, располагая их по степени трудности. Учениев первом периоде делится на 4 класса. Предметы учения в первом классесоставляют: 1) "для образования ума: практическая логика" и2) "для образования сердца: начало нравственности христианской".В курс этого периода входят: 1) упражнение внимания: основаниягеометрии — объяснение линий, фигур и тел; 2) упражнение ума:первоначальные теоремы геометрии, счет, задачи на счет, грамматика —анализ слов и фраз, составление фраз, выражение мыслей, словесное иписьменное, декламация и 3) извлечение правил из упражненийпрактических. Затем в этот класс входят — начала нравственностихристианской: избранные библейские повести, главные факты священнойистории древнего и нового завета. Необходим простой рассказ безвсяких посторонних рассуждений, в связи хронологической, извлечениеиз фактов правил нравственности, основанной на учении Спасителя.

Нить,связывающая сообщение знаний во втором классе, составляет четыревопроса: где я и что меня окружает?, что я?, что быть должен? и чемупредназначен? Для ответа на первый вопрос — где я и чтоменя окружает?нужно познакомить: 1) с общими понятиями о телах, 2) с теламинебесными, 3) с землей в отношении к другим телам небесным, 4) сземлей отдельно и главными ее частями и 5) с произведениями земли(Природа и ее главные законы. Общие понятия о физике и химии.Произведения природы. Общие понятия о минералогии и геологии,ботанике и зоологии). Для разъяснения второго вопроса: что я? нужнысведения: 1) о человеке отдельно — с физической стороны (общиепонятия о строении человеческого тела) и с нравственной (общиепонятия психологии); 2) о человеке в отношении к окружающей егоприроде (нужды человека и употребление произведений природы для ихудовлетворения; технология); 3) о человеке в отношениях к человеку(потребность общежития, язык, семейство, народ в естественномсостоянии, естественное право, постепенное образование обществаполитического, начало политики); 4) о ходе изменения человеческогоОбщества (история и география); 5) о нынешнем состоянии человеческогообщества (география и статистика). Для ответа на третий вопрос: что ябыть должен? необходимо дать сведения: 1) о человеке, как о существенравственном, его обязанностях в этом отношении (нравственность иобщественная политика). Наконец, для четвертого вопроса: — кчему я предназначен? нужны знания: 1) о человеке, как существедуховном и бессмертном (метафизика) и 2) о человеке, как существе,постигающем Бога (Богопознание. Религия). В методических указаниях кобучению, обнаруживается, что Ж. хорошо обдумал свой план, воспринялпрогрессивные идеи современной ему педагогии. Так, он указывает, чтоученик не должен быть пассивным аппаратом при обучении, заучивая то,что ему говорит учитель, а играть активную роль, не толькозапоминать, но и продумывать, проникать в изучаемое. Ж. выступаетгорячим противником того метода, чтобы все основывалось на памяти,чтобы все внимание сосредоточивать на ней. Если мы вспомним, что в товремя в школах на памяти сосредоточивалось все, то увидим, как далекоза собою оставлял Ж. в своих воззрениях современную школу. Оченьживую и благотворную идею высказывает Ж., замечая, что игры повозможности должны быть соединены с "некоторою учебною целью".К классу третьему отнесены Ж. языки: французский и немецкий,английский и польский. Изучение языков должно состоять: 1) вутверждении правописания, 2) правильном произношении, 3) практическомприобретении навыка говорить и понимать, что говорят и 4) легкихупражнениях в слоге. Класс четвертый отведен Ж. искусству, музыке,гимнастике и ручной работе (токарному и столярному ремеслу). Введениеэтих элементов в жизнь ученика опять-таки доказывает, что Ж., какпедагог, стоял высоко: он сознавал важность того, что только запоследнее время признано окончательно педагогией за один из важныхэлементов воспитания и обучения. Первый период обучения 8—13лет являлся по терминологии Ж. "приготовлением к путешествию";второй период обучения — юношество (от 13—18 лет) Ж.называет "путешествием". Предварительные сведения ужеполучены; теперь наступает время подробно ознакомиться с науками.Этому и должен быть посвящен второй период обучения. Третий периодобучения — первые годы молодости (от 18—20 лет) Ж.называет "окончанием путешествия". Здесь уже выступает напервый план личность самого ученика. Он получил сведения, и емуостается теперь все это применить к жизни, отдать себе строгий отчетв том, как он будет жить, каких принципов держаться, чему следовать.Этот период необходимо посвятить чтению лучших книг.

Вотв общих чертах главные положения педагогической системы Ж. И еслиподойти к ней с точки зрения педагогической, то надо признать, чтопоэт оправдал доверие Царской семьи; в педагогическом отношении"План" Ж. для своего времени должен быть поставлен высоко:все лучшие идеи педагогии отразились на "Плане", он далекооставлял за собой господствующие системы и методы.

Вконце своего "Плана" Ж. высказал несколько мыслей, оченьважных для характеристики его личности и воззрений. Вот как понималЖ., по своим воззрениям чистый монархист, человек, далекий от всякихполитических мечтаний, признающий божественное происхождение царскойвласти, назначение и задачи Царя. "Уважай закон и научи уважатьего своим примером, — говорит Ж.: закон, пренебрегаемый Царем,не будет храним и народом. Люби и распространяй просвещение: оно —сильнейшая подпора благонамеренной власти; народ без просвещения естьнарод без достоинства; им кажется легко управлять только тому, ктохочет властвовать для одной власти — но из слепых рабов легчесделать свирепых мятежников, нежели из подданных просвещенных,умеющих ценить благо порядка и законов. Уважай общее мнение: оночасто бывает просветителем Монарха; оно вернейший помощник его, ибострожайший и беспристрастный судия исполнителей его воли; мысли могутбыть мятежны, когда правительство притеснительно или беспечно; общеемнение всегда на стороне правосудного Государя. Люби свободу, то естьправосудие, ибо в нем и милосердие Царей и свобода народов; свобода ипорядок — одно и то же; любовь Царя к свободе утверждает любовьк повиновению в подданных. Владычествуй не силою, а порядком:истинное могущество Государя не в числе его воинов, а в благоденствиинарода. Будь верен слову: без доверенности нет уважения, неуважаемый— бессилен. Окружай себя достойными тебя помощниками: слепоесамолюбие Царя, удаляющее от него людей превосходных, предает его нажертву корыстолюбивым рабам, губителям его чести и народного блага.Уважай народ свой: тогда он сделается достойным уважения. Люби народсвой: без любви Царя к народу нет любви к Царю. Не обманывайся насчетлюдей и всего земного, но имей в душе идеал прекрасного — верьдобродетели. Сия вера есть вера в Бога. Она защитит твою душу отпрезрения к человечеству, столь пагубного в правителе людей".

Времяот ноября 1827 г. по май 1832 г. Ж. провел в усиленных занятиях сНаследником Цесаревичем. Но усиленные занятия, сидячая жизнь опятьрасшатали здоровье поэта, и в июне он по предписанию врачей вновьпоехал в Эмс на воды. За период 1827—1832 гг. никаких особенныхсобытий в жизни поэта не произошло, отметим лишь наиболеезамечательные факты. В феврале 1829 г. скончалась А. А. Воейкова вПизе, что сильно огорчило поэта и повергло его в уныние. В мае этогоже года Ж. сопровождал в Варшаву Государя и Государыню, которыеотправились туда на коронование польской короной, состоявшееся 12мая. В конце мая Ж. посетил Берлин, Потсдам, а 23 июня возвратился вПетербург. В октябре 1831 г. Ж. сопровождал Цесаревича АлександраНиколаевича в Москву. За время 1827—1831 гг. Ж. написаныследующие наиболее крупные стихотворения: в 1827 г. —"Прощальная песнь воспитанниц Общества благородных девиц приГосударыне Императрице Александре Феодоровне", "У гробаГосударыни Императрицы Марии Феодоровны", "Видение","Солнце и Борей"; в 1829 — "Смертный и Боги",в 1831 — "Покаяние", "Исповедь батистовогоплатка", "Две были и еще одна", "Пери","Сказка о царе Берендее", "Спящая царевна","Русская песнь на взятие Варшавы", "Русская слава","Война мышей и лягушек", "К И. И. Дмитриеву"("Нет, не прошла"). Из переводов в 1828 г. переведено лишь"Торжество победителей" Шиллера; 1831 г. богат переводами.Ж. перевел из Шиллера — "Кубок", "Перчатку","Поликратов перстень", "Жалобу Цереры", "Сражениес змеем", "Суд Божий"; из Гердера — "Сида",из Гебеля — "Воскресное утро в деревне", "Неожиданноесвидание"; из Саути — "Донику", "Суд Божийнад епископом", "Королеву Ураку и пять мучеников"; изУланда — "Замок на берегу моря", "Алонзо";из Бюргера — "Ленору".

Ж.покинул Петербург 18 июня 1832 г. и направился в Любек, откуда черезГанновер поехал в Эмс, куда прибыл 4 (16) июля. Эмс поэт оставил 3(15) августа, направившись в Швейцарию. Посетив Висбаден, Франкфурт,Штутгарт, 5 (17) сентября Ж. прибыл в Цюрих. Затем поэт направился вЛюцерн, Интерлакен, Берн, Веве, откуда в конце сентября прибыл вМонтре. В окрестностях Монтре в Верне Ж. провел всю зиму, живя ссемейством Рейтерна, с которым он очень подружился. В Швейцарии поэтдовольно энергично занялся переводами и работал над "Илиадой"и начал "Ундину". Пребывание всю зиму в Швейцарииблаготворно повлияло на здоровье Ж. В апреле он задумал отправиться вИталию. Через Лион Ж. проехал в Марсель, откуда морем отправился вИталию. Поэт посетил Геную, Ливорно, Неаполь, Рим, Флоренцию и черезГеную, Марсель, 5 (17) июня возвратился в Верне, оставшись в восторгеот путешествия. Из Верне поэт направился на Базель, Баден, Франкфурт,Веймар, Потсдам, и 18 (30) августа был в Берлине, откуда через Ригу10 сентября вернулся в Петербург.

За1832 и 1833 гг. Ж. занимался исключительно переводами. Им переведеноиз Вальтер Скотта — "Суд в подземелье" (отрывок), изУланда — "Роланд оруженосец", "Плавание КарлаВеликого", "Нормандский обычай", "Братоубийца","Рыцарь Роллон"; из Шиллера" — "Элевзинскийпраздник", из Гете — басня "Орел и голубка". В1834 г., когда Наследнику исполнилось 16 лет и он принял присягу, Ж.написал по этому случаю ряд патриотических стихотворений: "Песньна присягу Наследника", "Слава на небе солнцу великому","Многолетие" и, наконец, народный гимн — "БожеЦаря храни". В 1835 г. Ж. написал лишь одно стихотворение "Д.В. Давыдову", а в 1836 перевел лишь "Ночной смотр"Цейдлица.

!!В1837 г. исполнилось совершеннолетие Наследника великого князяАлександра Николаевича. Этот год предполагалось посвятить путешествиюпо России для ознакомления с ее природой, достопримечательностями,населением, его бытом. Маршрут был разработан Ж. и К. И. Арсеньевым.Сопровождать Наследника была назначена целая свита во главе с Ж.Цесаревич выехал из Царского Села 2 мая 1837 г., 3 он был вНовгороде, 4 мая посетил Иверский монастырь, 11 мая Ростов, 12 маяСуздаль. С 13 по 15 мая Наследник со свитой пробыл в Костроме, затемпосетил Вятку, Ижевский завод, Пермь, Екатеринбург, Тобольск,Златоуст, Верхнеуральск, Оренбург, Уральск, 20 июня Казань, гдепробыл 3 дня, Симбирск, Саратов, Пензу. В июле путешественникиобъехали следующие города: Тамбов, Воронеж, Тулу, Калугу. Находясь вКалужской губернии, Ж. посетил Белев, свою родину Мишенское, Долбино.23 июля Наследник Цесаревич прибыл в Москву, где пробыл до 9 августа,откуда последовал во Владимир, Нижний Новгород, Рязань, Тулу, Курск,Харьков, Полтаву, Елизаветград. Последние числа августа НаследникЦесаревич пробыл в Одессе, откуда проследовал в Крым. Путешествие поКрыму продолжалось почти месяц. 5 октября путешественники прибыли вКиев, откуда 8 октября направились в Полтаву, посетив в октябреХарьков, Екатеринослав, Таганрог, Новочеркасск. Из Новочеркасскачерез Тулу Наследник со свитой в конце октября прибыл в Москву. Вполовине декабря Наследник вместе с Государем и двором возвратился вПетербург. В 1837 г. вышел перевод "Ундины" де ла МоттФуке, в роскошном издании, с прекрасными иллюстрациями Майделя. Надэтим переводом Ж. работал давно; первые опыты перевода относятся ещек 1817 г.

Вначале мая 1838 года Наследник со свитой, во главе которой находилсяЖ., направился в Германию, 9 мая путешественники прибыли в Берлин,где пробыли до 24 мая (5 июня). Выехав из Берлина, Наследник посетилследующие места: Штеттин, Стокгольм, Копенгаген, Люнебург, Ганновер,Марбург, Франкфурт, Висбаден, Эмс, Веймар, Мюнхен. Затем Цесаревичнаправился в Австрию, через Инсбрук проследовал в Швейцарию, посетивКомо. Из Швейцарии Наследник поехал в Италию, посетив Милан, Венецию,Флоренцию и Рим. В Риме путешественники пробыли с 5 (17) декабря 1838года до начала февраля 1839 года. В Риме Ж. встретился с Гоголем, скоторым провел все время. Из Рима через Пизу, Геную, Турин, Милан,Верону, Цесаревич направился на Австрию, где провел в Вене конецфевраля. Затем были посещены следующие города: Мюнхен, Штутгарт,Карлсруэ, Гейдельберг, Дармштадт, Майнц, Кобленц, откуда Наследникнаправился в Голландию, посетив Гаагу, Амстердам затем отправился вАнглию, прибыв 21 апреля (3 мая) в Лондон. В мае через ГерманиюНаследник направился в Россию, приехав в Петербург 23 июня 1839 года.

17августа Ж. поехал из Петербурга в Москву на празднование годовщиныБородинской битвы 26 августа. Из Москвы в сентябре поэт отправился вКалужскую губернию, посетил Чернь, Муратово, Белев, — места скоторыми был связан дорогими воспоминаниями. В октябре Ж. черезМоскву возвратился в Петербург (13 октября). В 1840 году Цесаревичбыл помолвлен с принцессойМаксимилианой-Вильгельминой-Августой-Марией Гессен-Дармштадтской. Ж.было поручено сопровождать Наследника в Дармштадт для уроков русскогоязыка его невесте. В начале марта Ж. покинул Петербург. Он посетилБреславль, Дрезден, Берлин, Веймар, Франкфурт. 1 апреля Ж. прибыл вДармштадт. Уроки Ж. с принцессой продолжались до 10 мая, когда былиполучены сведения в Дармштадте о болезни короля Прусского. Наследникотправился в Берлин, принцесса Мария на это время поехала в Мюнхен ксвоей тетке королеве Баварской. Ж. мог свободно располагать двумянеделями. Он решил это время пробыть у своего друга Рейтерна вДюссельдорфе. Здесь он оставался до 2 июня. 4 июня Ж. приехал вФранкфурт, куда прибыли наши Император и Императрица, следовавшие вЭмс. С ними отправился в Эмс Наследник с невестой и Ж. В Эмс такжеприбыл и Рейтерн. В начале июля принцесса Мария в сопровождении Ж.вернулась в Дармштадт. В августе она поехала в Россию, Ж. направилсяв Дюссельдорф с Рейтерном. Уже давно Ж. был расположен к дочериРейтерна Елизавете. В 1840 году расположение обратилось в любовь.Дочь Рейтерна тоже питала чувство к поэту, и в августе она былапомолвлена с Ж. Невесте было 19 лет. Несмотря на то, что жизнь Ж. с1818 г. была очень деятельная, разнообразная, его душевноенастроение, все-таки, было подавленным, особенно после смерти горячолюбимых М. А. Мойер и А. А. Воейковой. Любовь к Рейтерн оживилапоэта, окрылила его и вообще благотворно повлияла на состояние духа.Как мы не раз отмечали, всю жизнь идеалом Ж. была тихая семейнаяжизнь. Но устроить свое семейное гнездо все не удавалось поэту.Рейтерн казалась ему женщиной, с которой он вполне успешно создастсемейное гнездо, которая даст ему то счастье, которого он так давноискал. И оттого так благотворно повлияла на поэта любовь к Рейтерн. Вписьме в Муратово ко всем родным из Дюссельдорфа от 5 сентября Ж.подробно рассказывает о своем романе, рисуя план своей дальнейшейжизни. Идеалом поэта является тихая семейная жизнь. "Я гонюсь, —пишет он, — не за многим: жизнь спокойная, посвященная труду,для которой я был назначен, и от которой отвлекли обстоятельства;жизнь смиренная, посреди домашнего круга, без забот о завтрашнем дне,с некоторым, весьма умеренным, если можно, избытком; деятельность,более обращенная на то, чтобы всему, что есть во мне доброго, датьбольшую твердость; чтобы все дурное или испорченное жизнью поправитьили привести в порядок, чтобы, наконец, расстаться как должно со всемздешним, подвести под жизнь итог и собрать как можно более на дорогув другую жизнь, — вот идеал моего земного счастья, котороестало мне гораздо возможнее, теперь, нежели прежде. Для достижения кэтому смиренному идеалу у меня теперь есть верный товарищ, и пустота,доныне окружающая дорогу мою, от чего я шел по ней с перевалкой и какбудто нехотя, вдруг исчезла". В конце 1840 г. Ж. вернулся вПетербург. В январе он съездил в Москву повидаться со своимидрузьями, 16 апреля 1841 г. состоялась свадьба Наследника ЦесаревичаАлександра Николаевича с принцессой Дармштадтской, нареченной прикрещении Марией Александровной. По этому случаю Государь, желаяотблагодарить Ж. за его труды по обучению сына, даровал поэту чинтайного советника и приказал оставить за Ж. все получаемое имсодержание 28000 руб. ассигнациями, и, кроме того, повелел выдать напервое обзаведение 10000 руб.

СначалаЖ. намеревался поселиться с женой около Дерпта в своем именииМейерсгоф, вместе с Протасовой и Мойером, но потом раздумал: Мойероставил профессуру в Дерпте и отправился в имение Бунино. Ж. решилпродать Мейерсгоф и прожить некоторое время за границей, а потомпоселиться с женою в Москве. Мейерсгоф был продан за 115000 К. К.Зейдлицу. Все полученные деньги поэт разделил между тремя дочерьми А.А. Воейковой. Совершенно правильно замечает К. К. Зейдлиц по этомуповоду: "Подарить этот капитал своим внучкам в ту именно пору,когда он сам надеялся иметь детей, было поступком вполне изображающимдоброе сердце нашего друга". Ж. позаботился и о сыне А. А.Воейковой. Он был слабоумным вследствие перенесенной болезни —скарлатины и находился в одном из пансионов в Дерпте. Ж. распорядилсяотправить его в Бунино к Мойеру и Е. А. Протасовой. В середине мая1841 г. Ж. покинул пределы России.

Вовремя 1838—1840 гг. Ж. написано: в 1838 г. — "Stabatmater", "Предсказание", в 1839 — "ПоэтуЛонепсу", "Бородинская годовщина" и "Молитвойнашей Бог смягчился". В 1839 г. поэт вновь перевел элегию Грея —"Сельское кладбище"; первый раз она была переведена в 1802г. и напечатана в "Вестнике Европы". В 1839 г. вышелперевод драматической поэмы Гальма "Камоэнс".

ШЕСТОЙПЕРИОД ЖИЗНИ ЖУКОВСКОГО (1841—1852).

Свадьба.Ж. состоялась 21 мая 1841 г. в Ротенберге, близ Штутгарта, вгреческой церкви Екатерины. Поселился Ж. с женой в Дюссельдорфе.

Оцарившей в семье Рейтерн атмосфере в высшей степени ценное длябиографа указание делает К. К. Зейдлиц, говоря, что жена Рейтерна"была знакома с некоторыми представителями мрачнопиэтистического круга католической пропаганды в Касселе, и вообще втридцатых и сороковых годах сентиментальный пиэтизм был оченьраспространен преимущественно в женском обществе многих прирейнскихгородов и в том числе — Дюссельдорфа". Жена Ж. Е. А.Рейтерн еще с самого раннего детства под влиянием матери проникласьпиэтическим настроением. Атмосфера дома Рейтернов сразу же коснуласьЖ. Он всегда был глубоко проникнут религиозной идеей; теперь этонастроение стало развиваться в сторону пиэтизма.

Первыемесяца женитьбы прошли счастливо для поэта: он был спокоен отуверенности, что, наконец, нашел счастье, которое так мучительноискал. 7 (19) августа 1841 года поэт пишет Императрице АлександреФеодоровне из Дюссельдорфа: "При отъезде моем из Петербурга,когда я имел счастье прощаться с Вашим Императорским Величеством, Вамугодно было позволить мне написать к Вам о том, что будет со мною; ноВы тогда же приказали, чтобы я написал не иначе, как по прошествиинекоторого времени, дабы мне можно было говорить с Вами о новой жизнисвоей не с горяча, а познакомившись с нею коротко и осмотревшисьоколо себя без всякого предубеждения. Вот уже более двух месяцев какя женат; я знаю коротко судьбу свою и теперь с большим убеждением,нежели в первые минуты, благодарю Бога, который ее сам, без моеговедома, для меня устроил и мне устроил и мне даровал без моегоожидания и искания. Не могу придумать ничего, чтобы я теперь пожелалприбавить к моему смиренному ясному счастью: оно полное".

В1841 году Ж. написаны три сказки, заимствованные из собрания Гримм —"Кот в сапогах", "Сказка о Иване-Царевиче и серомволке" и "Тюльпанное дерево".

"Ясное"счастье Ж. продолжалось недолго: уже вскоре после женитьбы оно сталоомрачаться. Это было вызвано с одной стороны болезнью жены, с другой— ее пессимистическим, подавленным на строением, созданным подвлиянием пиэтизма. Вот что пишет Ж. Императрице Александре Феодоровнев марте 1842 года: "Провел я мирно и однообразно десять месяцев,совершенно отличных от всей прошлой моей жизни. В это время, будучипредан исключительно жизни семейной, я познакомился с нею коротко.Знаю теперь, что только в ней можно найти то, что на земле можноназвать счастьем; но также знаю, что это счастье покупается дорогоюценой. Я не выбирал; Бог за меня выбрал и дал мне жену по сердцу,устроив все наперед без моего ведома и участия. Я должен верить, чтоданное им счастье верно, но не мое, а Его дело; и эта мысль должна быуспокаивать мою душу насчет прочности того, что имею. Не смотря нато, часто душа в тревоге. Причиной этого непреодолимого, виновногобеспокойства есть то, что в течение последних месяцев, имев такиерадости, каких не бывало в прежней моей жизни, я в то же времяиспытал и такие тревоги, о каких не имел понятия прежде. Онипродолжаются и теперь; они меня напугали, портят настоящее и делаютробким при мысли о будущем. Чувствую, что это так не должно быть, чтоя не прав; знаю теперь более, нежели когда-нибудь, чтомыне должны смущаться сердцем;что мы должныверить,верить и верить;что мы на землетолько дляверы;что все другоеобман и тревога; что вверетолькозаключается тот единственно возможный покой души, который озаряетсчастье и дает ему постоянство, который преобразует несчастие итворит из судорожных страданий мирную и смиренную покорность. Я этознаю (и нигде этого не узнаешь, как в жизни семейной); нознатьодним убеждениеммысли ибыть наделетем, чтоясно постигает мысль, —великаяразница! И я еще не достиг до этойвысоты.Но благодать семейной жизни именно в том, что она предлагает душе этунауку и дает ей сильно чувствовать ее необходимость". Это письмоважно потому, что во-первых, знакомит с настроением и жизнью поэта впервое время после женитьбы, а во-вторых потому, что показывает, чтопоэт уже в это время всецело был охвачен пиэтистическими идеями. 11ноября 1842 г. у Ж. родилась дочь, названная Александрой. Это событиебыло встречено им с большой радостью. По этому поводу Ж. написал вдневнике строки, ценные для характеристики его воззрений и настроенияв то время и показывающие сильное влияние на поэта пиэтизма. "Теперь,— пишет Ж., — хотя я не нахожу в себе живого, пламенногочувства, которое мне несвойственно и по натуре моей и по моим летам,но чувствую, что нечто прибавилось к существу моему и дало емубольшее значение; привязанность к милой моей жене стала сильнее,нежнее, для меня самого трогательнее. А на дочь не могу смотреть безособенного движения, мне доселе неизвестного: как будто душаподымается от радости. В ребенке для отца и матери выражаются на делеслова апостола Павла:ибудете два в плоть едину.Нетсобственности столь милой, стольрешительнопринадлежащей нам и в то же время столь с нами тесно соединенной инас как будто самих увеличивающей, как наше дитя: чувствуешь всюсладость и силу словамое,которое выше изначительнее, нежели я... Я знаю, что нет ничего выше веры и молитвы,знаю, что это высшее сокровище души человеческой, за которое должноотдать всякое другое, — знаю — и во мне нет того, что ясчитаю лучшим, желаннейшим, святейшим. Но будет ли когда? В святилищесемейной жизни стоит сосуд причащения жизни вечной. Дети мои и женаего мне подадут, и да позволит мне Бог их жизнь устроить по волеЕго". Весь конец 1842 г. поэт и его жена были больны; то жепродолжалось

ив начале 1843 г. Только в мае Ж. немного оправились и поехалилечиться в Эмс. Эмские воды благоприятно подействовали на здоровьеЖ., и в начале августа они возвратились в Дюссельдорф. В сентябрепоэт посетил Берлин, где виделся с Государем Николаем Павловичем.

В1841 г. Ж. заинтересовался древнеиндийскими произведениями в переводеРюккерта и задумал познакомить русского читателя с одним из них:"Наль и Дамаянти". В 1842 году поэт работал над этимпроизведением. В 1848 году "Наль и Дамаянти" было послановеликой княжне Александре Николаевне с посвящением очень характернымдля обрисовки настроений Ж. Он поэтизирует свою семейную жизнь,говоря:

Иныне тихо, без волненья, льется

Потокмоей уединенной жизни.

Смотряв лицо подруги, данной Богом

Наосвященье сердца моего,

Смотря,как спит сном ангела на лоне

Материмладенец мой прекрасный,

Ячувствую глубоко тот покой,

Котороготак жадно здесь мы ищем,

Ненаходя нигде...

Говоряо своем семейном счастье, поэт, все-таки, настроен грустно, думает осмерти, называет свою жизнь "обвечеревшей".

Вянваре 1842 г. Ж. принялся за перевод "Одиссеи" Гомера. Воктябре им было переведено уже 8 песен. "Перевожу Одиссею",— пишет Ж. Императрице Александре Феодоровне 12 (24)октября 1843года из Дюссельдорфа, — хочется перевести ее так, чтобы в моемпереводе сохранена была ее дедовская простота древнего поэта, и чтобычтение "Одиссеи" сделалось доступно всем возрастам. Этоттруд красит мое уединение. И в нем бы жило со мною полное счастье,если бы этой радостной, тихой жизни не тревожила забота о жене: онаопять начала страдать тем же, чем страдала до своей поездки в Эмс;воды сначала ей помогли; теперь опять все по старому, и думаю, что набудущий год ей опять надобно будет прибегнуть к Эмсу". В 1843году Ж. не работал над "Одиссеей": он перевел лишь изМериме "Маттео Фальконе". В этом году был напечатан"Капитан Бопп".

Ж.еще во время пребывания в Риме сошелся с Гоголем; осень и зиму 1843г. Гоголь провел у Ж. в Дюссельдорфе. В это время Гоголь всецело былзахвачен пиэтистическим настроением. На этой почве он сошелся с Ж.,усилил в нем это настроение, повлиял на еще большее развитиерелигиозной мечтательности. Ж. считал Гоголя очень полезнымчеловеком, благотворно влиявшим на его умонастроение и идеи. Вдневнике за 1843 год Ж. пишет: "Пребывание Гоголя было мнеполезно".

В1844 году Ж. переселился из Дюссельдорфа во Франкфурт-на-Майне, чтобыло вызвано новыми приступами болезни жены. В этом году Ж.Чувствовал себя сравнительно хорошо, работал довольно продуктивно:перевел 9, 10, 11 и 12 песни "Одиссеи", "Выбор креста"из Шамиссо и написал "Две повести", которые прислал И. В.Киреевскому, который в это время приобрел "Москвитянин".Первая повесть заимствована из Шамиссо, который заимствовал ее из"Талмуда", вторая — из Рюккерта.

Вянваре 1844 года умерла Екатерина Александровна Воейкова, дочь А. А.Воейковой, что сильно подействовало на поэта. В 1844 году у Ж.,гостил Гоголь и навестил его А. И. Тургенев. 1 января 1845 года у Ж.родился сын Павел. Это очень обрадовало поэта. "Благодарю тебяза братское дружеское поздравление,—пишет он К. К. Зейдлицу 7(19) февраля 1845 г., — правда твоя, сын есть продолжение жизниотца и, глядя на колыбель сына, не с такими мрачными глазами глядишьна свой гроб. Но это более идеи суетные, мирские, что нам допродолжения нашего настоящего бытия в здешнем свете! В детях видим мыдля нас нечто высшее: собственных товарищей на жизнь вечную, новыедуши, от нас исходящие, нами образуемые для общей нам будущей жизни.Это не исключает счастья здешней жизни, но дает этому счастью высшийнеизменный характер. Помоги мне Бог дать детям, или, лучше сказать,приготовить детей моих к такому счастью. Пускай научатся желать его;а даст его им Бог!" После родин сына жена Ж. заболела. В апрелепоэт чувствовал себя хорошо. Он начал писать ряд заметок о жизни,религии, философии, воспитании. Но затем снова заболел, жена былатакже больна. Врачи посоветовали отправиться на лето в Швальбах.Здесь в июле посетил Ж. Гоголь. Живя в Швальбахе, поэт узнал, чтоИмператрица Александра Феодоровна на пути в Италию для леченияпосетит Нюрнберг. Поэт с семьей отправился в Нюренберг на свидание сГосударыней, но выяснилось, что она не будет останавливаться вНюрнберге, а проживет некоторое время в Берлине. Поэт, оставив семьюв Гофе, отправился в Берлин, где и виделся с Государыней, что егооживило. Также оживило поэта полученное в это время известие опомолвке Е. И. Мойер, дочери M. A. Мойер, за В. А. Елагина, сына Ав.П. Елагиной. Ж. имел намерение летом возвратиться в Россию, но дурноесостояние здоровья заставило его остаться за границей. В конце 1845г. Ж. заболел. В декабре его потрясла новая утрата друга, А. И.Тургенева, который умер в Москве 3 декабря. Болезнь Ж. продолжалась ив 1846 году. Жена Ж. тоже была больна расстройством нервов. Одушевном настроении поэта в марте 1846 г. дает яркое представлениезапись в дневнике за этот месяц: "Когда смотрю на своепрошедшее, ничего утешительного не представляется моему сердцу. Однотолько в нем вижу, Твою спасительную руку, которая отвела меня отбедствий земных и провела меня до настоящей минуты, предохранив меняот бедствий внешних. Но что я сделал сам? На дороге жизни я не собралистинного сокровища для неба: душа моя без веры, без любви и безнадежды; и при этом бедствии нет в ней той скорби, которая должнабыла бы наполнять ее и возбуждать к покаянию. Окаменелость ирассеяние мною владеют. Воля моя бессильна. Вместо веры одно толькознание, что вера есть благо верховное и что я не имею сего блага.Молитва моя одно мертвое рассеянное слово. Ум без мысли. Сердце безлюбви. Одна рука Твоя, Господь-Спаситель, примиривши нас с самимсобою, она отечески, действием Твоего Святого Духа, может извлечьменя из сей бездны; простри ко мне Твою руку, посети мою душу ТвоимСвятым Духом. Мое настоящее подобно моему прошедшему".

В1847 г. Ж, поехал летом лечиться с женой в Эмс. Здесь Ж. встретил A.C. Хомякова, сюда же прибыл Гоголь. В Эмсе поэт несколько оживился,стал работать над подготовлением нового издания своих произведений. Кзиме Ж. с женой возвратился во Франкфурт. В этом году поэт отослал вРоссию первые двенадцать песен "Одиссеи" и возобновилработу над "Рустемом и Зорабом", переложенным Рюккертом из"Шах-Намэ". Революционное движение, охватившее Европу в1848 г., захватило и окрестности Франкфурта. Жена поэта продолжалаболеть, сам Ж. заболел глазами. Волнение около Франкфурта и болезньзаставили Ж. отправиться в Ганау для совета с известным тогдадоктором Коппом. Волнение в Ганау было еще сильнее, чем в Франкфурте,и Ж. отправился с женой в Эмс, откуда он думал направиться в Россию.Это было решено категорически: Ж. распродал даже часть своих вещей.Но бывшая в России тогда холера повлияла на то, что поэт изменил своерешение и переехал из Эмса в Баден. Эмс благотворно повлиял наздоровье жены Ж. Его зрение также поправилось, и в конце 1848 г. онусиленно работал над "Одиссеей". Во второй половине 1848 г.вышел первый ее том. Ж. смотрел на свою работу, как на одно из самыхбольших дел жизни. "Этот перевод, — пишет Ж. Ал. Мих.Тургеневу в ноябре 1847 г. — почитаю своим лучшим, главнымпоэтическим произведением". Смотря так на свой перевод, Ж. снетерпением ожидал мнения друзей и критики. Хотя некоторые лица,например Стурдза, Гоголь, Великий Князь Константин Николаевич, К. К.Зейдлиц приветствовали появление "Одиссеи", но она непроизвела в общем особенного впечатления на русское общество.

В1848 г. Ж. написано стихотворение "К русскому великану".

Революционноедвижение заставило Ж. покинуть в мае 1849 г. Баден и переселиться вШвейцарию. 1 (13) мая в Бадене Ж. написал "Четыре сына Франции".В Швейцарии Ж. поселился между озерами Бриенским и Тунским вИнтерлакене. В конце июля поэт возвратился в Баден. В августе Ж.съездил в Варшаву, где виделся с Императором Николаем Павловичем иНаследником Цесаревичем Александром Николаевичем. В этом году вянваре князь Вяземский устроил в Петербурге празднование 50-летиялитературной деятельности Ж. По этому случаю Государь Император, вбытность Ж. в Варшаве, пожаловал ему орден Белого Орла. В высочайшейграмоте было сказано: "В ознаменование особенного Нашегоуважения к трудам вашим на поприще отечественной литературы, с такоюславою в продолжении пятидесяти лет подъемлемым, и в изъявлениедушевной Нашей признательности за услуги Нашему Семейству, вамиоказанные, Всемилостивейше жалуем вас кавалером Императорского иЦарского ордена Нашего Белого Орла". В начале сентября 1849 г.поэт возвратился в Баден. Летом 1849 г. вышла вторая часть "Одиссеи".Как мы уже отмечали, особенного впечатления на общество появлениепервой части "Одиссеи" не произвело. То же самое нужносказать и о появлении второй части. Хотя надо заметить, что критика вобщем сочувственно отнеслась к переводу, Ж. ожидал, что "Одиссея"произведет громадное впечатление, явится в России целым событием. Ноожидания его, как мы видели, не оправдались, что сильно на негоподействовало. Но это, все-таки, не поколебало убеждения Ж., что"Одиссея" — "лучшее, главное поэтическоепроизведение", как назвал ее сам поэт в письме к Ал. Мих.Тургеневу.

Одушевном состоянии поэта и о здоровье его жены в 1849 г. даетпредставление письмо к П. A. Плетневу 29 сентября (11 октября) 1849г. из Бадена. "Теперь я опять, — пишет поэт, — нанеопределенное время должен отложить свидание с отечеством и с вами,добрые друзья мои; велит ли Бог вам меня увидеть? Думал ли я, покидаяРоссию для своей женитьбы, что не прежде возвращусь в нее, как черездесять лет? И дозволит ли Бог возвратиться? Моязаграничнаяжизнь совсем не веселая уже и потому, что непроизвольная; причина,здесь меня удерживающая, самая печальная: она портит всю жизнь,отымает настоящее, пугает за будущее — болезнь жены (анервическая болезнь самая бедственная из всех возможных болезней),болезнь матери семейства и хозяйки дома уничтожает в корне семейноесчастье. Да и сам я не в порядке. Швейцарский воздух мне был не впрок: там начали немного шалить и мои нервы, пропал мой всегдашнийверный товарищ сон, и сделалось у меня что-то похожее на одышку;поездка в Варшаву меня поправила; сон возвратился; одышка не таксильна; но есть какой-то беспорядок в кровообращении, от чего биениесердца и нервы продолжают пошаливать. Доктор изъясняет все этогеморроем и утверждает, что скоро все придет в порядок. Я и сам ненахожу в себе решительной болезни". Из этого письма видно, каксильно стремился Ж. возвратиться в Россию. В конце 1849 г. и начале1850 г. Ж. чувствовал себя сравнительно хорошо и весной намеревалсяпоехать в Россию на празднование 25-летия царствования ИмператораНиколая Павловича. Празднование было назначено на ноябрь 1850 г., вознаменование вступления на престол Государя, и на август 1851 г., вознаменование коронации. Сначала поэт думал поехать в Россию в 1850г., но потом отложил поездку до весны 1851 г., так как врачи находиливредным поездку больной жены поэта на север.

Какмы уже знаем, жена Ж. находилась под влиянием пиэтизма и давно думалаперейти в католицизм; но этому с присущей ему решительностьювоспрепятствовал Ж. В 1850 г. она переменила свое намерение и решилаперейти в православие. Поэт стал подготовлять ее к этому и погрузилсяв чтение церковных и богословских книг. Тот пиэтизм, которым былаохвачена жена Ж., и который стал развиваться в нем после женитьбы,все прогрессировал: к 1850 г. Ж. совершенно был проникнут этимиидеями. Это ярко выразилось в небольших заметках о различных вопросахжизни, религии, философии, воспитании, которые поэт писал за время1845—1850 гг. Эти заметки были посланы Ж. П. А. Плетневу, но вмарте 1851 г. поэт потребовал их обратно, и заметки были напечатанылишь после его смерти. Кроме этих заметок за период времени 1845—1850гг. Ж. написаны: "Нечто о привидениях", "О меланхолиив жизни и поэзии", "Две сцены из Фауста", "Овнутренней христианской жизни", "Самоотвержение власти","Энтузиазм и энтузиасты", "Что будет" и "Осмертной жизни". За время 1848—1851 гг. Ж. написал четырестихотворения для своих детей, которых он очень любил и многозаботился об их воспитании: "Птичка", "Котик икозлик", "Жаворонок" и "Мальчик с пальчик".

Весной1851 г. Ж. твердо решился отправиться в Россию, поручил К. К.Зейдлицу приготовить ему дом в Дерпте. В это время поэт работал над"Илиадой". Совершиться поездке Ж. было не суждено: онзаболел воспалением глаз. Несмотря на слепоту, поэт работал, диктуяприближенным. Ж. с большим жаром писал тогда "Странствующегожида". Эта тема была задумана 10 лет тому назад; в 1849 г. онснова принялся за нее. На это произведение поэт смотрел, как на деловеличайшей важности, как на завещание потомству, думая высказать впоэме все свои религиозно-моральные воззрения, которые вырабатывалисьвсю жизнь. Поэтому Ж. отнесся к произведению с величайшим вниманием исерьезностью. Так, он просил Гоголя, который посетил Палестину,описать подробно ее природу, постоянно спрашивал указаний и советовотца Базарова, священника в Штутгарте. Кроме "Странствующегожида", Ж. написано в 1851 г. "Ее Императорскому Высочествувеликой княгине Марии Николаевне приветствие от русских при встречеее в Бадене" и "Царскосельский лебедь", в 1852 г. —"Розы". Окончить "Странствующего жида" Ж. неудалось: здоровье его делалось все хуже и хуже, и 12 (24) апреля 1852г. он скончался. Пред кончиной поэт всецело был охвачен религиознымнастроением, примирился со всеми жизненными невзгодами, даже с фактомсмерти. Прекрасное представление о душевном настроении поэта впоследние дни жизни дает его письмо к жене, написанное за несколькодней до смерти. "В мысли, что мой последний час, может бытьблизок, — говорит жене поэт, — я пишу тебе и хочу сказатьнесколько слов утешения. Прежде всего, из глубины моей души благодарютебя за то, что ты пожелала стать моей женою; время, которое я провелв нашем союзе, было счастливейшим и лучшим в моей жизни. Несмотря намногие грустные минуты, происшедшие от внешних причин или от нассамих, — и от которых не может быть свободна ничья жизнь, ибоони служат для нее благодетельными испытаниями, — я с тобоюнаслаждался жизнью, в полном смысле этого слова; я лучше понял еецену и становился все тверже в стремлении к ее цели, которая состоитне в чем ином, как в том, чтобы научиться повиноваться волеГосподней. Этим я обязан тебе, прими же мою благодарность и вместе стем уверение, что я любил тебя, как лучшее сокровище души моей. Тыбудешь плакать, что лишилась меня, но не приходи в отчаяние: "любовьтакже сильна, как и смерть". Нет разлуки в царстве Божьем. Яверю, что буду связан с тобою теснее, чем до смерти. В этойуверенности, дабы не смутить мира моей души, не тревожься, сохраняймир в душе своей, и ее радости, и горе будут принадлежать мне более,чем вземнойжизни. Полагайся на Бога и заботься о наших детях; в их сердцах язавещаю тебе свое, — прочее же в руке Божьей. Благословляютебя, думай обо мне без печали, и в разлуке со мною, утешай себямыслью, что я с тобой ежеминутно и делю с тобою все, что происходит втвоей душе".

ТелоЖ. было перевезено через Любек на пароходе в Петербург и преданоземле в Александро-Невской Лавре. После смерти поэта жена его в июне1853 г. приехала в Петербург с обоими детьми, поселилась в Москве,приняла православие и скончалась в 1856 г., пережив поэта на четырегода.

Ограничиваясвою работу биографическими рамками, мы не будем подробнорассматривать литературные произведения Ж. и давать им подробнуюоценку, а дадим характеристику творчества поэта и оценку егоисторико-литературного значения в самых общих чертах.

Условияличной жизни Ж. оказали громадное влияние на его творчество: оноявилось в полном смысле слова отражением личных переживаний поэта. Ж.— поэт личного чувства, субъективист чистой воды. Он говорил:"Жизнь и поэзия одно", и эта идея в полной мере сказаласьна его творчестве.

ХарактеристикаЖ., как поэта-субъективиста, на первый взгляд кажется не вяжущейся стем фактом, что большинство его произведений — переводы ипеределки западных образцов. Но если вдаться в подробный их анализ,то обнаруживается, что здесь, как и в оригинальных произведениях,отразилась в полной мере личность поэта. Это сказывается уже в выбореоригиналов для перевода и переделки. Внимание Ж. всегдаостанавливалось лишь на том, что соответствовало его личномунастроению, воззрениям, психологии. Ж., работая над переводами,задавался задачей не столькоточнопередатьоригинал, сколькоуловитьосновной тонипередатьобщийдухоригинала.Ввиду этого, поэт свободно относился к оригиналу. Если он вполнесоответствовал его субъективному настроению, то перевод стоит близкок подлиннику, но если в нем встречались места, становившиеся впротиворечие с субъективным настроением, то Ж. делал отступления,применял эти места к своим воззрениям и психологии. Таким образом,печать субъективизма лежит и на переводах и переделках. Ввиду этого,получается тот интересный факт, что не смотря на то, что громадноеместо в литературном богатстве Ж. занимают переводы из разныхавторов, — вся его поэзия вцеломсвязанавнутренним единством и цельностью, Этим связывающим звеном являетсясубъективизм. Вполне правильно определил характер своего творчествасам поэт, сказав в одном письме к Гоголю: "у меня почти всечужое, или по поводу чужого, — ивсе однако мое".

ТворчествоЖ. не было продуктом какой-либо теории, простым усвоением даннойлитературной манеры: в основе его лежало личное настроение. Мыотмечали влияние на поэта ложноклассицизма. Эта полоса должна быланеминуемо пройти, и именно пройти потому, что с самых первых шагов Ж.непреодолимо влекло выражать в поэзии свои личные чувства инастроения. Поэт стал на сторону сентиментализма, увлекся им не кактеорией, а потому, что по своему внутреннему содержанию, по душевномускладу, он был чистой воды сентименталист. Он остался им и тогда,когда стал переводить романтиков. Сам Ж. на звал себя "родителемна Руси немецкого романтизма". Белинский выставил Ж. какглавного представителя романтизма в нашей литературе. Взгляд великогокритика прочно утвердился в нашей научной литературе до самогопоследнего времени. Так, академик А. Н. Пыпин до конца своей жизни(1904 г.) смотрел на Ж., как на романтика. С совершенно новымвзглядом выступил академик Веселовский в своей известной книге: "В.А. Жуковский". Поэзия чувства и "сердечного воображения"(СПб. 1904 г.). Были у нас и ранее попытки, правда робкие, разрушитьвоззрения на Ж., как на типичного романтика. Так академик Ждановзаявил, что "всясовокупностьобразов, мыслей, мотивов, любимых Ж., встречается и у Карамзина".Но A. H. Веселовский решительно выступил против традиционноговоззрения. В своей книге он подверг подробному анализу чувства,настроения, религиозно-нравственные и общественно-политическиевзгляды Ж. Изучив богатый и обширный материал, A. H. Веселовскийпришел к выводу, что воззрение на поэта, как на романтика, должнобыть оставлено: "он не выходил из идей и представленийсентиментализма". Поэт обращался к романтикам, переводил их, нопо существу, по внутреннему содержанию не был романтиком в полномсмысле слова, а остался "в преддверии романтизма". Посвоему душевному складу он всю жизнь был сентименталист Карамзинскойэпохи: он не воспринял миросозерцание романтиков в целом, брал лишьто, что подходило к его сентиментальному настроению, оставаясь чуждыммощным порывам романтиков в сфере социальных и политических мечтаний."Поэзия Sturm und Drang'а, бурных стремлений и гениальничанья, сее энергическими заявлениями личности и протестом против всякихусловностей, — говорит А. Н. Веселовский, — коснулась Ж.не своей психологией, а литературной стороной: интересом к народнойстарине (Бюргер), мировой литературе и поэтическому экзотизму(Гердер, Фосс)". Даже обращение поэта к народности, народнойпоэзии было вызвано, по мнению А. Н. Веселовского, ненепосредственным интересом к народу, что мы видим у романтиков, аявилось лишь одним из средств выразить свое личное настроение.Критика указала, что А. Н. Веселовский расширил понятиесентиментализма и сузил понятие романтизма, и ввиду этого пришел кизложенным нами выводам. Но, как бы ни относиться к исследованию А.Н. Веселовского, необходимо признать, что после его работы нужнооставить взгляд на Ж., как на типичного представителя романтизма врусской литературе.

Обстоятельстваличной жизни Ж. накладывали печать на его творчество. Это-то ипридало поэзии Ж. ценность: он явился у нас первым русским лириком. Впоэзии ни одного из поэтов до Ж. не отразилась так полно личная жизньи настроение, как в его творчестве. Выразив в своей поэзии свойвнутренний мир, свои переживания Ж. сблизил поэзию с жизнью,подготовил дорогу для Пушкина. Вместе с тем Ж. оказал громадноевлияние на развитие нашего поэтического языка: стих его достигнебывалой до тех пор музыкальности, гибкости, звучности и простоты.Свою роль Ж. сыграл до появления и расцвета дарования Пушкина. Этотпоследний затмил Ж., но это не уменьшает громадногоисторико-литературного значения Ж., как поэта, расчистившего дорогуПушкину. Центр тяжести значения Ж. не в том, что он познакомилрусскую литературу с романтизмом, а его главная заслуга в том, что онявился у нас первым поэтом непосредственного чувства, первым поэтомлириком в полном смысле этого слова.

Литературао Жуковском достигла в настоящее время громадных размеров. Укажемлишь наиболее важные книги, оставив в стороне журнальные статьи.Богатый материал заключается в письмах поэта. Ввиду того, что ни одноиз существующих изданий сочинений Жуковского не дало сколько-нибудьполного собрания его писем, также перечислим и их.

Базаров,"Воспоминанияо Жуковском", СПб. 1852; 2)Плетнев,"О жизни исочинениях В. А. Жуковского", СПб. 1853; 3)Шевырев,"О значенииЖуковского в русской жизни и поэзии", M. 1853; 4)Белинский,Сочинения, VIII;5)M. A.Дмитриев,"Мелочи иззапаса моей памяти", М. 1869; 6)М.Глинка,"Записки",СПб. 1871; 7) "Сборник Имп. Русск. Историч. Общества", т.30 и 31. СПб. 1881; 8) К. К.Зейдлиц,"Жизнь ипоэзия В. А. Жуковского", СПб. 1883; 9)Загарин(Поливанов),"Жуковскийи его произведения". Изд. 2. М. 1883; 10)Я.Грот,"Очеркжизни и поэзии В. А. Жуковского", СПб. 1883; 11)А.Архангельский,"Первыегоды жизни Жуковского", Казань. 1883;12) "Жуковский.Чествование его памяти в Петербурге в 1883 году". Изд. H. И.Стояновского. СПб. 1883; 13)О.О. Миллер,"В. А.Жуковский, как человек и наставник Императора Александра II, СПб.1883; 14)П. А.Плетнев,"Сочинения",т. ?, II и III, СПб. 1885; 15)И.Бычков,"Бумаги В.А. Жуковского, поступившие в Публ. Библ. в 1884 г." СПб. 1887.16)К.Полевой,"Записки".(1888); 17)Жихарев,"Записки".М. 1890. 18) "Сборник Общ. любит. росс. слов." 1891.("Законы Дружеского Литературного Общества, основанногоЖуковским)"; 19)Ф.Ф. Вигель,"Записки",СПб. 1891—1893; 20)Никитенко,"Дневник".СПб. 1893; 21)В.Огарков,"В. А.Жуковский, его жизнь и литературная деятельность", СПб. 1894;22)С. Н. Глинка,"Записки",СПб. 1895; 23)Смирнова,"Записки"ч. ?. СПб. 1895; 24)В.Чешихин,"Жуковский,как переводчик Шиллера", Рига, 1895; 25)Л.Майков,"Историко-литературныеочерки", СПб. 1895; 26) "Письма В. А. Жуковского к А. И.Тургеневу". М. 1895; 27)АлексейВеселовский,"Западноевлияние в русской литературе", 2-е изд. М. 1896. 28)Тихонравов,"Сочинения",т. III ч, ? и II. М. 1898; 29) "Остафьевский Архив", 30)Н.Кульман,"РукописиВ. А. Жуковского, хранящиеся в библиотеке гр. Бобринских"; СПб.1901; 31)Каллаш,"Жуковско-Гоголевскаяюбилейная литература". М. 1902; 32)П.Сакулин,"ВзглядЖуковского на поэзию", 1902; 33)Н.Сумцов,"В. А.Жуковский и Н. В. Гоголь", Харьков, 1902; 34)А.Маркевич,"ОтношениеВ. А. Жуковского к писателям и артистам", Одесса, 1902; 35)И.Созонович,"В. А.Жуковский, как писатель и человек", Варшава, 1902; 36)А.Пономарев,"В. А.Жуковский, как писатель-романтик и в отношениях к Царю-Освободителю".СПб. 1902; 37)Л.Сиземский,"Поэт-ХристианинВ. А. Жуковский", СПб. 1902; 38)А.Троицкий,"Идеалы изаветы поэта-христианина и христианина-философа В. А. Жуковского",Киев, 1902; 39)И.Евсеев,"ОтношенияГоголя и Жуковского к искусству и к художникам", СПб. 1902; 40)С. П. Шестаков,"Жуковский,как переводчик Гомера", Казань, 1902; 41)С.П. Шестаков,"Заметки кпереводам В. А. Жуковского из немецких и английских поэтов",Казань 1902; 42)Тимошенко,"Жуковский,как переводчик "Одиссеи" и современная ему критика".Киев, 1902; 43)Н.Степанов,"В. А.Жуковский, как наставник Царя-Освободителя", СПб. 1902; 44)Б.Глинский,"Царскиедети и их наставники", СПб. 1899; 45)А.фон Дитмар,"БиографияВ. А. Жуковского", М. 1902; 46)А.Алферов,"В. А.Жуковский", М. 1902; 47) "Дневники В. А. Жуковского спримечаниямиИ.A. Бычкова",СПб. 1903;48)А.Пыпин,"Историярусской литературы" т. IV, изд. 2-е; СПб. 1903; 49)А.Бороздин,"Литературныехарактеристики", т. ?, СПб. 1903; 50)А.Веселовский,"В.А. Жуковский.Поэзия чувства и "сердечного воображения". СПб. 1904; 51)"Уткинский сборник. Письма B.А. Жуковского, М. А. Мойер и Е. А.Протасовой". М. 1904; 52)А.Пыпин,"Характеристикилитературных мнений от 20-х до 50-х годов". Изд. 3-е; СПб. 1906;53)В. Резанов,"Изразысканий о сочинениях В. А. Жуковского", СПб. 1906; 54)Иванов-Разумник,"Историярусской общественной мысли", т. ?, СПб. 1907; 55)Н.А. Котляревский,"Литературныенаправления Александровской эпохи", СПб. 1907; 56) "ПамятиВ. А. Жуковского и Н. В. Гоголя", вып. ?. Изд. Академии Наук.СПб. 1907; 57)Жданов,"Сочинения"т. II, СПб. 1908. Письма: 1) "Москвитянин",1844, ч. VI, №11; 2) "Современник",1844, т. 36; 3)"Москвитянин"1845, ч. ?, № 1,стр. 37; 4)Тамжеч. V, № 17,стр. 40; 5) "Одесск.Вестн."1855 г., № 1—3(Переписка Жуковского с А. С. Стурдзою); 6) "Москвитянин"1856 г. т. IV,стр. 308. (Письмо к Ф. Покровскому); 7) "Библиогр.Запис."1858, т. 1, №18, стр. 547—551 (Письмо Жуковского к А. Я. Булгакову); 8)Тамже,1858, т. ?, №22, столб. 675—687 (Письмо Жуковского к H. H. Шереметевой); 9)"РусскаяБеседа"1859, кн. 15, №3, отд. ?, стр. 17—42 (Письмо Жуковского к Е. А. Протасовой).10)П. И.Бартенев,"Библиогр.Зап.", 1861, т. III, № 13, столб. 386—387. (ПисьмаЖуковского к C. М. Соковнину); 11) "Русск.Арх.",1863, № 8—9,стр. 708—709 (Письмо Жуковского об его крепост. людях); 12)Тамже,1864, № 4, стр.448—469; 13)Тамже,1804, стр.884—903 (Переписка с А. И. Тургеневым и письма к родным). 14)Там же,1865, стр.1299—1302 (Письмо к И. В. Попову); 15)Тамже,1865, стр.1297—1300 (Отрывок, из письма к родным); 16)В.С. Барыков,Там же,1866, № 3, стр.329—346 (Из письма Жуковского к принцессе Луизе Прусской); 17)Там же,1866, № 4, стр.651—652. (Письмо к А. И. Тургеневу). 18)Тамже,1866, № 6, ст.863—873; 19)Тамже,1866, № 7, ст.1070—1077 (Письмо Жуковского к Вяземскому); 20)Тамже,1866, № 11—12, ст. 1628—1642. (Письма Жуковского к И. И. Дмитриеву); 21)"Утро".Литерат. иполит. сборник", 1866, стр. 192—199. (Письмо Жуковского кКарамзиной); 22) "Русск.Арх."1867, № 5—6.стр. 789—819. (Письма Жуковского к А. И. Тургеневу); 23)Тамже,1867, № 5—6,стр. 820—842 (Письма Жуковского к И. И. Козлову); 24)Тамже,1867, № 5—6,стр. 843— 862. (Письма Жуковского к А. Ф. фон дер Бриггену);25)Там же,1867, № 11, стр.1385—1439. (Письма Жуковского к в. кн. КонстантинуНиколаевичу); 26)Тамже,1868, № 1, стр.156—160. (Письма Ж. к кн. A. H. Голицыну); 27)Тамже,1868, № 3, стр.440—444. (Письмо Жуковского к кн. Вяземскому); 28)Тамже,1868, № 4—5,стр. 837—843. (Письма Жуковского к Д. В. Дашкову); 29)Тамже,1868, № 6, стр.973—975. (Письма Жуковского к M. H. Загоскину); 30)Тамже,1868, № 9, стр.1445—1483. (Письма Жуковского к А. Я. Булгакову); 31)Тамже,1869, № 1, стр.81—100. (Письма Жуковского к И. И. Базарову); 32)Тамже,1869, № 4, стр.644—647. (Письма Жуковского к гр. Виельгорскому); 33)Тамже,1869, № б, стр.958—964. (Письмо Жуковского к гр. С. М. Соллогуб); 34)Тамже,1870, № 8—9,стр. 1703—1711. (Письма Жуковского к И. И. Дмитриеву); 35)Тамже,1870, № 10, стр.1817— 1822. (Письмо Жуковского к Гете); 36)Тамже,1870, № 11, стр.2127—2129. (Письмо Жуковского к Г. П. Павскому); 37)Тамже,1871, № 1, стр.255—257. (Письмо Жуковского к ген. Жомини); 38)Тамже,1871, № 11, стр.1856—1869. (Письма Жуковского к А. О. Смирновой); 39)"ДевятнадцатыйВек",Истор. Сборн.1872, т. ?, стр. 406—425. (Письма Жуковского к Ел. Григ.Пушкиной); 40) "Русск.Арх."1872, № 3—4,стр. 853—855. (Письмо Жуковского к Ю. А.Нелединскому-Мелецкому); 41)Тамже,1872, № 12, стр.2363—2366. (Письма Жуковского к матери); 42)Тамже,1872, №11,стр. 2367—2369, (Письмо Жуковского к неизвестному лицу); 43)Там же,1873, № 1, стр.1 (Письма Жуковского к Императрице Александре Феодоровне); 44)Тамже,1874, № 1, стр.6—94. (Письма Жуковского к Императрице Александре Феодоровне);45) "РусскаяСтарина"·,1875, т. XIII,стр. 354, 365, 381. (Письма Жуковского к Кюхельбекеру); 46)Тамже,1875, № 11, стр.317— 365. (Из бумаг Жуковского); 47)Тамже,1876, № 3, стр.356—361. (Письма Жуковского к Л. К. Виельгорской); 48)Тамже,1876, № 8, стр.453. (Записочка Жуковского А. С. Пушкину); 49)Тамже,1877, № 6, стр.228—229. (Письмо Жуковского к Веневитиновой); 50) "РусскаяСтарина",1878, № 5,(Письма к Н. И. Гнедичу); 51) "Русск.Арх."1878, № 3, стр.377—378. (Письмо к Перовскому); 52) "РусскаяСтарина"",1880, № 3, стр.618; 53)Там же,1883, №№ 1—10(Письма Жуковского к разным лицам); 54)Тамже,1883, № 10, стр.79—88. (Письма Жуковского к А. П. Елагиной); 55)Тамже,1883, № 12, стр.711—713; 56) "Русск.Арх."1883, № 1 и 2.(Письма Жуковского к государю императору Александру Николаевичу); 57)Там же,1883,№ 1 и № 2; 58) "РусскаяСтарина",1884,№ 6, стр. 531—532. (Письмо Жуковского к Ковалевскому); 59)"Русск.Арх.",1884, № 1, стр.232. (Записка Жуковского к Дашкову), 60)Тамже,1884, № 5, стр.118—119. (Письмо Жуковского к неизвестному лицу); 61)Тамже,1884, № 5, стр.223—229. (Письмо Жуковского к А. С. Хомякову); 62)Тамже,1885, т. ?,стр. 1—19, 242—272, 526—540; т. II, стр. 337—370.(Письма Жуковского к императору Александру Николаевичу); 63)Тамже,1887, т. II, №7, стр. 310—323. (Переписка Жуковского с Г. П. Павским); 64)Там же,1887, τ. П,№ 7, стр. 327—340. (Письма Жуковского к гр. О. П. Литке); .65)"РусскаяСтарина",1888, т. 60, №11, стр. 311. (Письмо Жуковского к А. А. Бестужеву); 66) "Русск.Вестн."1888, №№ 5 и 11.(Неизданные письма Гоголя и Жуковского); 67) "РусскаяСтарина",1889, т. 61, №1, стр. 147—148; 68) "Русск.Арх."1889, т. III, №9, стр. 121—124. (Письма Жуковского к Пушкину); 69)Тамже,1889, № 9, стр.131—132. (Письмо Жуковского к Викинскому). 70) "РусскаяСтарина",1890, т. 68, №11; стр. 479—480. (Письмо Жуковского к Моргенштету), 71)"Русск.Арх.",1891, т. 11, №7, стр. 364. (Письма Жуковского к бар. Дельвигу), 72) "СборникОбщ. любит. росс. словесн."1891 г. (Письмак Гоголю); 73) "РусскаяСтарина",1892, т. 76, №11, стр. 361—396. (Письма Жуковского к А. М. Тургеневу); 74)Там же,1893, т. 77, №1, стр. 249—253. (Переписка Жуковского с А. М. Тургеневым); 75)Там же,1895, т. 83, №4, стр. 220—222; 76) "Русск.Арх.",1895, №№ 1, 2,3, 4, 5, 6, 8, 9, 10, 11 и 12, (Письма Жуковского к А. И. Тургеневу);77)Там же,1895, № 8,(Письмо Жуковского к императору Николаю Павловичу); 78) "КнижкиНедели",1896, № 1; 79)"РусскаяСтарина",1896, т. 87, №7, (Письма Жуковского к Северину; 80) "РусскаяСтарина",1898, № 11.(Переписка Жуковского с императрицей Марией Феодоровной иВилламовым); 81) "Русск.Арх.",1900, № 9,(Письма Жуковского к Государыне Императрице Александре Феодоровне);82) "РусскаяСтарина",1901, № 2.(Письмо Жуковского к П. В. Хатову); 83)Тамже,1901, № 4,(Письма Жуковского к А. И. Тургеневу). 84)Тамже,1901, №№ 10 и11; 1902, № 5. (Письма к Государыне Императрице АлександреФеодоровне); 85)Тамже,1902, № 4 и 6(Письма Жуковского к Императору Николаю I).

Приподборе библиографии предмета, как равно при составлении всего очеркао В. А. Жуковском деятельную помощь автору оказал молодой сотрудник"Исторического Вестника" А. Г. Фомин.

Б.Глинский.

{Половцов}

Жуковский,Василий Андреевич

—знаменитый поэт. Родился 29 янв. 1783 г., в селеМишенском, в 3 вер. от гор. Белева Тульской губ. Отцом его былстарик-помещик этой деревни, Аф. Ив. Бунин, а матерью — пленнаятурецкая девушка. От восприемника своего, бедного дворянина АндреяГригорьевича Жуковского, друга Буниных, новорожденный получил своеотчество и фамилию. Как раз перед рождением будущего поэта семьюБунина постигло страшное горе: из одиннадцати человек детей вкороткое время умерло шестеро и между ними единственный сын, студентЛейпцигского университета. Убитая горем Мария Григорьевна Бунина впамять об умершем сыне решила взять в свою семью новорожденногоребенка и воспитать его как родного сына. Мальчик вскоре сделалсялюбимцем всей семьи. Первоначальное ученье мальчика шло очень туго;11-ти лет его исключили из Тульского народн. училища "занеспособность". После этого мальчик поселяется в Туле, в семьесвоей крестной матери Юшковой, одной из дочерей Бунина. Обществомаленького Ж. теперь составили исключительно девочки, что не могло неиметь влияния на еще большее развитие природной мягкости егохарактера. Дом Юшковой был центром всей умственной жизни города.Вокруг образованной и любезной хозяйки был целый кружок лиц, всецелопреданных литературным и музыкальным интересам. 14 лет Ж. поступил вМосковский благородный университетский пансион и учился в нем четырегода. Обширных познаний пансион не давал, но ученики под руководствомпреподавателей нередко собирались читать свои литературные опыты.Лучшие из этих опытов немедленно печатались в современныхпериодических изданиях. На втором году пребывания Ж. в пансионе средитоварищей его, в числе которых были Блудов, Дашков, Уваров, Александри Андрей Тургеневы, возникает даже особое литературное общество —"Собрание", с официально утвержденным уставом. Первымпредседателем был Ж. В печати Ж. дебютирует "Мыслями пригробнице" (1797), написанными под впечатлением известия о смертиВ. А. Юшковой. "Живо почувствовал я, — говорит 14-летнийавтор, — ничтожность всего подлунного; вселенная представиласьмне гробом... Смерть! лютая смерть! когда утомится рука твоя, когдапритупится лезвие страшной косы твоей?..". С 1797 по 1801 г., впродолжение четырехлетней пансионской жизни, Ж. напечатаны: "Майскоеутро" (1797), "Добродетель (1798), "Мир" (1800)."К Тибуллу" (1800), "К человеку" (1801) и мн. др.Во всем этом преобладает меланхолическая нота. Юношу-поэта поражаетнепрочность жизни, быстротечность всего земного, жизнь кажется емубездной слез и страданий. "Счастлив, — говорит он, —тот, кто достигнув мирного брега, вечным спит сном..."Меланхолическое настроение поэта зависело, прежде всего, отлитературных вкусов времени. Первые произведения Ж. явились в товремя, когда русских читателей приводила в восторгБеднаяЛиза(1792)Карамзина и ее бесчисленные подражания. Но модой объяснялось не все.Обстоятельства, сопровождавшие рождение Ж., не были забыты ни имсамим, ни другими. "Положение его в свете, — говорит одиниз друзей поэта, — и отношения к семейству Буниных тяжелоложились на его душу... Его мать, как ни была любима в семье, все жедолжна была стоя выслушивать приказания". Детство и первые годыюности поэта далеко не были так счастливы, как казалось. В 24 годапоэт с грустью вспоминает о прошедшем: "К младенчеству ль душаприскорбная летит, — говорит он вПосланиик Филалету(1807),-

Считаюль радости минувшего — как мало!

Нет!счастье к бытию меня не приучало;

Мойюношеский цвет без запаха отцвел!.."

Несколькопозднее (1810) Ж. пишет А. И. Тургеневу: "не думай, чтобы моямысль о действии любви была общею мыслью (общим местом), а не моею;нет, она справедлива и неоспорима, но только тогда, когда будешьпредполагать некоторые особые обстоятельства; она справедлива вотношении ко мне. Надобно сообразить мои обстоятельства: воспитание,семейственные связи и двух тех (отца и мать), которые так много и такмало на меня действовали". В своей матери ему тяжело было видетьчто-то среднее между госпожою и служанкой. Отца своего Ж. почтисовсем не знал и никогда не говорил о нем.

Ковремени пребывания Ж. в пансионе относится и первый перевод его —романа Коцебу "Мальчик у ручья" (М., 1801). По окончаниикурса в пансионе Ж. начал было служить, но вскоре бросил службу ипоселился на житье в Мишенском с целью продолжать свое образование.Уезжая из Москвы, он захватил с собою целую библиотеку — кромебольшой французской энциклопедии, множество французских, немецких ианглийских исторических сочинений, переводы греческих и латинскихклассиков, полные издания Шиллера, Гердера, Лессинга и др. Повесть"Вадим Новгородский", написанная и напечатанная в 1803 г.,показывает, что около этого же времени поэт занимается изучениемдревнерусской истории. За все время своей деревенской жизни(1802—1808) он печатает очень мало. В 1802 г. в "ВестникеЕвр." было помещено им "Сельское кладбище" —перевод или, скорее, переделка из Грея (см.). Стихотворение обратилона себя всеобщее внимание. Простота и естественность его были новымоткровением в эпоху еще не поколебленного высокопарногопсевдоклассицизма. Около этого же времени Жуковский в подражание"Бедной Лизе" пишет повесть "Марьина Роща". В1806 г. Ж. отозвался на патриотич. настроение общества известнойПеснью барда надгробом славян-победителей.В 1808 г. явилась "Людмила" Ж., переделка "Леноры"Бюргера. С этой балладой в русскую литературу входило новое,совершенно особое содержание — романтизм (см.). Жуковскогозахватила та сторона романтизма, где он является стремлением в дальСредних веков, в давно исчезнувший мир средневековых сказаний ипреданий. Успех "Людмилы" воодушевил Ж. Переводы ипеределки непрерывно следуют с этого времени одни за другими.Преимущественно он переводит немецких поэтов; лучшие переводы сделаныим из Шиллера. Из оригинальных поэтических произведений Ж. к этомувремени относится "Громобой", первая часть большой поэмы"Двенадцать спящих дев", а также несколько прозаическихстатей, напр. "Кто истинно добрый и счастливый человек?","Три сестры", "Писатель в обществе". К этому жевремени относится редактирование Ж. журнала "Вестник Европы",заставившее его переехать в Москву. Редакторство продолжалось двагода — 1809 и 1810, сначала единолично, потом вместе с проф.Каченовским, к которому журнал и перешел окончательно. Затем Ж.вернулся в деревню и здесь пережил тяжелую сердечную драму. Уже занесколько лет до того начались педагогические занятия Ж. с егоплемянницами, двумя дочерьми Екатерины Афанасьевны Протасовой(младшей дочери Аф. Ив. Бунина), незадолго перед тем овдовевшей ипоселившейся в Белеве. Поэт страстно полюбил свою старшую ученицу,Марию Протасову. Мечты о взаимной любви и счастии семейной жизнистановятся любимыми мотивами его поэзии, но чувству поэта сужденобыло вскоре принять меланхолический оттенок. "Тесные связиродства усиливали чувство всею близостью родственной привязанности —и в то же время эти самые связи делали любовь невозможною в глазахлюдей, от которых зависело решение вопроса". Поэту приходилосьскрывать свою любовь; она находила себе выход только в поэтическихизлияниях, не мешая, впрочем, научным его занятиям. От 1810 г. до насдошло письмо Ж. к А. И. Тургеневу, показывающее, что поэт продолжалсерьезно работать над своим самообразованием. С особенным усердием онзанимается теперь изучением истории, всеобщей и русской, иприобретает в них знания серьезные и основательные. В 1812 г. Ж.решился просить у Е. А. Протасовой руки старшей дочери, но получилрешительный отказ, мотивированный родственными отношениями. Вскорепосле того Ж. уехал в Москву и поступил в ополчение. В лагере подТарутиным, увлеченный всеобщим патриотическим воодушевлением, Ж.написал своего знаменитого "Певца во стане русских воинов".Новое произведение сразу доставило поэту несравненно большуюизвестность, чем вся предшествовавшая его поэтическая деятельность. Втысячах списков оно разошлось по армии и России. К 1812 г. относитсяи знаменитая баллада "Светлана", — несмотря на своечисто русское вступление, тоже разрабатывающая основные мотивыБюргеровской "Леноры".

Военнаяжизнь Ж. продолжалась недолго. В конце 1812 г. он заболел тифом и вянваре 1813 г. вышел в отставку. По возвращении в деревню он еще разпытался смягчить сердце Е. А. Протасовой, но напрасно. Между темМария Протасова, по-видимому, разделяла чувства Ж. Суровые отказыматери сильно на нее действовали и отражались на ее здоровье, и безтого довольно слабом. Еще больше страдал Ж. Его дневник этого времениотчасти открывает перед нами его душевные муки. Скоро, однако, еголюбовь начинает принимать характер какого-то мистического поклонения.Позднее, в борьбе с препятствиями, которых поэт не мог да и не желалразрушить насильственно, любовь его становится все более и болееплатоническою. "Разве мы с Машей, — пишет он в 1814 г., —не на одной земле?.. Разве не можем друг для друга жить и иметьвсегда в виду друг друга? Один дом — один свет; одна кровля —одно небо. Не все ли равно?.."

"Посланиеимператору Александру", написанное Ж. в 1814 г., навсегда решилоего судьбу. Императрица Мария Федоровна выразила желание, чтобы поэтприехал в Петербург. Перед своим отъездом Ж., по-видимому, вполне ужепримирившийся с своею судьбою (незадолго до того он еще раз говорил сПротасовой и так же неуспешно), писал своему "другу Маше":"Я никогда не забуду, что всем тем счастием, какое имею в жизни,— обязан тебе, что ты давала лучшие намерения, что все лучшеево мне было соединено с привязанностью к тебе, — что, наконец,тебе же я обязан самым прекрасным движением сердца, — котороерешилось на пожертвование тобой... В мыслях и чувствах постараюсьбыть тебя достойным! Все в жизни — к прекрасному средство!."В 1817 г. Мария Протасова вышла за профессора Майера. Мечты любви —грустной, меланхолической — и позже продолжают звучать в поэзииЖ. С любовью Ж. совершилось отчасти то же, что некогда произошло и слюбовью Данта: подобно тому, как Беатриче из флорентийской девушкимало-помалу превратилась в высокое олицетворение католическойтеологии, предмет любви Ж. сделался для него символом всего высокого,идеального. После смерти Марии (1823) Ж. пишет ее матери: "еемогила — наш алтарь веры... Мысль о ней — религия...Теперь знаю, что такое смерть, но бессмертие стало понятнее. Жизнь недля счастия; жизнь — для души, и следственно, Маша не потеряна.Кто возьмете ее у души? Ее здешнею можно было увидеть глазами, можнобыло слышать — но ее тамошнею можно видеть душой, еедостойною".

"Скорбьо неизвестном, стремленье вдаль, любви тоска, томление разлуки"остались существенными нотами поэзии Ж. Характер ее почтиисключительно зависел от идеально-мистического настроения поэта,вызванного неосуществившимися мечтами о счастливой любви.Обстоятельства времени, сентиментально-меланхолические литерат.вкусы, развившиеся в нашем обществе к этому времени, как нельзя лучшепришлись к субъективному, личному чувству Ж. Внесением романтическогосодержания в свою поэзию Ж. значительно расширил утвердившийся донего сентиментализм нашей литературы; но, развивая романтическиемотивы, Ж. опять следовал больше всего указаниям того же чувства. Изсодержания средневекового романтизма он брал только то, что отвечалоего собственным идеально-мистическим стремлениям и мечтам. ЗначениеЖ. состояло в том, что поэзия его, будучи субъективною, в то же времяслужила общим интересам нашего умственного развития. Субъективизм Ж.был важным шагом вперед по пути отрешения русской литературы отхолода псевдоклассицизма. Она внесла в русскую литературумалоизвестный ей дотоле мир внутренней жизни; она развивала идеичеловечности и своим неподдельным, задушевным чувством возвышаланравственные требования и идеалы.

Общийхарактер поэзии Ж. вполне выразился в первый период поэтическойдеятельности его, к 1815—16 гг.: позднее его оригинальноетворчество почти иссякает, и воздействие его на русскую литературувыражается почти исключительно в переводах, принадлежащих ккрупнейшим фактам истории нашей литературы. Помимо высокогосовершенства формы, мягкого, плавного и изящного стиха, они важнытем, что ознакомили русского читателя с лучшими явлениямиевропейского литературного творчества. "Благодаря Жуковскому, —говорил Белинский, — немецкая поэзия — нам родная".По тому времени это была высокая задача, открывавшая русскомучитателю совершенно новые и широкие горизонты. Годы 1817—41обнимают собою период придворной жизни Ж., сначала в качествепреподавателя русск. языка вел. княгинь Александры Федоровны и ЕленыПавловны, а с 1825 г. — в качестве воспитателя наследникапрестола, Александра Николаевича. К этому периоду относятся нередкиепоездки Ж. за границу, отчасти вследствие его служебных обязанностей,отчасти для леченья. Поэтические произведения его появляются теперькак бы случайно. Так, отправившись осенью 1820 г. в Германию иШвейцарию, Ж. в Берлине принимается за перевод "Орлеанской Девы"Шиллера, который и оканчивает к концу 1821 г.; под живым впечатлениемосмотра Шильонского замка в Швейцарии он переводит "Шильонскогоузника" (1822), Байрона. К тому же времени относятся переводы изМура "Пери и Ангел" и некоторых других пьес. Тяжелыеутраты, понесенные поэтом в 1828—29 гг., — смертьимператрицы Марии Федоровны и близкого друга, А. Ф. Воейкова, —вызывают перевод баллад Шиллера: "Поликратов перстень" и"Жалоба Цереры". Под влиянием Пушкина Ж. пишет "Спящуюцаревну", "Войну мышей и лягушек" и "Сказку оцаре Берендее" (1831). Зиму 1832—3 г. Ж. проводит наберегах Женевского озера. К этому времени относится целый рядпереводов из Уланда, Шиллера, Гердера, отрывков "Илиады", атакже продолжение перевода "Ундины" Ламотт-Фуке, начатогоеще в1817г. и вполне оконченного лишь в 1836 г. В 1837 г. Ж. объездил снаследником цесаревичем Россию и часть Сибири, годы 1838—1839Ж. проводит с ним в путешествии по Западной Европе. В Риме онособенно сближается с Гоголем; обстоятельство это не осталось,по-видимому, без влияния на развитие мистического настроения впоследнем периоде жизни Ж.

Весной1841 г. окончились педагогические занятия Ж. с наследникомцесаревичем. Влияние, которое он оказал на него, было благотворное.Еще в 1817 г., приветствуя в послании к импер. Александре Федоровнерождение своего будущего питомца, Ж. выражал желание:

Дана чреде высокой не забудет

Святейшегоиз звания:человек.

Вэтом истинно гуманном направлении Жуковский и вел воспитаниенаследника. 21 апреля 1841 г. в Дюссельдорфе состоялосьбракосочетание 58-летнего поэта с 18-летней дочерью его давнишнегоприятеля, живописца Рейтерна. Последние 12 лет жизни Ж. провел вГермании, в кругу своих новых родных — сначала в Дюссельдорфе,позднее во Франкфурте-на-Майне — чуть не ежегодно собираясьпобывать в России, но по болезненному состоянию своей жены так и неуспев осуществить этого желания. К первому году брачной жизни Ж.относятся сказки "Об Иване царевиче и сером волке", "Котв сапогах" и "Тюльпанное дерево". В начале 1842 г. оноканчивает перевод поэмы "Наль и Дамаянти", начатой еще впредыдущем году по немецким переводам Рюккерта и Боппа, и приступаетк переводу "Одиссеи". В печати первый том "Одиссеи"вышел в 1848 г., второй — в 1849 г. Почти одновременно былокончен Ж. и другой обширный труд — перев. "Рустема иЗораба" (1848). Уже давно начата была Ж. поэма, к созданиюкоторой он подготовлял себя продолжительным и усердным чтением. Онаназывалась "Странствующий Жид". Первая мысль о нейотносилась еще к 1831 г.; в конце 40-х годов Ж. написал первые 30стихов и снова принялся за поэму лишь за год до своей смерти, ноокончить поэму почти совершенно ослепшему поэту не пришлось. Он умерв Баден-Бадене 7-го апреля 1852 г., оставив жену, сына и дочь. Телоего было перевезено в Петербург и с большими почестями предано землев Александро-Невской лавре, подле Карамзина. В 1883 г. повсеместно вРоссии праздновался столетний юбилей его рождения, а в 1887 г. вАлександровском саду на средства СПб. думы поставлен небольшойпамятник-бюст из бронзы.

А.Архангельский.

Несчитая отдельных произведений и переводов, соч. Ж. выдержали 8изданий (1815, 1818, 1824, 1835—44, 1849—57, 1869, 1879,1885); последние два — под ред. П. А. Ефремова). Ж. любилрисовать виды, о чем свидетельствуют его швейцарские виды и "Шестьвидов г. Павловска" (СПб., 1824, скопированы в книжке Шторха"Путеводитель по саду и по городу Павловску"). "Письма"Ж. к имп. Александре Федоровне (1874), к вел. кн. КонстантинуНиколаевичу (1867) и имп. Александру Николаевичу, к А. И. Тургеневу,И. Козлову, А. О. Смирновой и др. и письма к нему вел. кн. АлександрыНиколаевны, Карамзина, Гоголя, И. И. Дмитриева, К. Н. Батюшкова, Е.А. Баратынского, П. А. Плетнева, А. С. Пушкина и др. помещены в"Русск. арх." разных годов (см. в указат. "Русск.арх.", 1884 г., отдел "Русские писатели"). О Ж.сведения разбросаны в воспоминаниях и записках Ф. Вигеля, С. Глинки,Жихарева, "Мелочах" М. Дмитриева и др. Ср. также свящ. И.Базарова, "Последние дни жизни Ж." (СПб., 1852, из "Ж.М. Н. Пр.", перепеч. в "Русск. арх.", 1869 г., № 1);И. Давыдова, "Памяти Ж. от 11-го отд. Акд. наук" ("Изв.Акд. Н.", т. I); "Очерк жизни и поэзии Ж." (речь Я. К.Грота на акад. собр. 30-го янв. 1883 г. по случаю празднованиястолетия рождения Ж.); П. Загарин, "Ж. и его произведения"(М., 1883); ценнейшая биография Жуковского принадлежит другу егодоктору К. К. Зейдлицу (первоначально по-немецки, Митава, 1870;по-русски СПб., 1883); Лучшая критическая оценка Ж. сделанаБелинским. Ср. также "О стихотворениях Ж." П. Плетнева(СПб., 1852); "Ж. и романтизм" М. Достоевского ("Пантеон"1852, № 6); А. Никитенко, "Ж. со стороны его поэтическогохарактера и деятельности " (СПб., 1863); С. Шевырева, "Означении Ж. в русской жизни и поэзии" ("Москвитянин",№ 1, и в "Акте Моск. унив. 1853"); Пономарева,"Странствующий жид. Предсмертное произведение Ж." (СПб.,1885); И. А. Бычков: "Бумаги Ж., поступившие в Импер. Публ.библиотеку в 1884 г." (СПб., 1887) и в "Русском вестнике"(1888, № 5) — "Из неизданных сочинений Ж.".

{Брокгауз}

Жуковский,ВасилийАндреевич

(Joucovski);знаменитый поэт-романтик. Род. 29 янв. 1783 г. в селе Мишенском, подБелевом, ум. 1852 г. Учился в Московском университетском пансионе.1812 г. участвовал в народном ополчении; учил русскому языкуимператрицу Александру Феодоровну, в. кн. Елену Павловну и дочерейимператора Николая; был наставником при покойном имп. Александре IIдо 1840 и имел большое влияние на его убеждения. Человеквысокочестный и добрый; поддерживал Гоголя, Пушкина и художникаИванова; не раз выручал из беды своим заступничеством Шевченку идекабристов и вообще делал много добра.

Жуковскиймного рисовал пером и карандашом и гравировал крепкой водкой. Н.И.Уткин говорил мне, что все контурные пейзажи, описанные ниже,рисованы иглой по лаку самим Жуковским и после травлены и оконченысухой иголкой Уткиным [В моей книге "Н.И. Уткин и егопроизведения" напечатаны письма Жуковского, при которых онпосылал для травления свои граверные доски.]. На одной из картинок(где Жуковский рисует), на экземпляре Акад. художеств, помечено рукоюУткина:"Fac Simile, dessiné d'après nature et gravépar S.E. Wassili And.Joukowsky"[Это написано мною со слов самого Уткина. В брошюре В. Т...ваошибочно сказано, что все они гравированы Уткиным с рисунковЖуковского. В Академии художеств, в книге Уткина, есть отличный калькЖуковского пером, с рисунка, сделанного прусским королем для стола, вгреческом вкусе.].

РаботыЖуковскаго

63вида, гравированные в одних контурах; a именно: 23 вида Швейцарии, 4неконченных вида Рейна, 2 вида Кульма, 18 видов Павловска и 9 видовЦарского Села и других загородных петербургских местностей. Всегравированы без теней; из них первые 29 видов с подписями, a всепрочие без подписей; на каждой картинке монограмма В.А. Жуковского.

Представляюполный перечень всех поименованных 63-х видов.

23вида Швейцарии, на 8 досках

Доски1 и 2: 1—4. Четыре вида (по два на одной доске), с подписью подкаждым; виды эти изображают: 1. Веве; 2. Церковь в Веве; 3. Ту жецерковь с площади и 4. Вид с церковной площади (террасы).

Доска3: 5. Вид Монблана и Шамуни с вершины Коль-де-Бальма и 6. Шамуни. Обана одной доске.

Доска4: 7. Женева; 8. Вид Монблана от С. Мартеня и 9. Деревня Ассан; всетри на одной доске.

Доска5: 10. Вершина Симплонской дороги; 11. Сион; 12. Утесы Дьяблере; 13.Коль-де-Бальм; все четыре на одной доске.

Доска6: 14. Остров Мейнау; 15. Рютли; 16. Альторф; все три на одной доске.

Доска7: 17. С. Готард; 18. Вершина С. Готардской дороги. — 19.Луганское озеро; 20. Lago Maggiore; все четыре на одной доске.

Доска8: 21. Борромейские острова; 22. Они же, еще раз, без подписи; 23.Домо д'Оссоло; все три на одной доске.

Всеэти доски находятся в Академии художеств.

Четыренеконченные вида Рейна

24—27.В библиотеке Академии художеств, в одной из книг Уткина, находятсяпробные отпечатки с двух досок, на каждой из которых награвированоочень плохо и слепо по два вида несомненно работы самого Жуковского,с подписями внизу на 1-й: Пфальц на Рейне и Обер-Везель, a на 2-й:Кенигштейн и еще вид, подпись под которым трудно разобрать. Воконченном виде мне не доводилось видеть эти доски.

28и 29. Две картинки, гравированные на одной доске, тоже в контурах: 1.Кульм 18 июня (последние слова затерты) и монограмма: "ВЖ".2.8½ х 3.6½. — 2. Кульмский памятник 18...(последние слова тоже затерты); монограмма "ВЖ". 2.9 х3.6½.— В Акад. худож. Кн. Уткина.

30—47.18 видов Павловска; без подписей; мера каждого = 2.10 х 3.7. Накартинках моего экземпляра сделаны пером следующие надписи: 30.Lapforte du Jardin; 31. Le pavillon des rosés; 32. Les ruines dutemple d'Apollon; 33. La maison de M-lie Nelidoff; 34. La ferme; 35.Le bois de famille [Эти6видовбылинагравированыграверомКлароюакватинтойиизданыв1824г.Онижебылилитографированыиизданысзаголовком:"Six vues de Pawlovsk..."Bce18 видов были выгравированы, как кажется, на трех досках, по 6 видовна каждой; полного неразрезанного экземп. их мне не приходилосьвидеть; но в Академии художеств (книга Уткина) есть одиннеразрезанный лист, на котором находятся 6 видов; a именно: № 33, 34,40, 42, 43 и 30.].36.Le monument de l'Empereur Paul; 37. Idem; 38. La Forteresse; 39. LePavillon Elisabeth; 40. La Colonnade; 41. La laiterie; 42. Le vieuxchâlet; 43. L'interieur de la volière; 44. Vue prise dupavillon des roses; 45. Le Vallon; 46. La maison du Prince Gagarine;47.La maisonde Madame Plescheyeff [12 этих видов были приложены в литографиях прикниге: "Шторх, Путеводитель по саду и городу Павловску, с 12видами, рисов. с натуры В.А. Жуковским, СПб. 1843. 12°. —Они же приложены и к немецкому изданию той же книги: "Storch,Platon; Wegweiser durch den Garten... St. Pbg. 1844". 12°.].

48—56.9 видов Царского Села, Петергофа и др. мест, на пяти досках; все безподписей, с одной монограммой Жуковского; на них изображены следующиевиды:

Доска1: 48. Ростральная колонна; 49. Павильон для лам. 3 х 4.4 (каждый).

Доска2: 50. Вид руины и башни; 51. Ферма; впереди стоит сам Жуковский (сдамой) и рисует. 3 х 44.

Доска3: 52. Башня, та же, что на № 50; 53. Вид с высоты башни на ферму(мера та же).

Доска4: 54. Арка-спуск из верхнего садика. 2.5 х 3.6½; и 55.Башня-руина y Орловских ворот — 3.6½ х 2.4. — Всевиды Царского Села.

Доска5: 56. Вид на море с площадки в Монплезире; — 3.10½ х6.1½. — Все 5 досок находятся в Академии художеств.

57—62.Шесть офортов той же величины, представляющих виды Гатчинских дворцаи парка, все с монограммою Жуковского, именно:

57.Вид дворца со стороны сада.

58.В Арсенальной зале, во время представления театральной пьесы насцене; y стола сидит имп. Александр I и рядом с ним Жуковский; противних и далее сидят другие. Внизу сверх монограммы Жуковского —другая *** (Оленин).

59.Эхо; — 60. Приорат; — 61. Обелиск-Комендор и 62. Ванна наозере.

63.Большая доска с разными этюдами; вверху два швейцарских пейзажа вочерках: внизу, слева такой же пейзаж, с подписью: Лилиенштейн 5июня, два раза, — на самом пейзаже и под рамкой его. Справамонограмма "Ж". На правой нижней части доски награвированвожак, заставляющий танцевать медвежонка; слева сидит обезьяна, —неконченная группа, скопированная с ориг. Ле-Пренса; под медвежонкомподпись: 1822 — Василий Жуковский | имин — Ст —василий — Ура! — 7.9 х 9.7 (вся доска). В Акад.художеств.

{Ровинский}

Жуковский,Василий Андреевич

[1783—1852]— поэт и переводчик. Незаконный сын помещика Бунина и пленнойтурчанки, Жуковский получил свою фамилию от обедневшего помещикаАндрея Григорьевича Жуковского, проживавшего в сельце Мишеиском,имении Буниных, и воспитывался в семье последних. Первоначальноеобразование Жуковский получил в Тульском пансионе и позднее в семьеЮшковой, старшей сестры его по отцу. Дом Юшковой был главнымсредоточием всех литературных и музыкальных сил Тулы. Здесь Ж. частомог слышать имена Карамзина и др. модных тогдаписателей-сентименталистов, здесь в нем впервые пробудилисьлитературные вкусы и симпатии. Но решающее влияние на личность ипоэзию Ж. оказало четырехлетнее пребывание в московскомуниверситетском пансионе, куда он был в 1797 помещен. В семьедиректора этого пансиона, масона И. П. Тургенева, Ж. стал чувствоватьсебя в своей подлинно родной стихии. Кружок, куда попал Ж.,составляли братья Тургеневы, Кайсаровы, Мерзляков и др. Это быланаиболее передовая и демократически настроенная среднепоместнаяинтеллигенция. В отличие от аристократических светских кругов, в нейвсецело господствовали масонские идеи нравственногосамоусовершенствования и западно-европейского сентиментализма. Ж.начал чрезвычайно интенсивно заниматься переводами с немецкого, накоторые существовал тогда небывалый спрос. В эту пору напечатаныюношеские опыты Ж., проникнутые уже теми настроениями, которые неоставляли его в течение всего первого периода деятельности. Таковы:"Мысли при гробнице" [1797], "Жизнь и источник"[1798], "Майское утро" [1798] и "Мысли на кладбище"[1800], где изображаются — серебристая луна, полуразвалившиесягробницы, "вещие совы" и т. п. Меланхолически-настроенныйюноша с увлечением воспевает "сладкое уныние",мечтательность, "добродетель", наконец смерть как путь встрану вечного блаженства. До окончании пансиона и после неудачнойпопытки служить Ж. поселился в Мишенском, куда перевез с собой целуюбиблиотеку и где жил отдельно от Буниных вместе с А. Г. Жуковским вскромной мансарде, "на чердачке флигеля". Здесь с 1802 по1808 в полном уединении, посреди исключительно живописной природы, Ж.интенсивно занимается самообразованием, стремясь развить свой ум ихарактер и воспитать в себе "добродетель" иистинно-гуманные чувства.

Лишенный,по собственному характерному для данной группы признанию,"способностей публичного человека", юный чувствительныймечтатель открывает в себе зато приятные наклонности "бытьчеловеком, как надобно", тем, что в эпоху сентиментализма любилиназывать die schöne Seele — прекраснодушием. Начинаетсясерьезная литературная деятельность. Первым произведением, сразуобратившим на него всеобщее внимание, было "Сельское кладбище"[1802] — вольный перевод элегии английского сентименталистаГрея. В следующем году появляется повесть "Вадим Новгородский",написанная в подражание историческим повестям Карамзина. С 1805—1806поэтическая продукция Ж. быстро возрастает, достигая своего высшегорасцвета в 1808—1812. В 1815 Ж. становится одним из главныхучастников литературного кружка "Арзамас", в шуточной формеведшего упорную борьбу с консерватизмом классической поэзии (см."Арзамас").Влияние Ж. в этупору достигает своего апогея.

Втот период, когда складывался поэтический стиль молодого Ж., русскоепоместно-дворянское общество особенно остро стало переживатьнеизбежные последствия того экономического кризиса натуральногохозяйства, который был вызван быстрым ростом городской торговли ипромышленности, Старые феодально-крепостнические формы натуральногохозяйства все более и более теряют свое значение. И если крупныепомещики и так называемые "екатерининские орлы" все ещепродолжают беспечно прожигать свою жизнь и расточать в столицахвеками накопленные богатства, то наиболее просвещенные слои среднегодворянства первые осознают всю ту социальную опасность, какаягрозовой тучей нависла над безраздельно господствовавшим еще классом.Умножаются попытки поднять свое благосостояние новыми буржуазнымиметодами, приобретает огромную популярность экономическое учениеАдама Смита и т. д. Эти условия русской действительности конца XVIIIи начала XIX вв. и вызвали новые психоидеологические настроениянаиболее просвещенной части поместно-дворянского общества. Тяга всвои заброшенные поместья быстро становится всеобщим явлением в этойсоциальной среде. Все стремятся на лоне природы отдохнуть от шума иблеска столиц и пытаются в сельской тиши, в непосредственной близостик "поселянам" оформить свое гуманное мировоззрение. Таквозникает русский сентиментализм, зародившийся не в среде молодойбуржуазии, как на Западе, а в среде буржуазирующегося поместногодворянства. Этим объясняется то, что сентиментальная школа Карамзина— Жуковского оказалась течением, лишенным глубоко прогрессивныхэлементов, которые характеризовали жизнь и миросозерцание на Западе.Этим же наконец объясняется то, что в условияхфеодально-крепостнической действительности русский сентиментализм,имея в числе своих адептов кн. Шаликова, с одной стороны, и гр.Аракчеева — с другой, объективно был социально-реакционнымявлением.

Наэтой социальной базе и вырастает поэтическое творчество Ж. Онопитается той же усадебной действительностью, на почве которой вырослапочти вся русская литератуpa 10-х и 20-х гг. Однако в настроенностиЖ. нет ничего от эротики или пессимизма аристократической лирики(Батюшков, Баратынский). Точно так же чужды ему и выросшая намелкопоместном корню политическая патетика рылеевской поэзии инапыщенная торжественность эпигонов придворного стиля. Группа, нак-рую опирался в своем творчестве Ж., это среднепоместное дворянство,культурное и независимое, тесно связанное со своей усадьбой и на лонеее погрузившееся в утонченную созерцательность.

"Мнерок сулил брести неведомой стезей,

Бытьдругом мирных сел, любить красы природы,

Дышатьпод сумраком дубравной тишины

И,взор склонив на пенны воды,

Творца,друзей, любовь и счастье воспевать".

Всвоей поэзии Ж. выражает весь комплекс психических переживаний этойсреднепоместной группировки.

Уединенная,идиллически-созерцательная жизнь на лоне девственной природы, вблизисельского кладбища, и трогательный образ безвременно погибшего юногопоэта; счастливая жизнь "богатых здравием и чистых душою"простых "поселян" и "презренное счастье вельмож икнязей"; суровое осуждение той новой жизни, "где златомножится и вянет цвет людей"; гуманное сочувствие обездоленным"поселянам", среди которых немало великих дарований гибнетот нужды и горя, так как их "гений строгою нуждой былумерщвлен"; культ нежной дружбы ("Прощание","Тургеневу") и настойчивые советы "хранить с огнемдуши нетленность братских уз" — таково в общем содержаниеэтой поэзии. Для чисто любовной лирики Ж. особенно характерны приэтом мотивы печальной разлуки с любимым существом и вера в грядущеесвиданье с ним:

"Любовь,ты погибла;

Ты,радость, умчалась;

Однао минувшем

Тоскамне осталась"

("Тоскапо милой").

"Сейгроб — затворенная к счастию дверь,

Отворится...жду и надеюсь.

Заним ожидает сопутник меня,

Намиг мне явившийся в жизни"

("Теони Эсхин").

Сентиментальнаяустремленность этого творчества приобретала в ту эпоху "страшнойлитературной войны" между старым и новым направлениями значениемогучего протеста против напыщенно-торжественного стиляпсевдоклассиков и литературных вкусов светских и бюрократическихкругов.

Начинаяс 1817, когда Ж. был назначен при дворе чтецом, а затем ипреподавателем великих княжен и воспитателем цесаревича АлександраНиколаевича, в творчестве его обнаруживается заметное тяготение кпереводам.

Приближенныйк придворным кругам, поэт постепенно порывает свои связи с прежнимидрузьями, для которых "не хватает времени", и со всейинтеллигентной средой среднепоместного дворянства. Дворцовая жесреда, глубоко чуждая социальной настроенности Ж., скоро превратилаего в "смирного болтливого сказочника", в "припудренногоОссиана" и "гробового прелестника" для развлекающихсяфрейлин царского двора.

Посвященныепоследним стихи Ж. даже не опубликовывались, а издавалисьисключительно "для немногих". Только изредка появлялись егопереводы (преимущественно баллады) из Шиллера, Соути, Уланда и др. Кэтому периоду относятся и переводы таких популярных у нас баллад, как"Кубок", "Перчатка", "Поликратов перстень","Жалоба Цереры", "Элевзинские празднества" и т.п. Заметное оживление переводческой деятельности Ж. наступило в самыйпоследний, четвертый период его жизни, когда после двадцатипятилетнейслужбы при дворе [1817—1841] Ж. наконец освобождается от этихобязанностей. В ту пору и появились двухтомный перевод "Одиссеи"Гомера [1848—1849], поэма "Рустем и Зораб" [1848] идр., наконец последняя поэма Ж., носившая автобиографический характери оставшаяся незаконченной — "Странствующий жид".

ПереводыЖ., составляющие большую часть всей его литературной продукции,сыграли в истории русской литературы огромную роль и дали Пушкинуоснование называть своего учителя таким "гением перевода",который "в бореньях с трудностью силач необычайный", иутверждать, что "никто не имел и не будет иметь слога, равного вмогуществе и разнообразии слогу его".

Помнению же Ал-дра Веселовского, "из такой-то борьбы с языком, впоисках за новыми средствами выражения вышел стиль Ж., сложились еголюбимые сравнения, поэтические образы: сходит "ночная росистаятень", "ветер улегся на спящих листах", звук арфы"тише дыханья играющей на листьях прохлады", лес полон"душой весны", слышен "шум теплых облаков" и т.д.". Деятельность Ж.-переводчика тесно связана с его поэзией: побольшей части, проходя мимо образцов неистового зап.-европейскогоромантизма, он с особенной любовью популяризировал для русскогочитателя идиллии Гебеля, меланхолические баллады Уланда,кладбищенскую элегию Грея.

Однимиз главных достижений Ж. был его стих, с которым по звучности,мелодичности, певучести и разнообразию ритмики и метрики не можетсравниться ни один из поэтов допушкинской поры, исключая развеБатюшкова. Уже Н. Полевой восторгался Ж. как самым гармоническимпоэтом русской литературы: "Отличие от всех других поэтов —гармонический язык, так сказать, музыка языка, — навсегдазапечатлело стихи Ж. Ж. играет на арфе: продолжительные переходызвуков предшествуют словам его и сопровождают его слова, тихоприпеваемые поэтом только для пояснения того, что хочет он выразитьзвуками". Эти впечатления современников подтверждены анализомсовременных нам литературоведов, обнаруживших у Ж. небывалуюсложность мелодических ходов, богатство интонаций — "стройные,архитектонически обдуманные формы интимной лирики" (Эйхенбаум).

Вистории русской литературы Ж. сыграл огромную роль как лучший у наспредставитель определенного, так наз. сентиментального стиля (см."Сентиментализм"),как "гений переводов", составлявших почти три четверти еголит-ой продукции и включивших в обиход русской литературы лучшиепроизведения английской и немецкой романтической поэзии. Последнеедавало в свое время многим основание называть Жуковского"балладником", а стиль его творчества квалифицировать как"сентиментальный романтизм" (П. Н. Сакулин).

Общественноезначение поэзии Ж. было невелико. Уже в нач. 20-х гг. прогрессивнаямолодежь перестала ощущать всю "сладость его стихов" —этих меланхолических звуков "эоловой арфы в лунную ночь", и"стала искать поэзию в действительности", не в уединеннойличности, а "в широких движениях общественного организма"(Веселовский). Эти новые литературные вкусы и общественные запросывполне удовлетворяют Пушкин, Грибоедов, Лермонтов и Гоголь.Поэтические же традиции "Лебединого пращура" продолжиливпоследствии такие поэты, как Фет, Тютчев и плеяда символистов.

Библиография:I. Лучшее собр.сочин. Ж. вышло под ред. и с биографическим очерком проф. А.Архангельского в прилож. к журналу "Нива" за 1902(переиздано Наркомпросом в 1918 в трех томах). До этого наиболееполным было издание под ред. П. Ефремова (несколько изд.).

II.Полевой Н., Повести и баллады Жуковского, Очерки по истории русск.литературы, ч. 1, СПб., 1839; Плетнев П., О жизни и сочиненияхЖуковского, СПб., 1853 (также в Собр. сочин., т. III, СПб., 1885);Грот Я., Очерки жизни и поэзии Жуковского, СПб., 1883; Невзоров Н.,Жуковский и его воспитательное значение для русск. общества, Казань,1883; Загарин П., Жуковский и его произведения, изд. 2-е, М., 1883;Зейдлиц К., Жизнь и поэзия Жуковского, СПб., 1888; Тихонравов Н.,Собр. сочин., т. III, ч. 1 и 2, М., 1898; Чешихин Вс., Жуковский какпереводчик Шиллера, Рига, 1895; Лазурский В., Зап.-европейскийромантизм и романтизм Жуковского, Одесса, 1901; Сакулин П., ВзглядЖуковского на поэзию, "Вестник воспитания", 1902, V;Веселовский Ал-др, Жуковский, Поэзия чувства и сердечноговоображения, СПб., 1904 (изд. 2-е, П., 1918); Его же, Жуковский и А.И. Тургенев в литературных кружках Дрездена, "ЖМНП", 1905,V; Беайнский В., Собр. оочин., т. VIII, под ред. С. Венгерова, СПб.,1907; Резанов И. И., Из разысканий о сочин. Жуковского, вып. I, СПб.,1906, вып. II, П., 1916; Котляревский Н., Литературные направленияАлександровской эпохи, СПб., 1907 (изд. 3-е, СПб., 1917); ГрузинскийА., Литературные очерки, М., 1908; Пыпин А., Характеристикилитературных мнений от 20-х до 50-х гг., изд. 4-е, СПб., 1909;Веселовский Ал-ей, Западное влияние в новой русской литературе, изд.5-е, М., 1916; Эйхенбаум Б., Мелодика русского лирич. стиха, П.,1922; Сакулин П. Н., Русская литература, ч. 2, М., 1929. Наиболееценны работы Александра Веселовского, Резанова и Эйхенбаума.

III.Mезьеp А. В., Русск. словесность с XI по XIX ст. включит., ч. 2,СПб., 1902; Владиславлев И. В., Русск. писатели, изд. 4-е, Гиз, Л.,1924; Его же, Литература великого десятилетия, т. I, М., 1928.

Л.Якобсон.

{Лит.энц.}

1. жуковский василий андреевич—О таланте о стихах Василия Андреевича Жуковского Пушкин сказал ярче и точнее всех Его стихов пленительная сладость Пройдет веков завистливую даль По крайней мере вот уже ...100 великих писателей
2. жуковский василий андреевич—Русский поэт переводчик автор статей критических о литературе. Славу В.Жуковскому принесли романтические баллады как оригинальные так и переложения знаменитых баллад неме...Афоризмы русских писателей
3. жуковский василий андреевич—Жуковский Василий Андреевич знаменитый поэт. Родился января г. в селе Мишенском в верстах от города Белева Тульской губернии. Отцом его был помещик Аф. Ив. Бунин мате...Биографический словарь
4. жуковский василий андреевич—Жуковскийstrong Василий Андреевич [. с. Мишенское ныне Тульской области . БаденБаден Германия] русский поэт. Внебрачный сын помещика А. И. Бунина и пленной турчанки Саль...Большая Советская энциклопедия II
5. жуковский василий андреевич—ЖУКОВСКИЙ Василий Андреевич русский поэт почетный член академик Петербургской АН. Начав как сентименталист Сельское кладбище стал одним из создателей русского романт...Большой Энциклопедический словарь V
6. жуковский, василий андреевич—Василий Андреевич русский поэт. Начав как сентименталист Сельское кладбище стал одним из создателей русского романтизма. Поэзия проникнута меланхолическими мечтаниями...Иллюстрированный энциклопедический словарь
7. жуковский василий андреевич—российский деятель культуры поэт переводчик литературный критик почетный член академик Петербургской АН тайный советник . Литературную деятельность начал в гг. Первые с...История России. Словарь-справочник. Учебно-практическое пособие
8. жуковский василий андреевич—поэт переводчик академик Российской академии наук с г. постоянный секретарь литературного общества Арзамас носившего просветительский характер. В просвещении видел основ...Краткий справочник по курсу «История образования и педагогической мысли»
9. жуковский василий андреевич—ЖУКОВСКИЙstrong Василий Андреевич рус. поэтромантик старший современник Л. поэзией крого Л. увлекался с раннего детства. Первое из дошедших до нас свидетельств запись в...Лермонтовская энциклопедия
10. жуковский василий андреевич—ЖУКОВСКИЙ Василий Андреевич русский поэт. Мн. произв. явились переводами и вольными переложениями в т.ч. из И. В. Гте Ф. Шиллера Дж. Байрона В. Скотта. Элегии в т.ч. Сел...Литературный энциклопедический словарь
11. жуковский василий андреевич—талантливый поэт и переводчик основоположник русского романтизма в поэзии. В сентиментальных элегиях воспел неясность и отдаленность раздумья поэта о былых счастливых дня...Мировая художественная культура. Словарь
12. жуковский василий андреевич—село Мишенское Белвского уезда Тульской губернии БаденБаден Германия поэт. Внебрачный сын помещика И.А. Бунина и пленной турчанки Сальхи формально был усыновлн крестным...Москва (энциклопедия)
13. жуковский, василий андреевич—поэт переводчик член Российской академии академик Петербургской АН поч. член с . С член и постоянный секретарь литературного общества Арзамас носившего просветительный...Педагогический терминологический словарь
14. жуковский василий андреевич—[. с. Мишенское ныне Тульской обл. . БаденБаден Германия] поэт переводчик лит. критик. Внебрачный сын А. И. Бунина и пленной турчанки Сальхи Е. Д. Турчаниновой. Фамилию ...Российская педагогическая энциклопедия
15. жуковский василий андреевич—. . . с. Мишенское Белевского у. Тульской губ. . БаденБаден Германия поэт и переводчик критик один из основоположников романтизма в России. Образование получил в Благо...Русская философия
16. жуковский василий андреевич—Жуковский Василий Андреевич поэт переводчик один из основоположников национального романтизма почетный член и академик Петербургской АН. Впервые побывал в Петербурге в...Санкт-Петербург (энциклопедия)
17. жуковский василий андреевич—. . русский поэт переводчик критик почетный член с академик с Петербургской АН. Тайный советник с . Внебрачный сын тульского помещика А.И. Бунина и пленной турчанки Са...Святая Русь - энциклопедический словарь
18. жуковский, василий андреевич—Жуковский Василий Андреевич известный русский поэт и переводчик арзамасец друг и один из литературных учителей А. С. Пушкина. . Вся жизнь вся литературная деятельност...Словарь литературных типов (авторы и персонажи)
19. жуковский василий андреевич—Жуковский Василий Андреевич янв. в с. Мишенском Белевск. у. Тульск. губ. апр. БаденБаден поэтПсевдонимыi В.u В. А.u В. А. Ж.u В. Ж.u В. Ж.u В. Р.u В.ийu Вийu Ж.u Ж....Словарь псевдонимов русских писателей, ученых и общественных деятелей. Имена
20. жуковский, василий андреевич—Жуковский Василий Андреевич знаменитый поэт. Родился янв. г. в селе Мишенском в вер. от гор. Белева Тульской губ. Отцом его был старикпомещик этой деревни Аф. Ив. Бун...Энциклопедический словарь
21. жуковский василий андреевич—знаменитый поэт. Родился янв. г. в селе Мишенском в вер. от гор. Белева Тульской губ. Отцом его был старикпомещик этой деревни Аф. Ив. Бунин а матерью пленная турецка...Энциклопедический словарь Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона
22. жуковский василий андреевич—.I.II. с. Мишенское Тульск. губ. .IV. БаденБаден Германия поэт. Начав поэтич. творчество как поэтсентименталист Ж. со временем становится создателем рус. романтизма. По...Энциклопедия «Слова о полку Игореве»

• ЖУКОВСКИЙ, ГЕРМАН ЛЕОНТЬЕВИЧ
• ЖУКОВСКИЙ, НИК. ИВ.