СССР И ВАРШАВСКОЕ ВОССТАНИЕ 1944 Г. — НЕКОТОРЫЕ АКТУАЛЬНЫЕ ВОПРОСЫ

Варшавское восстаниепольского народа против гитлеровских оккупантов вспыхнуло в польской столице 1 августа 1944 г. и завершилось 2 октября того же года поражением повстанцев и подписанием ими акта о капитуляции. Эта трагическая дата ежегодно отмечается в Польше уже на протяжении 70 лет. И по сей день именно вокруг истории этого события ведутся ожесточенные политические и научные дискуссии. К спорным вопросам, например, относятся утверждения о том, что советское руководство, когда началось восстание, не захотело оказывать ему помощи, сознательно приостановило наступление советских войск, ожидая, когда гитлеровцы расправятся с варшавянами и ликвидируют нежеланное для СССР руководство восстанием, представлявшее интересы правительства Польши в эмиграции.

Ключевыми факторами, которые следует учитывать при рассмотрении позиции СССР в отношении событий в Варшаве, являются следующие два обстоятельства. Во-первых, ни с одной из стран, которые предстояло освободить Красной армии в ходе военных действий в 1944-1945 гг. и являвшихся союзниками в рамках антигитлеровской коалиции, у СССР не было столь сложных взаимоотношений как с Польшей. Главной «болевой точкой» в отношениях двух государств была проблема советско-польской границы. Вопрос о границах был тесно увязан с проблемой сохранения у власти в Польше тех политических сил, которые бескомпромиссно отстаивали незыблемость довоенных границ 1939 г., вхождение Западной Белоруссии и Западной Украины в состав Польши, и соответственно сохранение прежнего довоенного политического режима с его внешнеполитическими концепциями. После разгрома Германией Польши в сентябре 1939 г. на территории Франции (позднее в Лондоне) было образовано польское эмигрантское правительство во главе с генералом В. Сикорским. Вплоть до начала Великой Отечественной войны оно занимало по отношению к СССР враждебную позицию, исходя из концепции «двух исторических врагов Польши»: Германии и России. 30 июля 1941 г. между правительством СССР и эмигрантским правительством Польши было подписано соглашении о восстановлении дипломатических отношений и создании польской армии на территории СССР. Вопрос о советско-польской границе между обеими странами оставался открытым.

Во-вторых, внутриполитическая ситуация в Польше характеризовалась отсутствием единства в рядах польского движения Сопротивления, представленного, в основном, двумя политическими течениями: одно – во главе с правительством в эмиграции в Лондоне и его представителями в стране, другое – на базе антифашистских и подпольных организаций левого толка во главе с образованной в январе 1942 г. Польской рабочей партией (ППР). Лондонскому правительству были подчинены созданные на оккупированной немцами территории Польши в феврале 1942 г. на базе «Союза вооруженной борьбы» вооруженные силы – Армия Крайова (АК), объединявшая в своих рядах значительное количество групп и организаций. В условиях оккупации на польской территории была создана разветвленная административно-политическая структура, подчинявшаяся польскому эмигрантскому правительству и получившая название «подпольное государство». Целью польского эмигрантского правительства и командования АК на польской территории было воссоздание польского государства в границах до 1939 г.

В конце 1943 г., когда стало очевидным скорое вступление советских войск на территорию Польши, командование АК в соответствии с директивами эмигрантского правительства разработало план под конспиративным названием «Бужа» («Буря»). Им предусматривалось занятие Армией Крайовой оставленных гитлеровцами городов и установление в них власти эмигрантского правительства до подхода к ним советских войск. В осуществлении плана предполагалось участие 70-80 тыс. солдат и офицеров АК, дислоцированных, главным образом, в восточных и юго-восточных районах Польши, а также на территориях Литвы, Западной Украины и Западной Белоруссии. При определенных условиях (например, во время быстрого отступления врага из Польши) не исключалось и вооруженное восстание^[1].

25 апреля 1943 г. СССР разорвал дипломатические отношения с правительством Сикорского (после его гибели в июле 1943 г. кабинет возглавил С. Миколайчик). Поводом для разрыва отношений послужила поддержка эмигрантским правительством антисоветской пропагандисткой кампании, начатой гитлеровцами по поводу «катынского дела». И.В. Сталин возложил вину за разрыв отношений на польское правительство, обвинив его в пособничестве гитлеровским фашистам^[2].

С приближением советских войск к границам Польши военной целью АК стала реализации упомянутого плана «Буря», чтобы наступающие советские и союзные им польские войска, созданные на территории СССР, уже заставали бы на освобожденной территории сформированный аппарат власти, подчиненный эмигрантскому правительству^[3]. Кроме того, АК должна была быть готова к действиям против тех польских политических сил, которые находились в оппозиции правительству в эмиграции и были в военно-политическом отношении ориентированы на СССР. Основной расчет делался на то, что, независимо от успеха операции «Буря», польский вопрос станет предметом обсуждения Англии, США и СССР, что заставит Москву пойти на уступки.

Историкам до сих пор не удалось точно определить численность Армии Крайовой. Как бы то ни было, весной 1944 г., по различным подсчетам, в ее рядах насчитывалось от 300 тыс. до 380 тыс. членов армии^[4]Только часть личного состава АК сражалась в партизанских отрядах, основная же масса аковцев занималась организацией и проведением диверсий против гитлеровцев, накоплением оружия, разведкой и пр.^[5]Провозгласив тактику выжидания, лондонское эмигрантское правительство через свой печатный орган «Информационный бюллетень» постоянно выступало против партизанской борьбы в Польше, объявляя призывы к борьбе с оккупантами «вредной агитацией Коминтерна», «советской диверсией». Тем не менее, многие рядовые командиры и бойцы АК стремились внести вклад в освобождение Польши от фашизма. Вместе с диверсионными группами они совершали нападения на транспорт, коммуникации и ж.-д. объекты. В 1944 г. было уничтожено свыше 60 мостов, 5 тыс. автомобилей, сожжено 130 крупных складов и военных объектов, осуществлено большое количество актов саботажа^[6].

Для консолидации левых сил и сплочения польского народа на основе политической платформы Польской Рабочей партии и по ее инициативе 1 января 1944 г. была образована Крайова Рада Народова (КРН) – верховный орган национально-демократического фронта. Тогда же было принято решение об объединении всех партизанских групп, вооруженных отрядов и военных формирований левых сил в Армию Людову (АЛ). Однако АЛ к лету 1944 г. насчитывала в своих рядах лишь до 60 тыс. человек и не представляла собой реальной военной силы^[7]. Поддержка Советским Союзом КРН усиливала создаваемую польскими коммунистами новую систему власти. В мае 1944 г. КРН была фактически признана СССР^[8].

После приостановления советско-польских дипломатических отношений СССР демонстрировал готовность к компромиссу и возобновлению диалога с лидерами эмигрантского правительства Польши. Политическими условиями начала переговоров, выдвинутыми советской стороной, были отказ эмигрантского правительства от антисоветской политики, урегулирование его отношений с польским демократическим лагерем, а также признание польско-советской границы по так называемой линии Керзона. Эти условия были изложены в Заявлении советского правительства от 11 января 1944 г. Лондонское правительство отвергло эти предложения, в свою очередь выдвинув требование установления демаркационной линии на восток от Вильнюса и Львова и передаче управления на востоке от нее советской администрации под контролем западных союзников[9].

Таким образом, лондонское правительство и политики, руководившие «подпольным государством» и Армией Крайовой на польской территории продолжали упорно придерживаться ориентации на помощь западных союзников в сохранении Польши в довоенных границах. Такая идеологическая установка неизбежно вела к конфликту с советской стороной. Таким образом, Армия Крайова и та часть населения, которая ее поддерживала, становились заложниками данной концепции, далекой от политического реализма и учета конкретно-исторических обстоятельств, связанных с неизбежностью освобождения Польши Красной Армией.

У. Черчилль и Ф. Рузвельт были реалистами в оценке военно-политической ситуации и не видели реальной силы, которая бы могла помешать СССР воспользоваться результатами наступательных действий Красной армии в Польше. Главное, западные союзники отчетливо понимали, что СССР неизбежно добьется решения вопроса о восточных границах Польши военными средствами. Хорошо известны попытки Черчилля убедить премьер-министра С. Миколайчика признать «линию Керзона». При обсуждении польской проблемы в Квебеке (сентябрь 1944 г.) Черчилль в беседе с Рузвельтом старался отмежеваться от необдуманной, ограниченной и корыстной политики польского эмигрантского правительства, показать свою непричастность к ней^[10]. 22 февраля 1944 г. Черчилль, выступая в Палате общин, заявил, что «освободить Польшу в настоящее время могут только русские армии, которые потеряли миллионы людей, уничтожая немецкую военную машину»^[11].

По мере продвижения войск Красной армии по территории Западной Украины, Западной Белоруссии и Литвы командование АК запретило бойцам вступать в польские части Войска Польского, сформированные в СССР. Все это закладывало фундамент недоверия между АК и советскими войсками, как и между различными польскими политическими силами и военными формированиями. Уже в ходе боев за Ковель в марте 1944 г. стало ясно, что политические директивы командования АК идут в разрез не только с ситуацией на фронте, но и с интересами освобождения Польши. Советское руководство приняло решение о прекращении любого боевого взаимодействия с силами Армии Крайовой^[12]. 7 июля 1944 г. отряды АК предприняли попытку овладеть Вильнюсом до вступления в него войск Красной армии, потеряв при этом около 500 солдат. В конце концов, Вильнюс был освобожден 13 июля восками 3-го Белорусского фронта. Пытаясь установить свою административную власть на этой территории и отказываясь подчиниться командованию 1-й польской армии, командование АК поставило свои отряды в конфликтную ситуацию с войсками Красной армии, что привело к отдельным случаям вооруженных столкновений и в итоге к разоружению польских отрядов. 23 июля бойцы АК предприняли безуспешную попытку наступления на Львов собственными силами. Львов был освобожден 27 июля войсками 1-го Украинского фронта^[13]. Попытки местного командования АК установить собственную администрацию только обострили ситуацию. 14 июля 1944 г. Ставка ВГК СССР отдала директиву командующим войсками трех Белорусских фронтов и 1-м Украинским фронтом о разоружении польских вооруженных отрядов, починявшихся эмигрантскому правительству Польши^[14].

Совершенно очевидно, что не могло быть и речи об освобождении Польши без ликвидации мощных группировок вермахта, имевших к лету 1944 г. на центральном направлении в своем составе свыше 170 дивизий. Именно на польской территории пролегало в 1944-1945 гг. главное стратегическое направление, на котором решался во многом исход войны. Более половины советской действующей армии – пять фронтов, участвовали в сражениях на польской земле, хотя протяженность линии фронта в Польше составляла не более 25% всего советско-германского фронта.

Варшавскому восстанию предшествовал ряд взаимосвязанных событий военного, политического и дипломатического характера.

6 июля 1944 г. в Москву из Варшавы через линию фронта прибыла делегация Крайовой Рады Народовой. Делегация взяла на себя полномочия урегулирования межгосударственных отношений двух стран. По воспоминаниям маршала Г.К. Жукова, именно в это время, 8 июля 1944 г. на даче под Москвой обсуждались вопросы о возможности выхода советских войск к Висле. Эти цели предусматривались планом Ковельской наступательной операции. После прорыва обороны противника главный удар должен был наноситься в общем направлении на Демблин и далее по восточному берегу р. Вислы на Прагу (предместье Варшавы), а 47-я армия с одним танковым и одним кавалерийским корпусом – через Парчев, Луков – на Седлец^[15]. План операции был утвержден тогда же. Тогда же совместно с представителями Крайовой Рады Народовой Б. Берутом, Э. Осубка-Моравским, М. Роля-Жимерским было решено, что первым городом, где развернут свою деятельность КРН, будет Люблин.

В директиве Ставки ВГК от 21 июля 1944 г. приказывалось овладеть г. Люблин не позднее 26-27 июля. При этом подчеркивалось, что «этого настоятельно требует политическая обстановка и интересы независимой демократической Польши»^[16]. 22 июня 1944 г. на встрече с польской делегацией КРН в Кремле И.В. Сталин подчеркнул, что переход Красной Армии линии Буга – вопрос ближайшего времени и в интересах Польши приготовиться к взятию управления на освобожденной территории в свои руки^[17]. Делегация представителей КРН, неоднократно встречавшаяся с советским руководством, готовилась к созданию Польского комитета национального освобождения (ПКНО), о чем было провозглашено в освобожденном польском городе Хелм 21 июля 1944 г.

В период с 17 по 20 июля советские войска совместно с частями 1-й польской армии, созданной в СССР, вступили на территорию Польши. 24 июля 1944 г. был освобожден Люблин.

После вступления советских войск на польскую территорию, а также заключения 26 и 27 июля 1944 г. соглашения с ПКНО о советско-польской границе по «линии Керзона» и об отношении между советским главнокомандующим и польской администрацией, ПКНО де-факто был признан в качестве единственного органа власти на освобожденной территории, а Войско Польское единственной военной силой в Польше, признанной СССР. «Никаких других органов власти, и в том числе органов польского эмигрантского «правительства» в Лондоне, кроме Польского комитета национального освобождения, не признавать», – указывалось в Постановлении ГКО СССР от 31 июля 1944 г.^[18].

Командование 1-м Белорусским фронтом непосредственно перед восстанием в соответствии с директивой Ставки Верховного Главнокомандования от 27 июля 1944 г. планировало выйти к Висле и захватить плацдармы, и не позднее 5–8 августа овладеть предместьем Варшавы – Прагой. В директиве Ставки ВГК от 29.7.44 г. указывалось, что «бойцы и командиры, отличившиеся при форсировании Вислы, получат специальные награды орденами вплоть до присвоения звания Героя Советского Союза»^[19].

В то же время, как свидетельствуют архивные документы, эта задача была нереальной. Войска прошли сотни километров с боями, понесли большие потери, имели растянутые коммуникации, что затрудняло тыловое снабжение фронтов^[20]. В ночь с 31.7 на 1.8 частями 1-й армии Войска Польского была предпринята неудачная попытка сходу, без соответствующей подготовки форсировать Вислу.

Практически в момент вступления советский войск на польскую территорию командующий Армией Крайовой генерал Т. Бур-Коморовский 21 июля 1944 г. издал приказ о состоянии готовности ожидания сигнала к восстанию с часа ночи 25 июля. Это решение было утверждено 23-24 июля Главной комиссией Рады Едности Народовой (подпольный орган польского государства, созданный представителями сторонников польского эмигрантского правительства). Вопрос о восстании в Варшаве обсуждался на заседании эмигрантского правительства в Лондоне 25 июля 1944 г., тогда было принято решение предоставить высшему политическому представителю польского правительства в оккупированной Польше право начать восстание в любой выбранный им момент[21]. Целью восстания был захват Варшавы до занятия ее частями Красной армии и размещение там эмигрантского правительства во главе с С. Миколайчиком.

Разработанный штабом АК план восстания исходил из того, что в ближайшее время германская армия сама оставит польскую столицу. Концепция восстания строилась на возможности краткой (максимум 2-3 дня) и относительно бескровной борьбы против отступавших германских войск. Более того, чтобы не задерживать их отход на запад, не планировался захват важнейших транспортных коммуникаций, в том числе стратегически важных мостов через Вислу.

Приказ о начале восстания был отдан Бур-Коморовским 31 июля. Основанием такого решения были непроверенные данные о приближении к правобережной части Варшавы – Праге советских танков^[22].

Польское эмигрантское правительство и командование Армии Крайовой готовили планы восстания в тайне от советского руководства, без согласования с ним, явно не рассчитывая на его помощь и не планируя совместные действия с советскими войсками по освобождению Варшавы. Напротив, в этих планах предусматривалась лишь помощь западных союзников. 27 июля, накануне восстания, представители лондонского правительства обратились к британской стороне с просьбами об оказании активной помощи в связи с планом восстания и получили ответ, что правительство Великобритании не может удовлетворить ни одну из этих просьб. Спустя несколько дней начальник штаба британского министерства обороны генерал Г. Исмей сообщил, что помощь невозможна, будь то бомбардировки или переброска в Польшу польской авиации и парашютной бригады^[23]. При этом было прямо заявлено, что территория Польши входит в зону действий советских войск: «Союзники не могут предпринимать такого рода действия, если они не скоординированы с наступлением русских, поскольку их следует считать действиями, проводимыми в зоне тактических интересов русских»^[24]. Несмотря на это, руководство Армии Крайовой приняло решение о восстании.

Примечательно, что когда был отдан приказ о начале восстания в Варшаве, в Москве находился глава польского эмигрантского правительства С. Миколайчик.

Опубликованные ныне в России записи бесед И.В. Сталина и С. Миколайчика от 3 и 9 августа 1944 г. свидетельствуют, что польский премьер-министр эмигрантского правительства не обращался к Сталину с просьбой об оказании Красной армией помощи повстанцам путем нанесения ударов извне или о координации военных действий между восставшими и советскими войсками. Миколайчик ставил вопрос лишь об оказании помощи путем сбрасывания оружия и продовольствия с самолетов. Сталин же обещал оказать помощь оружием и направить советского офицера связи^[25]. В то же время 3 августа он в жесткой форме заявил о советской политической позиции, в частности о том, что «Советское правительство не признает лондонского польского правительства, что оно порвало с ним отношения. Одновременно советское правительство имеет фактические отношения и договоры с ПКНО». Сталин высказался за то, что прежде чем вести переговоры с Миколайчиком, как главой польского правительства, необходимо достигнуть договоренности с ПКНО об объединении сил и создании временного правительства^[26].

Переговоры, проходившие 8 августа между Миколайчиком и руководителями ПКНО, закончились безрезультатно. И тогда польский премьер-министр эмигрантского правительства не использовал шанс, чтобы попытаться реально помочь восставшим в Варшаве. 8 августа Сталин написал Черчиллю:«Беседа с Миколайчиком убедила меня в том, что он имеет неудовлетворительную информацию о делах в Польше»^[27].

Британская сторона, зная о подготовке восстания, только 2 августа 1944 г. через военную миссию в Москве информировала советское командование о получении польским эмигрантским правительством в Лондоне телеграмм о начале вооруженного восстания в Варшаве и с просьбой, «чтобы русские помогли немедленной атакой извне»^[28]. 5 августа Сталин направил довольно резкое послание У. Черчиллю, в котором он указал, «что нельзя себе представить, как могут взять Варшаву несколько польских отрядов так называемой Крайовой Армии, у которой нет ни артиллерии, ни авиации, ни танков, в то время как немцы выставили на оборону Варшавы четыре танковых дивизии»^[29]. Эта же позиция советского правительства была изложена 13 августа 1944 г. в Заявлении ТАСС, в котором говорилось, что польское эмигрантское правительство не предпринимало никаких попыток заранее уведомить советское военное командование и согласовать с ним какое-либо наступление в Варшаве.

С самого начала Сталин негативно отнесся к не согласованному с советским руководством и военным командованием восстанию в Варшаве, которое расценивал как политическую демонстрацию, адресованную Москве. Это подтверждает переписка советского лидера с У.Черчиллем и Ф. Рузвельтом в августе 1944 г., и особенно письмо Сталина Черчиллю от 16 августа. В частности он писал:«После беседы с г. Миколайчиком я распорядился, чтобы Командование Красной Армии интенсивно сбрасывало вооружение в район Варшавы. Был также сброшен парашютист-связной, который, как докладывает командование, не добился цели, так как был убит немцами. В дальнейшем, ознакомившись ближе с варшавским делом, я убедился, что варшавская акция представляет безрассудную, ужасную авантюру, которая будет стоить варшавянам больших и ненужных жертв. Этого не было бы, если бы советское командование было информировано до начала восстания и если бы поляки поддерживали с последним контакт. При создавшемся положении советское командование пришло к выводу, что оно должно отмежеваться от варшавской авантюры, так как оно не может нести ни прямой, ни косвенной ответственности за варшавскую акцию»^[30].

Для германского командования планы руководства АК относительно восстания и времени его начала не были секретом. Немецкая полиция получала достоверную информацию через своих агентов, имевшихся в рядах различных отрядов польского Сопротивлении, включая АК. Об этом еще раз свидетельствуют показания коменданта Варшавы генерал-лейтенанта люфтваффе Р. Штагеля, который располагал информацией, что восстание начнется 1 августа, примерно в 15:30^[31]. Таким образом, был утрачен важный момент внезапности начала восстания.

К тому времени Гитлер бросил на оборону Варшавы дополнительные силы. Уже с 26 июля в район города начали прибывать немецкие дивизии из Румынии, Голландии и Италии. Паника в Варшаве среди персонала гитлеровской администрация была ошибочно принята за готовность немцев к эвакуации из польской столицы. Восставшие варшавяне, вооруженные только легким стрелковым оружием, не представляли собой серьезной военной силы и оказались под угрозой неминуемого уничтожения. В начале восстания повстанцы по численности до 35 тыс. человек превосходили немецкий гарнизон – около 20 тыс., но у них было всего до 3,500 единиц стрелкового оружия и боеприпасов на два-три дня боев. Лишь немногие из повстанцев имели какой-то боевой опыт^[32].

Г. Гиммлер в приказе от 1 августа 1944 г., следуя указанию Гитлера, запретил брать пленных и распорядился сравнять Варшаву с землей^[33]. Начиная с 4 августа немцы приступили к планомерному подавлению восстания силами СС, полиции, украинских националистов и так называемой РОНА, или «бригады Каминского», состоявшей из власовцев и иных предателей. При этом гитлеровское командование, используя разобщённость восставших, методично, по очереди уничтожало очаги сопротивления, применяя тяжёлые орудия, бронепоезда, танки и огнемёты.

Главным пунктом, вокруг которого идут споры, касающиеся действий войск Красной армии на варшавском направлении, является вопрос, преднамеренно или нет советские войска остановили свое наступление. Более верным, на наш взгляд, была бы постановка вопроса о том, планировало ли советское командование в июле 1944 г. вообще освобождение Варшавы и преднамеренный ли характер носило замедление темпов наступления советских войск в августе 1944 г.? Подчеркнем, что директива Ставки ВГК командующему 1-м Белорусским фронтом № 220162 от 27 июля 1944 г. не предусматривала освобождение Варшавы, а ставила задачу после овладения населенными пунктами Брест и Седлец к 5-8 августа овладеть Прагой и захватить плацдармы на западном берегу реки Нарев в районе Пултуск и Сероцк^[34]. Левым крылом фронта предусматривалось захватить плацдарм на Висле в районе Демблина, Зволень, Солец.

Германское командование всеми силами старалось остановить наступление Красной армии, сохранить фронт на подступах к восточным границам Германии и, прежде всего, удержать линии рек Нарева и Вислы. Еще 23 июля новый начальник генерального штаба сухопутных войск вермахта генерал-полковник Г. Гудериан приказал непременно удержать рубеж рек Вислы и Сана. Важная роль отводилась удержанию Варшавы – центра коммуникаций и возможного места форсирования Вислы крупными массами войск в случае захвата Красной армией мостов в городе^[35]. Поэтому основная танковая группировка группы армий «Центр» создавалась на подступах к городу.

Следует указать, что темп наступление советских войск, в результате которого они продвинулись вперед на 500-600 км, в середине июля 1944 г. замедлился. Если с 5 по 17 июля советские войска продвинулись на 120 – 200 км со средним темпом 10 – 16,6 км в сутки, то во второй половине июля продвижение войск составило 60 – 120 км со средним темпом 4 – 12,6 км в сутки^[36]. Сказывались усталость войск и отрыв их от баз снабжения. Так, 6-я воздушная армия, взаимодействовавшая с войсками левого крыла 1-го Белорусского фронта, еще не успела перебазировать самолеты на новые аэродромы ближе к линии фронта и испытывала трудности с подвозом горючего. 29 июля при наличии почти 1400 самолетов было совершено всего 95, а 30 июля – 232 самолето-вылета для действий на разных участках фронта^[37].

К 1 августа, т.е. к началу Варшавского восстания, противнику удалось сосредоточить на направлении наступления советской 2-й танковой армии значительные силы, в составе которых было пять танковых дивизий. Эти силы, опираясь на Варшавский укрепленный район, оказывали советским войскам упорное сопротивление, а 3 августа перешли в наступление из района Радзымин в направлении Воломина. Таким образом, положение 2-й советской танковой армии, лишенной поддержки стрелковых частей и воздушного прикрытия, стало очень серьезным.

О том что ситуация изменилась, командование 2-й танковой армии узнало лишь утром 31 июля, когда на соединения армии с трех сторон обрушился контрудар противника. Танковая дивизия «Герман Геринг» и 19-я танковая дивизия со стороны Праги, 4-я танковая дивизия с севера, а 5-я танковая дивизия СС «Викинг» и 3-я танковая дивизия СС «Мертвая голова» — с востока, атаковали советские войска, которые оказались под угрозой окружения.

В этой обстановке уже в 4:10 утра 1 августа войска 2-й танковой армии получили приказ перейти к обороне. Советские войска 2-й танковой армии понесли значительные потери в живой силе и технике. После проигранного сражения в районе Воломина 2-я танковая армия была выведена из боя. К этому моменту в ней оставалось 27 танков и САУ; недоставало 689 танков и 146 САУ разных систем^[38]. Так что ни о каком преднамеренном характере замедления темпов наступления в этом случае говорить не приходится.

В течение августа 1944 г. 47-я армия 1-го Белорусского фронта вела затяжные и упорные бои с целью овладеть районом Праги. Однако из-за сопротивления немецких танковых дивизий, нехватки боеприпасов и горючего задача по овладению Прагой, поставленная директивой Ставки от 27 июля, не была выполнена. Крайне медленно по тем же причинам развивалась борьба за расширение плацдармов на Висле^[39]. Командующий 8-й гвардейской армией докладывал о трудностях по форсированию этой реки, указывая, что наступление затормозила авиация противника, которая «действовала безнаказанно» (440 самолетов). Отмечалась также нехватка переправочных средств^[40]. К 7 августа 8-я гвардейская армия, овладев плацдармами на западном берегу Вислы, перешла к обороне.

Следует обратить внимание на то, что советское командование не осталось безучастным к судьбе восставших. Важно, что еще 8 августа 1944 г., когда Миколайчик вел активные переговоры в Москве, маршалами Г.К. Жуковым и К.К. Рокоссовским были представлены«соображения о дальнейших действиях войск 1-го Белорусского фронта и наметки плана проведения Варшавской операции».Этим проектом предусматривалась возможность начала Варшавской операции после выхода армий правого крыла 1-го Белорусского фронта на рубеж р. Нарев и захвата плацдарма на его западном берегу на участке Пултуск, Сероцк. Для оказания помощи 69-й, 8-й гвардейской армиям и другим соединениям левого крыла 1-го Белорусского фронта необходимо было передать 1-ю танковую армию Катукова из состава 1-го Украинского фронта 1-му Белорусскому фронту. При самых благоприятных условиях, операцию можно было начать лишь 25 августа 1944 г^[41].

Немецкая оборона на подступах к р. Нарев оказалась неожиданно сильной, поэтому лишь в начале сентября советским войскам удалось захватить плацдармы на реке Нарев. Общая стратегическая обстановка на направлении действий 2-го и 3-го Белорусских фронтов также складывалась неблагоприятно. Именно между р. Неман и Варшавой гитлеровскому командованию удалось организовать упорное сопротивление на подступах к Восточной Пруссии. Войска 2-го Белорусского фронта лишь в конце августа вышли на рубеж Августув, Острув-Мазовецки, а в сентябре отбросили противника к р. Нарев. К этим фактам можно добавить и то, что предложенная проектом плана Варшавской операции передача 1-й танковой армии из 1-го Украинского фронта 1-му Белорусскому фронту также не была произведена, так как в период с 5 по 22 августа войска 1-го Украинского фронта вели ожесточенные бои по отражению контрнаступления крупных сил противника (8 танковых, 14 пехотных дивизий), стремившихся отбросить советские войска на восточный берег Вислы^[42].

Из сказанного следует, что о начале операции по освобождению Варшавы 25 августа в соответствии с планом от 8 августа не могло быть речи. Тем более что за этот период отмечалось постоянное усиление группировки противника и накопление резервов. Количество дивизий в резерве варшавской группировки противника выросло с 5 до 12 дивизий. Одновременно на центральном участке фронта немецко-фашистские войска вели бои с целью ликвидации выступа советских войск в районе северо-восточнее Варшавы и плацдарма на западном берегу Вислы в районе юго-восточнее города. Отмечалось поступление большого количества пополнения в танковые дивизии противника, действовавшие на варшавском и радомском направлениях^[43].

Конечно, можно допустить, что Ставка ВГК могла изыскать стратегические резервы, чтобы поддержать действия 1-го Белорусского фронта. Но тогда бы пришлось изменить общие стратегические замыслы. Ведь как раз в конце августа 1944 г. войска 2-го и 3-го Украинских фронтов развернули наступление на балканском направлении. К концу месяца маршал Жуков выехал в штаб 3-го Украинского фронта для подготовки операции в Болгарии. 29 августа началось Словацкое национальное восстание, оказание помощи которому так же входило в планы советского руководства.

15 августа советское руководство отказалось предоставить советские аэродромы для посадки самолетов западных союзников, совершавших полеты на Варшаву, объясняя это тем, что восстание в Варшаве «является чисто авантюрным делом» и «Советское Правительство не хочет связывать себя ни прямо, ни косвенно с авантюрой в Варшаве»^[44].

Неблагоприятное развитие военной обстановки на варшавском направлении не изменило сталинской оценки восстания как «авантюры», и он в этот период лишь использовал ситуацию, чтобы подтвердить это перед лицом общественного мнения на Западе.

Черчилль приказал в течение трех ночей 13-16 августа послать на Варшаву свыше 100 бомбардировщиков для того, чтобы сбросить на парашютах оружие, боеприпасы и продовольствие для польских повстанцев. При этом был отдан категорический приказ сбрасывать груз с высоты 150-200 м. Никаких сигналов и частот для связи с русскими и координат расположения советских частей не давалось. Английские пилоты мужественно выполнили этот приказ, одновременно назвав его «самоубийственным и бессмысленным», поскольку, по свидетельству самих летчиков, авиация несла значительные потери, а серьезной помощи восставшим оказать не могла.

По свидетельству очевидцев, к повстанцам попадала лишь ничтожная часть сброшенных грузов. Например, в донесении члена Военного совета 1-го Белорусского фронта генерал-лейтенанта К.Ф. Телегина от 22 сентября 1944 г. отмечалось:«Английская и американская авиация, сбрасывая груз, фактически не помогает повстанцам, а снабжает немцев... . Сбрасывание производилось с высоты 4000 метров… С этой высоты практически невозможно рассчитывать на сбрасывание в районы, занимаемые повстанцами»^[45]. После 18 сентября никаких сбрасываний грузов западными союзниками не производилось.

Достаточно красноречивую оценку «помощи» западных союзников дал губернатор Варшавского округа группенфюрер Л. Фишер. В своем отчете после подавления восстания осенью 1944 г. он писал:«В надежде на эту помощь Великобритании поляки начали борьбу. И их снова постигло тяжёлое разочарование, потому что в течение 63 дней для оказания помощи варшавским полякам Великобритания и Америка использовали только незначительную часть самолётов, которые они в то время бросили для почти ежедневных бомбёжек немецких городов. Такое поведение полностью соответствует стилю Великобритании. Заявление Великобритании о предоставлении гарантий Польской Республике было попрано ещё в 1939 году. Во время восстания Польша тем более была предана…»^[46].

Не осталось в стороне от помощи восставшим, как ударами артиллерии и авиации, так и в материально-техническом отношении командование 1-го Белорусского фронта и 1-й армии Войска Польского. Только в период с 13 сентября по 1 октября 1944 г. был произведен 4821 самолето-вылет, в том числе 1361 – на бомбардировку и штурмовку противника в Варшаве и 2435 – на сбрасывание различных грузов военного назначения^[47].

В течение августа, отражая атаки повстанцев на мосты, немцы обеспечили отсечение Варшавы от ее предместья Праги и подавление восстания на правом, восточном берегу Вислы, разделение районов восстания вдоль главных транспортных артерий, а позднее после подрыва мостов 13 сентября – отсечение повстанцев от советских и польских войск. Кроме центрального участка, включавшего Волю, Средместье, Повисле и Старое Място, отдельно сражались повстанцы на Жолибоже, Мокотуве, Чернякуве и Сельцах.

В конце августа – начале сентября сражавшаяся Варшава оказалась в критической ситуации. Овладев городскими районами Воля и Охота, гитлеровцы 2 сентября окончательно заняли Старо Място. Защитники Старого Място насчитывали около 7200 бойцов, благодаря мужеству и стойкости которых были отбиты атаки почти двукратно превосходящего по численности корпуса фон дем Баха. Подземными канализационными ходами удалось вывести в район Средместья 1500 вооруженных и около 3 тыс. невооруженных солдат АК и АЛ. В неравном бою погибло около 3 тыс. повстанцев. Всего же в результате боевых действий и варварских бомбардировок, а также массовых расстрелов погибло около 40 тыс. жителей Старого Мяста^[48].

К 6 сентября гитлеровцы овладели районом Повисле до линии улицы Новый Свят, и таким образом почти выполнили план по отсечению восставших от Вислы. Военные операции немецких сил сопровождались попытками германского командования склонить повстанцев к капитуляции с помощью обещаний «хорошего обращения». Однако, несмотря на эти обещания, гитлеровские формирования обращались с гражданским населением и попавшими в плен повстанцами зверски. После взятия Старого Мяста они расправились с ранеными повстанцами, оставленными в подвалах-госпиталях, а также с больными стариками и другими гражданскими лицами. Гражданское население, героически помогавшее повстанцам в первые недели восстания, не видя конца мучениям, теряло веру в целесообразность акции, участились случаи дезертирства^[49]. 7 сентября Рада Едности Народовой постановила начать переговоры с немцами. В тот же день делегация Польского Красного Креста направилась на переговоры по вопросам выхода из районов боев части гражданского населения. На одном из своих заседаний Крайова Рада министров постановила ответственность за поражение Варшавского восстания возложить главным образом на СССР и использовать это в пропагандистской работе.^[50]. С 9 по 11 сентября 1944 г командующий немецкой боевой группой «Pop» генерал-майор Г. Рор вел переговоры о капитуляции с делегацией Польского Красного Креста^[51]. Тогда же немецкая сторона выразила готовность прийти к соглашению с командованием АК.

В свою очередь со стороны варшавского руководства ППР и АЛ в это время предпринимались попытки склонить командование АК к установлению контактов с советским командованием, однако командующий Варшавским округом АК полковник А. Хрусьцель («Монтер») заявил, что он лично против капитуляции, но не имеет полномочий для установления взаимодействия с Красной армией.

7 сентября руководство ППР приняло решение о направлении через линию фронта своих представителей в Люблин. Делегация ППР во главе с Х. Яворской переправилась через Вислу в ночь с 12 на 13 сентября, а затем с помощью воинов 47-й армии добралась до Люблина. Параллельно командование АЛ на Жолибоже также предприняло усилия к установлению связи с командованием 1-й армии Войска Польского, направив свою делегацию из трех человек через Вислу. Прибыв в штаб командующего 1-м Белорусским фронтом маршала К.К. Рокоссовского, польские представители проинформировали советское командование и штаб 1-й армии Войска Польского об обстановке в Варшаве. От них советское военное командование впервые узнало подробности о восстании, расположении и состоянии повстанческих сил^[52].

На дальнейшую позицию командования АК в вопросе капитуляции повлияли успешные действия советских войск на восточном берегу Вислы, а также радиограмма от С. Миколайчика с сообщением о решении советского правительства дать согласие Англии на совместные действия по оказанию помощи Варшаве, на челночные полеты американских самолетов на аэродромы в СССР. В новой обстановке генерал Бур-Коморовский 11 сентября на заседании Крайовой Рады министров выступил против капитуляции. Немцы в свою очередь назначили последний срок капитуляции – 11 сентября в 1.00. Когда срок миновал, они разбросали листовки за подписью генерала фон дем Баха, где объявили, что поскольку «беспрецедентные в мировой истории немецкие заверения» отвергнуты, то они будут стремиться закончить эту борьбу. Заявлению сопутствовали жестокие бомбардировки и усиление атак немецких войск, направленных прежде всего на районы вдоль Вислы^[53].

Лишь 14 сентября 1944 г. войскам 1-го Белорусского фронта удалось освободить предместье Варшавы – Прагу. С 13 сентября, была организована регулярная массированная переброска грузов восставшим. До 1 октября 1944 г. в целях оказания помощи повстанцам Варшавы советская авиация произвела 4821 самолетовылет, в том числе, на сбрасывание грузов – 2435 , на подавление средств ПВО противника в городе Варшава в районе сбрасывания грузов – 100, на бомбардировку и штурмовку войск противника в городе Варшава по заявке повстанцев – 1361, на прикрытие районов, занимаемых повстанцами, и на разведку– 925^[54].

Из воспоминаний С. М. Штеменко известно, что 13 сентября Сталин приказал маршалу Жукову выехать в штаб 1-го Белорусского фронта и «разобраться с Варшавой» на месте.«Нельзя ли,– спрашивал Сталин,– там провести частную операцию по форсированию Вислы именно войсками Берлинга[З. Берлинг – командующий 1-й армии Войска Польского]»^[55].

После освобождения предместья Варшавы Праги улучшились возможности для оказания помощи повстанцам и населению Варшавы. Советское правительство передало через Лондон командованию АК в Варшаве шифры и способ связи, необходимые для установления контактов с радиостанцией маршала Рокоссовского, а 15 сентября штаб польского главнокомандующего в Лондоне передал советской миссии позывные и шифры связи с радиостанцией АК. Тогда же генерал Коморовский принял решение о направлении в предместье Праги офицеров-связистов, которые прибыли туда в ночь с 19 на 20 сентября. В ночь на 21 сентября в районе Средместья в Варшаве высадился для установления контактов с АК и АЛ офицер связи 1-го Белорусского фронта капитан Иван Колос. Однако координация оперативных действий между руководством восстанием и советским командованием не была осуществлена, хотя непосредственная радиосвязь была налажена 24 сентября^[56].

17 сентября Г. К. Жуков докладывал в Ставку ВГК: «Главные силы 1-й Польской армии на ближайшее время будут иметь задачу захвата южной части Варшавы, ориентировочно от Аллеи 3 мая, Аллеи Иерусалимской до района Генрикув, и, закрепившись, повести в дальнейшем операцию на север, предположительно охватывая город с юго-запада»^[57]. План также предусматривал установление контакта с повстанческой группой, занимавшей северную часть города, и организацию удара с севера навстречу южному удару. Одновременно 47-я и 70-я армии 1-го Белорусского фронта продолжали операции к северу от Праги.

Начиная с 16 сентября на правый берег Вислы началась переправа частей 1-й польской армии, которые вели боевые действия вместе с повстанцами. Однако операция окончилась неудачно. Потери 1-й армии Войска Польского из 2614 человек, переправившихся на западный берег Вислы, составили 1987 человек убитыми и пропавшими без вести, а общие потери за сентябрь – 4857 человек. К 23 сентября плацдармы на западном берегу Вислы пришлось оставить. Неудачу операции вызвало существенное численное и огневое превосходство противника на участке высадки десантов польских войск.

После решения советского командования 22 сентября отвести все части 1-й польской армии с западного берега Вислы на восточный, им была предпринята попытка подготовить и начать наступление в обход Варшавы и создать для этого плацдарм между Наревом и Бугом. Операцию планировалось начать 4-5 октября. Но к этому времени Варшава уже капитулировала. К тому же 4 октября противник предпринял наступление против войск 65-й армии на сероцком плацдарме. Только 19 октября советским войскам удалось восстановить прежнее положение. В конце октября 1944 г. Сталин оставил надежду на быстрое освобождение столицы Польши. 12 ноября 1944 г. войска 1-го Белорусского фронта перешли к обороне^[58].

В свидетельствах советского разведчика Ивана Колоса и поляков, перешедших линию фронта после разгрома восстания, говорится не только о героическом сопротивлении варшавян, но и о действиях руководства Армии Крайовой, готовившего капитуляцию, когда еще можно было сражаться, и не желавшего прилагать усилия для организации совместных действий с воинами 1-й армии Войска Польского^[59]. По заявлению восставших, авторитет лондонского эмигрантского правительства и генерала Коморовского резко упал, участники восстания все больше убеждались в их предательской роли. В Варшаве о генерале Коморовском говорили: «Лучшим наказанием для него было бы отдать его в руки женщин, которым приходится прятаться в подвалах»^[60]. Поскольку основные силы повстанцев были сконцентрированы в центральной части Варшавы, немцы получили возможность создать фронт обороны на западном берегу Вислы, отрезать повстанцев от 47-й армии, создать на самой реке мощные огневые заслоны, крайне осложнить форсирование Вислы со стороны Праги, что чрезвычайно затруднило оказание советскими и польскими войсками помощи повстанцам. Пассивность командования АК в отношении поддержки высадившихся частей 1-й армии Войска Польского нанесла огромный урон восстанию.

25 сентября фон дем Бах прислал взятых в плен двух офицеров АК с новым предложением о капитуляции, с заверением, что солдат АК будут рассматривать как комбатантов. Одновременно он выразил надежду, что «в дальнейшем немецкая армия вместе с польской будет воевать против большевиков»^[61].

27 сентября после ликвидации плацдармов на западном берегу Вислы гитлеровцы направили главный удар на Мокотув. В тот же день оставшиеся защитники этого района прекратили сопротивление.

В ночь на 1 октября 1944 г. главный делегат польского лондонского правительства в Польше Я. Янковский и командующий АК генерал Т. Бур-Коморовский, признав положение участников восстания безвыходным, приняли решение капитулировать на предложенных немцами условиях. По условиям капитуляции сам командующий АК, состав главного штаба, все офицеры и солдаты Армии Крайовой, находившиеся в Варшаве, должны были сдаться немцам, а население Варшавы – эвакуировано^[62]. 2 октября 1944 г. генерал Коморовский подписал акт о капитуляции. В тот же день сопротивление в городе, за исключением отдельных его очагов, прекратилось. Следует подчеркнуть, что советское командование предложило руководству АК, чтобы ее войска под прикрытием советской артиллерии и авиации прорвались на правый берег Вислы. Однако командующий АК генерал Бур-Коморовский предпочел сдаться в плен к немцам, отдав приказ об этом подчиненным ему войскам^[63].

Известно, что абсолютное большинство солдат Армии Людовой не сдалось в плен, а покинуло Варшаву вместе с населением. Некоторые добрались до партизанских отрядов на территории Польши. Подготовленной 2-й дивизией 1-й армии Войска Польского операцией по эвакуации предусматривалось переправить за Вислу всю двухтысячную группировку Армии Крайовой на Жолибоже, но ее командир отказался от этого, когда получил приказ генерала Коморовского сдаться в плен немцам. Большинство солдат Армии Крайовой сдалось в плен.

По оценке коменданта Варшавы Р. Штагеля, на ход боев немецких сил«восточнее Вислы восстание едва ли оказало какое-либо влияние. Фронт там окреп. Все, что было необходимо из довольствия, фронт нашел на восточном берегу. Только в первое время иногда надо было делать крюк через Модлин. Связь с западом через город была прервана только на короткое время»^[64].

9 октября командующий 9-й немецкой армии генерал фон Форманн сообщил о получении приказа А.Гитлера о полном уничтожении Варшавы^[65]. В ходе восстания погибло около 200 тыс. варшавян, 40 процентов из них составляли повстанцы, остальные – мирное население. Оставшихся в живых гитлеровцы выселили из города, при этом 68 707 человек были отправлены в концентрационные лагеря вопреки условиям соглашения о капитуляции. 87 250 человек отправлены на принудительные работы в Германию^[66]. Гитлеровцы на протяжении нескольких месяцев продолжали методично уничтожать город. В результате столица Польши была почти полностью разрушена и сожжена.

По донесению члена Военного совета 1-го Белорусского фронта К.Ф. Телегина, 8 октября в предместье Варшавы – Праге состоялись многолюдные митинги, посвященные памяти погибших в Варшаве повстанцев. Во всех костелах были проведены траурные панихиды. Выступавшие на митингах поляки осуждали лондонское правительство, преждевременно спровоцировавшее население к восстанию. «Народ с ненавистью и презрением говорит о Бур-Коморовском и других изменниках, высказывая желание отомстить за жертвы Варшавы»^[67].

Не претендуя на всеобъемлющую оценку восстания, необходимо отметить, что, несмотря на далекие от реальности геополитические и иные цели его руководителей, восстание приобрело антифашистский патриотический характер. На протяжении 63 дней отряды Варшавского округа АК, при поддержке подокруга «Халлерово», Столпецкой группировки АК из округа Новогрудек, а также гражданского населения, сражались с немецкими военно-полицейскими подразделениями. Варшавское восстание длилось в два раза дольше, чем сентябрьская кампания 1939 г., а немцы потеряли в этой битве примерно такое же количество убитых^[68].

Варшава была освобождена войсками 1-го Белорусского фронта в ходе Висло-Одерской наступательной операции 17 января 1945 г. Честь вступить первыми в польскую столицу была предоставлена 1-й армии Войска Польского под командованием генерал-лейтенанта С. Поплавского.

В военном отношении действия советских войск на Варшавском направлении подчинялись военной целесообразности и общим военно-стратегическим планам советского командования летом-осенью 1944 г. Красная Армия не нарушала никаких союзнических обязательств по антигитлеровской коалиции и советские воины выполняли свой воинский долг. Только части и соединения 1-го Белорусского фронта потеряли в августе и первой половине сентября 166 808 человек (из которых 19,2 % – в боях за Прагу), а войска 1-го Украинского фронта только в августе – 122 578 человек. Эти потери еще больше возросли во второй половине сентября и в октябре 1944 г. в ходе упорных боев к северу от Варшавы за создание и удержание исходных позиций для наступления в январе 1945 г.^[69].

15 ноября 1944 г. на встрече с польской делегацией во главе с генералом С. Спыхальским И.В. Сталин объяснил, почему к таким трагическим последствиям привело отсутствие предварительных договоренностей и взаимодействия между восставшими и Красной армией. Он, в частности, заявил:«Нас не спросили… не посоветовались с нами. Если бы нас спросили, мы бы не дали совета восставать. Красная армия, которая овладела не одним крупным городом в ходе наступления, никогда не брала больших городов, подобных Варшаве, лобовым ударом… Варшаву в лоб нельзя было взять, т.к. она находится на высоком левом берегу Вислы. Брать Варшаву в лоб – значит разрушить город артиллерией и понести при этом ненужные жертвы. Здесь создалось положение, аналогичное с Киевом…Мы Киев в лоб не брали. Мы взяли его обходом. Мы и Варшаву хотели взять обходным маневром, но к такой операции нам нужна была серьезная подготовка. Нужно было подтянуть минимум 40 дивизий, много боеприпасов и продовольствия… Нужно было время. Вот почему Красная армия временно задержалась у стен Варшавы»^[70].

Боевые действия по освобождению Польши продолжались с середины лета 1944 г. до весны 1945 г. Безвозвратные потери Красной армии на польской территории (в современных границах) составили 600 212 человек; общие потери в ходе стратегических операций превысили 2 млн человек^[71].

На Крымской конференции руководителей СССР, Великобритании и США в феврале 1945 г. было достигнуто соглашение о том, что в основу советско-польской границы должна быть положена линия «Керзона».

После поражения Варшавского восстания советское руководство уже окончательно взяло за основу всех военно-политических отношений с Польшей Польский Комитет Национального Освобождения и с ним осуществляло военно-политическое сотрудничество в период проведения завершающих операций по освобождению страны.

В целом, невзирая на существование различных оценок по поднятым проблемам, нельзя не учитывать, что жизненные интересы польского народа требовали в годы Второй мировой войны сохранения военного союза с СССР, от которого зависели выживание польского народа и судьба освобождения Польши от немецко-фашистской оккупации.