СЛОВО ОТДЕЛЬНОЕ

СЛОВО ОТДЕЛЬНОЕ— один из важнейших членов нашей речи. Для определения этого понятия мы прежде всего должны определить более общее понятиечленаречи. Под «членом» мы будем разуметь всякую языковую единицу, выделяемую сознанием в процессе речи путем противопоставления ее тому, что следует за ней, или тому, что предшевствует ей, или и тому, и другому. Само собой разумеется, что эти единицы существуют в уме говорящих не только в момент речи, но потенциально и во всякое другое время, т.-е. привычное отношение всякой единицы к предыдущему и к последующему отложилось в сознании путем ассоциации тоже, как особый тип связи. Но это именнотип связи, а не тип обособившихся из связи элементов. Яснее всего это будет видно на простейших элементах речи — на звуках. Звукк, какфонема, т.-е. как «звук-тип», будет ассоциироваться прежде всего со всеми другимик, встречающимися в речи, затем более слабой связью будет связано с другими задненебными (г, х), другими взрывными (г, б, д, т, п) и т. д., наконец, еще более отдаленной связью с другими согласными вообще. Звук жек, как «звук-член» будет ассоциироваться прежде всего со всемигласнымии притом прежде всего с гласными, стоящимипослеэтогок, потому что без такого гласного его даже и произнести невозможно; более слабой связью он будет связан с предшествующим гласным, еще более слабой связью с теми немногими согласными, с которыми он сталкивается в речи (напр.,с, р, л, н, как раз преимущественно те, с которыми он не связан, как тип). Подобным же образом, отрезок «любит», как тип, будет связан с отрезками разныхсходныхкатегорий (словарно: ухаживает, заботится, лелеет, ревнует, ненавидит, ругает и т. д., грамматически: любишь, люблю, любовь, влюблен и т. д., сидит, горит, читает, пишет и т. д.), а, как член, будет связан только снесходнымикатегориями предыдущего и последующего (словарно: с названиями всех существ, которые способны любить, с названиями всех предметов, которые могут вызывать любовь и т.д., грамматически: с окончаниямиименительного падежапредшествующего существительного,винительногопадежа последующего существительного и т. д.). Все «члены» речи мы разделим на 2 принципиально различные категории: на «значащие» и «незначащие». Незначащими будутзвук, слогитакт(ритмическое объединение слогов от ударения к ударению, рассекающее слова на части), а значащими все остальные (значащая часть слова, словосочетание, предложение, сочетание предложений и т. д.). Условимся называтьзначащиечленысинтагмами(термин, обычно употребляемый в несколько ином смысле). Тогда мы получим следующую схему речи с ее основнымисинтагмамив порядке убывающей сложности:

Мы говорим, про «основные» синтагмы, так как существуют и промежуточные типы (обособленные группы предложений во фразе, обособленные группы слов в предложении), которых мы здесь не станем касаться. Понятия «фразы» и «предложения» определяются в другом месте книги (см. «предложение», куда мы и отсылаем читателя). Здесь, в связи с определением «слова», должен быть прежде всего решен общий вопрос: в каком порядке определять синтагмы, в порядкеубывающейиливозрастающейсложности, т.-е. определять ли, напр., «предложение» посредством «слова» или, наоборот, «слово» посредством «предложения» и т. д. До сих пор определение происходило не в том и не в другом порядке, а просто все определения тянулись к «слову» («часть» слова посредством «слова», «предложение» тоже посредством «слова», а само «слово» или никак, или очень недостаточно). Ясно, что только один из этих двух порядков возможен, и здесь нам предстоит выбрать один из них. Так как синтагмы есть значащие члены, то, очевидно, порядок определения должен соответствовать порядку внутреннего членения речи — мысли. Примыкая во взглядах на этот предмет всецело к идеям Вундта и Морриса (E. P. Morris, «On principles and methods in Latin syntax», New-York, 1902) и считая, что внешнее членение речи не есть результатсложенияпредставлений, а есть наоборот результатрасчлененияпервоначального цельного «зародыша» мысли, мы должны, очевидно, определять в порядкеубывающейсложности. Следовательно, «слово» должно определиться из «предложения». Далее, 2-й вопрос, который уже прямо подведет нас к делу, будет следующий: отличается ли «слово», как синтагма, чем-нибудьсущественнымот соседней высшей синтагмы (предложения) и от соседней низшей (корень или аффикс), или не отличается? Если бы отличия никакого не было, то определение оказалось бы чрезвычайно простым: «слово» есть синтагма такой-то степени. Если бы отличие нашлось, его необходимо было бы включить в определение. Для решения этого основного вопроса необходимо прежде всегосовершенно отрешиться от письменной традициии представить себе, что мы не знаем, на что распадается предложение. Тогда, мне кажется, обнаружатся следующие три разнородных единицы, на которые оно может распадаться:

1) Отрезки предложения,имеющие собственное ударение(выдыхательное или музыкальное — безразлично),допускающие поем себя и перед собой остановку в речи и распадающиеся сами на синтагмы меньшей величины. Это — «слову в полном смысле слова и, быть может, в единственном смысле, который бы ему следовало придавать. И если мы книмприменим вопрос, поставленный выше, о сущности разницы между синтагмами разных степеней, то ответ получается чрезвычайно легкий и быстрый: между ними и синтагмами следующей степени (частями слов), очевидно, есть существенная разница, и она состоит именно в том, что «часть» слова не имеетни одногоиз тех признаков, которые только что перечислены: не имеет своего ударения, не допускает после себя и перед собой паузы, и не делится дальше на значащие части. Таким образом, здесь при переходе оттакого«слова» к «части» слова, приходится констатировать, действительно, резкий скачок в отличие от всех предыдущих звеньев нашей концентрической схемы (см. «предложение», и осознанием этого скачка и следует объяснять введение деления на слова в письменность. Этот скачок делается особенно ясен, если обозреть всю схему синтаксического и ритмического дробления речи. Навысшихступенях ее (фраза, группа предложений, предложение, группа слов) синтаксическое и ритмическое дробление в общем и в целом сливаются. Вслове начинаетсярасхождение: словосочетания синтаксически делятся на слова, а ритмически на такты, которые не во всем совпадают со словами (только общая ударяемая верхушка ивозможностьдля слова быть тактом). Наконецпосле«слова» происходит ужеполныйразрыв: синтаксически слова делятся на корни и аффиксы, а ритмически на слоги и звуки, и между тем и другим делением нет уженикакогосоотношения. Таким образом «слово» в этом егособственномзначении есть действительно, великий рубеж,на котором смысл порывает с ритмом.

2) Отрезки предложения,имеющие собственное ударение и допускающие перед собой и после себя остановку, но не распадающиеся на синтагмы меньшей величины. Это так наз. «бесформенные» полные слова («вчера», «здесь», «какаду» и т. д.). Они тожесущественноотличаются от «частей» слова, но уже только 2-мя признаками, как видно из определения.

3) Отрезки предложения,не имеющие ни одного из перечисленных выше признаков, но и не составляющие частей тех «слов», которые определены в п. 1. Дело идет, как читатель, конечно, уже догадывается, о так наз.частичныхсловах: предлогах, союзах, отрицаниях и т. д. (в немецком сюда же относится и член, во французском — и член и такие «слова», как je, tu, il, me, te, le и т. д.). Это самая трудная и спорная группа. Отличаются ли они хоть чем-нибудь от частей слов? Только одним: не существует тех «слов», к которым бы они составляли части. Это члены,совершенноаналогичные частям слов, но как бырассыпанныемежду цельными словами. Отсюда и их синтаксическое значение, как таких синтагм, на которыенепосредственнораспадается предложение. Отсюда и их раздельное начертание: ихне с чемписать слитно. Все это может быть представлено следующей схемой:

Определение «слова», очевидно, и «будет зависеть от того, какие из этих категорий мы будем называть «словами». Если только 1-ую, то определение дано выше в п. I. Если 1-ую и 2-ую вместе, то это определение на один признак убавится (только ударение и возможность паузы). Если все три вместе, то определение примет тот вид, о котором было уже сказано: «слово» есть синтагма такой-то степени, т. к. третья категория посуществуот синтагм соседних степеней не разнится. В сущности, следовало бы иметь 3 разных термина для каждой из этих категорий и, сверх того, термин для первых 2-х, взятых вместе, термин для второй и третьей, взятых вместе, и термин для всех трех. Но традиция дала нам вместо шести терминов один — «слово».