Новая философская энциклопедия
ДУРНАЯ ВЕРА (ЛОЖЬ СЕБЕ САМООБМАН)
в экзистенциализме Ж. П. Сартра наиболее общая форма неаутентичного существования. Для того, чтобы самообман был возможен, человек должен представлять собой разделенное существо так, чтобы одна его часть скрывала от другой то, что ей, так сказать, в некотором смысле *известно*. Парадоксы, связанные с этим феноменом, проистекают из того, что это действие совершается в рамках единого одиночного сознания. Пересмотр Сартром взглядов его учителя Э. Гуссерля на феноменологическую редукцию (идею исследования существенных структур сознания как такового) и его следование Хайдеггеру в убеждении, что невозможно исследовать сознание, не признавая в то же время реальности объектов мира, приводит его к отказу от культивируемого Гуссерлем отождествления *я* с сознанием и попытке доказать, что *я* не находится *в* сознании, что *я* находится *в мире, подобно *я* другого*. Иными словами, *я* не есть просто самосознание, но есть развивающийся проект, находящийся в мире и соседствующий с другими людьми. Разделение *я* и сознания и отрицание понимания *я* как просто самосознания создало теоретическую рамку главного сочинения Сартра *Бытие и ничто* (1943). Здесь Сартр описывает сознание как *ничто*, т. е. не как вещь, но как активность, как *ветер, дующий ниоткуда в направлении к миру*. Подобно тому, как линзы камеры никогда не могут видеть самих себя, сознание никогда не может рассматривать себя как сознание и знает себя только через восприятие объектов. Посредством *ничто* сознания и его активности формируются наша способность видеть, воображать мир иначе, чем он есть *на самом деле*, и неизбежное представление самих себя иными, чем мы кажемся. И, поскольку сознание есть ничто, но не подлежит законам причинности, не может быть понято в терминах причины и следствия Сознание самодетерминируется, а мы всегда находимся в процессе выбора. Будучи всегда в процессе становления, *я* в ходе жизни человека накапливает множество истин о самом себе, о собственной *фактичности*, но тем не менее в течение своей жизни человек свободен и предвидеть новые возможности собственного развития либо преобразования, а следовательно, и переинтерпретировать свою *фактичность* в свете новых проектов и притязаний, своей *трансценденции*. Эта неопределенность означает, что человек никогда не есть что-либо, и когда он стремится упросить себя в качестве кого-то особенного (будь это социальная роль либо качество характера) он впадает в *дурную веру Д. в. состоит в ошибочном видении человеком себя в качестве кого-то фиксированного и устоявшегося. Именно эти соображения Сартра и обусловили его резко негативное отношение к учении Фрейда о бессознательном в силу ??? что в нем был выражен детерминистский взгляд на личность и ее поведение Но рассматривать самого себя в качестве средоточия бесконечных возможностей и игнорировать факты своего бытия, всегда налагающие ограничения, в частности то обстоятельство, что всякий выбор всегда совершается в рамках определенных обстоятельств также было бы актом Д в. С одной стороны, мы всегда стараемся самоопределиться, с другой стороны, мы всегда свободны *начать все с нуля*, забыв о том, что мы представляем собой в данный момент, но, так ли иначе, мы всегда ответственны за то, что в конечном итоге из нас получится. Но никакого раз и навсегда данного рецепта обретения баланса между *фактичностью* и свободой не существует, скорее всегда между ними имеется диалектическое отношение, напряжение. Результатом этого является наше извечное отчаяние, осознание чего-то вроде онтологического первородного греха, невозможности бьпь одновременно свободными и теми, кем бы нам хотелось быть. Основание данного понятия составляет факт двойственности человека, психологической и онтологической. Онтологическая двойственность состоит в следующем. Каждый индивид существует в некой ситуации, которая представляет собой пеструю смесь фактичности (данности) и трансцендентности (превосхождения данности посредством наших проектов). Д. в. есть способ избежать боли, причиняемой смутностью наличной ситуации человека, добиться этого можно двояко либо предавая трансцендентное в пользу фактичности (исповедуя различные формы детерминизма, т. е. отказываясь от активных действий либо от осознания собственной ситуации, полагая что изменить все равно ничего нельзя), либо погружением в трансцендентное, пренебрегая фактичностью (предпочитая мечтать о несбыточном, не замечая реалий жизни). Психологическая двойственность связана с тем обстоятельством, что, будучи сознающими существами, люди дорефлективно знают то, о чем они рефлективно могут не знать. Понятие о таком дорефлективном знании выполняет в психологических представлениях примерно ту же роль, что и *бессознательное* в учении Фрейда, хотя Сартр и активно отвергал последнее. Проект Д. в держать человека в неведении относительно определенных вещей есть сам по себе дурная вера, поскольку дорефлексивное сознание * предпочитает* не признавать то, что остается закрытым от рефлективного сознания. Д. в. могут представлять привычки, дела, институты и объекты, используемые человеком для того, чтобы оставаться в состоянии *постоянной рассеянности*. Д. в. бывает не только индивидуальной, но и коллективной. Сартр в работе, посвященной Флоберу, рассматривает как пример коллективной Д. в. французское общество времен Второй империи. Тем не менее содержащаяся в этом понятии отсылка к моральной ответственности связана с проницаемостью дорефлективного сознания: индивиды, по отдельности либо вместе, дорефлективно знают больше, чем они рефлекивно позволяют себе знать. По мере того, как учение Сартра все основательнее учитывало социально-экономические обстоятельства, становилась и более осязаемой связь между Д. в. и классовой борьбой. Если в *Бытии и ничто* он заявил, что хорошая вера есть не что иное, как вариант веры дурной, то позднее он высказывался в том ключе, что хорошая вера воспитывается социальным равенством и что скудость достатка почти неизбежно предопределяет впадение людей в Д в. Антисемит, по Сартру, исповедует Д. в , но такова и противоположная позиция либерального сторонника ассимиляции; подобным образом дело обстоит с неоколониалистом и сторонником промышленного капитализма. оба пренебрегают своей личной ответственностью, приписывая статус необходимости тем вариантам социальных систем, которые предполагают эксплуатацию других. Только в посмертно опубликованных *Тетрадях по этике* Сартр обсуждает природу и возможность хорошей веры, которая, с его т. зр., предполагает *обращение*, в результате которого индивид уже не стремится избежать боли, предопределенной его двойственностью, разделенностью. Е. Г. Трубина