Я И ТЫ

(*Ich und Du*. Berlin, 1923; есть переиздания; рус. перев., 1993, 1995) книга Бубера, в которой он впервые изложил свою основную интуицию, в той или иной степени присутствующую во всех его последующих работах. Суть этой интуиции, послужившей основанием для разработки одного из наиболее популярных вариантов диалогического принципа, заключается в уверенности, что между отношением к Богу и отношением к ближнему существует тесная связь. После выхода книги в свет имя Бубера стало едва ли не главным символом всей философии диалога, а изложенная в ней концепция превратилась в знамя всего движения. Работа задумывалась как первая часть философско-теологической трилогии, однако полностью этот замысел не был осуществлен. Книга состоит из трех частей и представляет собой совокупность относительно самостоятельных фрагментов, имеющих афористический и несколько импрессионистский характер. Объем фрагментов, в начале книги состоящих из одного-двух предложений, уже к ее середине увеличивается, и каждый из фрагментов занимает, как правило, по несколько страниц. Книга начинается с постулирования двойственности мира, которая, по мнению Бубера, обусловлена двойственностью соотнесенности человека с ним. В свою очередь, эта соотнесенность двойственна в силу двойственности особых основных слов. Их особенность заключается в том, что, исходя из самой сущности человека, они имеют своеобразный императивный характер, позволяющий им быть не просто сотрясением воздуха, а вполне реальным полаганием существования, вследствие чего они делают произносящего их человека участником непрерывного творения. При этом подразумевается, что основные слова это на самом деле не отдельные слова, а пары слов. Одно основное слово сочетание *Я-Ты*, другое основное слово сочетание *Я-Оно*, причем на место *Оно* может встать *Он* и *Она*. В результате двойственным оказывается и *Я* человека: согласно Буберу, *Я* первого основного слова отличается от *Я* второго основного слова. Более того, основное слово *Я-Ты* может быть сказано всем человеком, а основное слово *Я-Оно* не может быть сказано всем человеком. Поэтому никакого *Я* самого по себе просто нет: всегда существует первое или второе *Я* из указанных выше, так что сказать *Я* означает сказать одно из основных слов. Бубер подчеркивает, что жизнь человеческого существа не сводится только к такой деятельности, которое имеет перед собой некоторый объект и потому соответствует царству *Оно*. Тот, кто говорит *Ты*, не обладает никаким объектом, а стоит в некотором отношении. Постулируя первичность отношения, Бубер выделяет три сферы, в которых мир отношения строится и существует: жизнь с природой, жизнь с людьми и жизнь с духовными сущностями. Лишь во второй сфере отношение достигает уровня речи, и человек оказывается способным давать, принимать и слышать *Ты*. В первой сфере *Ты* застывает на пороге речи, а в третьей лежит за ее пределами. Тем не менее, во всех трех сферах человек ловит веяние *Ты*, а потому так или иначе с ним соприкасается. *Ты* характеризует такую целостность, которую нельзя разложить на составные части, это *Ты* нельзя обрести в поиске, оно свободно дарует себя и ускользает из-под власти причинности. Отношение представляет собой взаимность: не только человек воздействует на *Ты*, но и *Ты* воздействует на человека. Однако печаль человека состоит, по Буберу, в том, что в нашем мире каждое *Ты* должно становиться *Оно*, т.е. объектом среди объектов, суммой свойств, количеством, заключенным в форму. И все же каждая вещь в мире или до, или после своего овеществления может являться какому-нибудь *Я* в качестве *Ты*. При этом речь идет не о простом чередовании, а о сложном и запутанном процессе, в котором *Оно* играет роль куколки, а *Ты* бабочки. Основное слово *Я-Ты* исходит от человека как бы естественным образом, еще до того, как человек осознал себя в качестве *Я*, а основное слово *Я-Оно* уже предполагает обособление *Я*, которое, тем самым, оказывается моложе основного слова *Я-Ты*. Воспроизводя классический сюжет о нерасчлененной целостности, стоящей в начале исторического процесса, Бубер присоединяется к не менее классическому сюжету, в соответствии с которым жизнь человека лишь повторяет бытие мирового целого в качестве человеческого становления. При этом мир *Оно* считается обладающим связностью в пространстве и времени, а мир *Ты* нет. И, хотя человек не может жить без *Оно*, тот, кто живет лишь *Оно*, не человек. Вторая часть книги посвящена социально-исторической проблематике и начинается с анализа неуклонного роста мира *Оно*. Особо подчеркивается, что так называемая *духовная жизнь* очень часто является препятствием для жизни в Духе, поскольку Дух в его обнаружении через человека это ответ человека своему *Ты*. Иначе говоря, Дух есть для Бубера слово, и он существует между *Я* и *Ты*. Однако чем сильнее ответ, тем сильнее он превращает *Ты* в объект, так что лишь неоформленное, доязыковое слово оставляет *Ты* свободным. В свете этой констатации Бубер рассматривает социокультурную реальность и, в особенности, погруженность общественной жизни современного человека в мир *Оно*. Эти соображения иллюстрируются многочисленными историко-культурными примерами. Диалогическое личностное *Я*, образцы которого проявляют себя в сократовской беседе, гетевском *общении* с природой, молитвах и проповедях Иисуса, Бубер противопоставляет властному *Я* Наполеона. В качестве причины появления различных образов человеческого *Я* усматривается мучительный поиск современным человеком своей личностной идентичности и стремление к истинной общественной и личной жизни. По убеждению Бубера, выродившаяся и ослабленная духовность должна дорасти до сущности Духа до способности говорить *Ты*. В этой части книги Бубер воспроизводит также традиционную экзистенциалистскую критику принципа тождества, который он рассматривает в классической древнегреческой форме *Все и одно*. Муравейники культур, указывает он, подчинены именно этому принципу, а потому неизбежно рассыпаются. Но этот же принцип конституирует и соответствующий тип души, которая всерьез считает мир находящимся внутри *Я*. Тем самым выражается в слове и традиционная для всех представителей диалогического принципа критика чисто пространственного типа целостности, репрезентированного моделью *единого, различенного в себе*, которая была выработана в лоне древнегреческой метафизики. Третья часть книги посвящена религоизно-экзистенциальной проблематике. Согласно Буберу, диалогический принцип предполагает обращенность человека к некоторому *вечному Ты*, которое никогда не может стать *Оно* и которое играет роль абсолюта в системе взятых по отдельности человеческих *Ты*. Однако это особый абсолют. Только обращаясь к такому *Ты*, которое не может стать *Оно*, врожденное человеческое *Ты* может, по Буберу, обрести завершенность. Люди взывали к своему *вечному Ты* и давали ему имена, затем вошедшие в язык *Оно* и группирующиеся вокруг имени *Бог*. Несмотря на это, имена Бога всегда оставались священными, т.к. они были не только речами о Боге, но и речью, обращенной к нему. Бубер обозначает каждое действительное отношение к какому-либо существу или к духовной сущности как исключительное в силу его способности схватывать уникальность того, к чему оно обращено. Для того, кто входит в абсолютное отношение, все взятое в отдельности становится неважным. Однако Бога нельзя найти, ни оставаясь в мире, ни удалившись от мира. Бога Бубер, используя расхожее выражение немецкого теолога и религиозного философа Р.Отто, обозначает как *абсолютно другое*, которое, тем не менее, ближе к человеку, чем его собственное *Я*. Тем самым религиозный опыт выходит из границ святилища и становится элементом повседневности, что означает также разрушение традиционной метафизической концепции единства бытия. Бог, как пишет Бубер, объемлет все сущее и одновременно не есть все сущее, объемлет человеческую самость и не есть эта самость. Ради этой неизреченности Бога есть *Я* и *Ты*, есть диалог. Однако встреча с Богом дается человеку отнюдь не для того, чтобы он был занят только Богом, а для подтверждения осмысленности мира. История, по Буберу, представляет собой не круговорот, а последовательное приближение к богоявлению, которое может произойти только *между сущими*, т.е. среди людей, но которое до времени сокрыто в этом *между*. Тем самым ареной теофании объявляется пронизанная диалогическими отношениями и погруженная в поток исторического времени человеческая общность, которая выступает в качестве альтернативы метафизической концепции целостности, построенной по принципу *Все и одно*.

я и ты—Я И ТЫstrongIch und Du. Berlin есть переиздания рус. перев. книга Бубера в которой он впервые изложил свою основную интуицию в той или иной степени присутствующую во ...История философии II
я и ты—Ich und Du. Berlin есть переиздания рус. перев. книга Бубера в которой он впервые изложил свою основную интуицию в той или иной степени присутствующую во всех его пос...Словарь постмодернизма
я и ты—Я И ТЫ Ich und Du. Berlin есть переиздания рус. перев. книга Бубера в которой он впервые изложил свою основную интуицию в той или иной степени присутствующую во всех ...Энциклопедия История философии