ФЕНОМЕНОЛОГИЯ ВОСПРИЯТИЯ

(*Phenomenologie de la perception*. Paris, 1945) основное произведение Мерло-Понти, в котором исследуются проблемы специфичности существования экзистенции (см. Экзистенция) и ее отношений с миром как *жизненной коммуникации*, как беспрестанного и открытого диалога с миром; выявляются характер, фундаментальные смыслопорождающие структуры и механизмы *жизненной коммуникации* между сознанием, поведением человека и предметным миром; развивается и обосновывается техника феноменологического анализа и прочтения интенциональной жизни экзистенции. Опираясь на феноменологию Гуссерля, философию Хайдеггера, Сартра и гештальтпсихологию, в этой работе Мерло-Понти стремится отыскать и описать тип *первоначального опыта* экзистенции, в котором происходит *изначальная встреча*, *наивный контакт* человека с миром, рождается смысл в глубинах дотеоретического, дорефлексивного опыта экзистенции. Развивая гуссерлевские идеи феноменологической редукции, интенционального анализа, эйдетической рефлексии и *жизненного мира*, Мерло-Понти пытается выявить фундаментальные структуры человеческого опыта, свидетельствующие одновременно об изначальной, глубинной укорененности экзистенции в мире и присутствии мира в экзистенции. Феноменология, согласно Мерло-Понти, есть философия, проясняющая мир и экзистенцию в их сущности и изначальной взаимосвязи. Феноменология есть философия, для которой мир всегда *уже здесь*, до всякой рефлексии; и ее задача состоит в том, чтобы прояснить это *неустранимое присутствие*, отыскать *наивный контакт* человека с миром и расшифровать его суть, придав ему философский статус. Величайшим уроком редукции Мерло-Понти считает невозможность полной редукции (*вот почему, подчеркивает он, Гуссерль снова и снова задается вопросом о возможности редукции; если бы мы были *абсолютным духом*, редукция не составляла бы никакой проблемы*). Эйдетическая редукция состоит в решении показать мир таким, как он есть до нашего обращения к себе; искать сущность мира, по мнению Мерло-Понти, не означает искать то, что есть мир в идее, но есть усилие понять, что он есть для нас на деле до всякой тематизации. Мир есть не то, что человек думает, но то, что он воспринимает и чем он живет. Поэтому эйдетический метод, метод *феноменологического позитивизма*, основывает возможное на реальном. Феноменологический мир есть не мир *чистого бытия*, но смысл, проявляющийся *на пересечении моих опытов и на пересечении моих опытов с опытами другого* и в их сцеплениях. Типом *первоначального опыта* экзистенции, на уровне которого осуществляется изначальное конституирование субъективности, смысла, реального мира в его специфичности и в целом человеческого мира как мира культуры, для Мерло-Понти является опыт восприятия как феноменальный слой опыта субъективности. Искать сущность восприятия для Мерло-Понти означает утвердить его в качестве имеющегося в нашем распоряжении *доступа к истине*. *Феноменология восприятия* есть попытка описать восприятие в качестве онтологически первичного, бытийного пласта человеческого опыта, осуществляющегося спонтанно, не зависимо от рационального и рефлексивного познания и являющегося, напротив, предпосылкой и основой объективного, рационального и рефлексивного познания. Содержания, смыслопорождающие структуры и механизмы жизни этого слоя опыта продуцированы не *чистым сознанием* классического рационализма. Они через тело, *язык реальной жизни*, совокупность непосредственных жизненных установок и ценностей *завязаны* на субъект восприятия, субъект повседневного опыта, на интенциональную жизнь экзистенции в ее различных модусах, в ее историчности, реальной плотности, непрозрачности, негомогенности и изначальной сращенности. Научные определения *проходят по пунктиру уже осуществленного до них конституирования мира*; и любые объективные, вплоть до геометрических, представления, поскольку они являются лишь истолкованием, разъяснением жизни иррефлексивного сознания, объявляются Мерло-Понти производными, вторичными. Важнейшей идеей экзистенциальной феноменологии Мерло-Понти, как и феноменологии Гуссерля, является идея единства (целостности) человеческого опыта. В соответствии с этим, центральное место в его концепции занимает проблема поиска путей философских средств его выявления и обоснования. Претендуя при этом на разработку новой трансцендентальной философии, новой концепции рефлексии и cogito, Мерло-Понти усматривает новаторство феноменологии не в отрицании единства опыта, но в новом, по сравнению с классическим рационализмом, его обосновании. Он критикует классический рационализм за предположение чистоты и беспредпосылочности сознания, за понимание его конституирующей деятельности в форме трансцендентального Я, в форме полностью рефлексивно контролируемого *конструктивизма*, *интеллектуалистских синтезов* опыта. Классической трансценденталистский установке на универсальную *критику* опыта и исключительной направленности классической философии на Истину, на должное Мерло-Понти противопоставляет феноменологическую программу описания человеческого опыта в его реальном синкретизме рационального, необходимого и случайного, в его реальной полноте и действительном разнообразии, со всеми его случайными содержаниями и тем, что в нем представляется *бессмысленным*. *Интеллектуалистская философия* предполагает непродуктивность *смутного сознания*; все, что *отделяет нас от истинного мира* заблуждение, болезнь, безумие и в итоге воплощение, оказывается сведенным к положению простой видимости, заявляет Мерло-Понти. *Объективная мысль* отбрасывает феномены экзистенции, отказывается от факта, или от реального, *во имя возможного и очевидности*. Для классической философии единственно достойная познания вещь *чистая сущность сознания*; разнообразие же феноменов для нее оказывается незначительным и непостижимым. Заменяя конкретный мир и конкретный опыт их рефлексивной реконструкцией, полагая объект как коррелят универсального конституирующего сознания, насквозь прозрачного для самого себя, последовательный трансцендентальный идеализм лишает мир его непрозрачности и трансцендентности, упраздняет самодостаточность вещей и снимает фактически все проблемы, кроме одной своего собственного начала. В такой же мере, как рационалистический гносеологизм классической философии, неприемлем для Мерло-Понти и материализм. Упрекая последний в эмпиризме, механицизме, в объяснении жизни сознания *действием социологической или физиологической каузальности*, философ объявляет важнейшим принципом феноменологии независимость феноменологических описаний от каузальных экспликаций: *Когда мы описываем сознание, ангажированное своим телом в пространство, своим языком в историю, своими предрассудками в конкретную форму мысли, нет вопроса о том, чтобы помещать его в серию объективных событий... и в каузальность мира*. Руководствуясь программой интеграции *феномена реального* в трансцендентальную философию, в *Ф.В.* Мерло-Понти заявляет о необходимости *придать конечности позитивное значение*, исследовать человеческий опыт в фактическом разнообразии его дорефлексивных и допредикативных форм, вплоть до патологического, детского, *примитивного* опытов и других в их собственной онтологической устойчивости, неразложимости, незаместимости и конститутивности. Болезнь, как и детство, как и *примитивное* состояние объявляются мыслителем *формами полной экзистенции*; и патологические феномены, которые производятся болезнью для замещения, восполнения разрушенных нормальных функций, должны, как считает Мерло-Понти, изучаться в качестве таковых, т.е. в качестве замещений, как аллюзии на фундаментальную функцию, которую они пробуют заменить. Мерло-Понти отказывается подчинять всякий опыт *абсолютному сознанию этого опыта*, которое разместило бы его в *системе истины*, ибо таким образом понимаемое единство опыта делает непостижимым разнообразие реального опыта. *Если мы хотим сохранить значение за свидетельствами сознания, без чего невозможна никакая истина, пишет он, нельзя нивелировать все опыты в *единственном мире*, все модальности экзистенции в *единственном сознании*. Для этого нужно было бы располагать высшей инстанцией, которой можно было бы подчинить перцептивное сознание, фантастическое сознание и т.д.*. Ранее уже объявив перцепцию *абсолютным* знанием, в *Ф.В.* Мерло-Понти рассматривает cogito *по эту сторону истины и заблуждения*, он полагает сознание исключающим, по меньшей мере, *всякую абсолютную ложность* и, в конце концов, провозглашает *бытие в истине* не отличающимся от *бытия в мире*. Поскольку феноменологическая рефлексия исходит из требования, что реальное нужно описывать, а не конструировать или конституировать *синтетическими актами* субъекта познания, она должна оставаться в объекте и эксплицировать его первоначальное единство. Подлинное cogito, по мнению Мерло-Понти, *не определяет экзистенцию через мысль, которую субъект имеет об экзистенции, не превращает достоверность мира в достоверность мысли о мире и, наконец, не заменяет сам мир значением мира*. Напротив, поскольку современная философия *берет факт в качестве главной темы*, cogito должно открывать субъект в *его ситуации*, как *бытие в мире*. И именно потому, что человек есть отношение к миру, понять это отношение можно только через *приостановку этого движения, отказ ему в нашем соучастии*. *Рефлексия не уединяется от мира к единству сознания как основанию мира, она отступает, чтобы увидеть, как рождаются трансцендентности, она растягивает интенциональные нити, которые связывают нас с миром, чтобы показать их...* Истинная роль философской рефлексии состоит в том, считает философ, чтобы *поставить сознание перед его иррефлексивной жизнью в вещах*, перед его собственной историей, которую оно *забыло*, и описать *допредикативную очевидность мира*, наше первоначальное знание реальности, наше *обладание миром* в дорефлексивном cogito. Ставя вопрос: *Где рождается значение?*, Мерло-Понти в поисках ответа на него исходит из того, что опыт тела, его навыков показывает существование значений, не порождаемых универсальным конституирующим сознанием, существование *смысла, который является приросшим к некоторым содержаниям*. В соответствии с этим он полагает слой феноменов (которые в интеллектуалистской философии сводились к *простому заблуждению*) в качестве фундаментального слоя опыта, уже содержащего в себе *нередуцируемый смысл*. Субъект, рассматриваемый в его феноменальном поле, уже не абсолютно прозрачный, тождественный своей мысли о самом себе картезианский и кантовский мыслящий субъект. Это субъект перцепции. *Cogito должно не раскрывать универсальное конституирующее сознание, пишет Мерло-Понти, оно должно *констатировать этот факт рефлексии, которая превосходит и одновременно поддерживает непрозрачность перцепции*. И если рефлексивный анализ классической философии закрывает, по мнению Мерло-Понти, путь к *аутентичной субъективности* и к действительному миру, ибо *скрывает от нас жизненный удел перцептивного сознания*, то признание феноменов и их правильное прочтение в качестве модальностей и вариаций тотального бытия есть путь к новой концепции cogito и к новой рефлексии, которая должна быть более радикальной, т.е. проясняющей свои собственные основания, истоки, *свою ситуацию*. Исследование феноменов, по мнению Мерло-Понти, должно возвратить *вещи ее конкретное лицо*, организмам их собственный способ трактовки мира, субъективности ее историчность. Ибо именно через феномены как *слой живого опыта* первоначально даны субъекту вещи, мир, Другой, Прояснение феноменов позволит, считает Мерло-Понти, понять систему *Я Другой вещи* в стадии зарождения. Исследованию феноменального поля философ придает статус трансцендентальной точки зрения. Он пишет, что признав своеобразие феноменов по отношению к объективному миру, так как именно посредством феноменов объективный мир познается нами, психологическая рефлексия *вынуждена вовлекать в них всякий возможный объект и исследовать, как он конституируется через них. В тот же самый момент феноменальное поле становится трансцендентальным полем*. Задачу феноменологии в исследовании открытого ею *жизненного мира* Мерло-Понти усматривает не в описании последнего в качестве *того непрозрачного данного, что несет в себе сознание*, а в анализе его конституирования. Истолкование *жизненного мира* производится *в отношении самого жизненного мира и обнаруживает, по эту сторону феноменального поля, трансцендентальное поле*. В отличие от критической философии, исследуемые экзистенциальной феноменологией смыслы сохраняют *характер фактичности*. Рефлексия должна быть сама причастна к *фактичности иррефлексивного*, настаивает философ. Вот почему из всех философий лишь феноменология говорит о трансцендентальном поле. *Это слово означает, что рефлексия никогда не усматривает весь мир и множественность развернутых и объективированных монад и что она располагает всегда только частичным рассмотрением и ограниченной возможностью*. Для Мерло-Понти это вопрос о границах *тотального прояснения*, не интересовавший классический трансцендентализм, поскольку последний всегда *полагал его осуществленным где-то*. Классические философы исходили из предположения достаточности того, чтобы тотальное прояснение было необходимым, и судили *о том, что есть, посредством того, что должно быть*. *Современную же философию интересует проблема фактически осуществляющегося конституирования, заявляет Мерло-Понти, она ищет происхождение опыта в самой сердцевине нашего опыта*. И для этого философу нужно *пробудить перцептивный опыт, скрытый под своими собственными результатами*. Именно посредством перцепции субъект проникает в объект, ассимилирует его структуру. Через тело субъекта объект непосредственно *регулирует его движения*. В этом контексте Мерло-Понти говорит о *диалоге* субъекта с объектом как *возобновлении субъектом смысла, рассеянного в объекте, и объектом интенций субъекта...*. Перцепция располагает мир вокруг субъекта и *устанавливает в мире его собственные мысли*, в перцепции индивид проектирует себя и *имеет поведение в отношении объекта*. Для Мерло-Понти субъект и объект в опыте изначально не отделены друг от друга, жизнь сознания (познающая, перцептивная, жизнь желания и др.) объединяется *интенциональной аркой*, которая проектирует вокруг нас наше прошлое, наше будущее, наше человеческое окружение, нашу физическую, идеологическую, моральную ситуации, или, скорее, *делает так, чтобы мы были определены во всех этих отношениях*. Именно эта *интенциональная арка*, согласно Мерло-Понти, *осуществляет единство значений, единство чувств и рассудка*. В понятии *экзистенция* философ хочет реинтегрировать психическое и физиологическое, несмотря на их различия (одно может быть *открыто и уникально*, другое банально и циклично). *Первоначальная операция означивания* осуществляется в пространстве феноменального тела как *значащего ядра*, *узла живых значений*. Феноменальное тело, по мнению Мерло-Понти, образует третий род бытия между *чистым субъектом* и объектом. Тем самым субъект в экзистенциальной феноменологии Мерло-Понти теряет свою чистоту и свою прозрачность. Тело и экзистенция предполагают друг друга тело есть *застывшая* экзистенция, а экзистенция есть *постоянное воплощение*. Ставя под сомнение сартровскую альтернативу *бытия-в-себе* и *бытия-для-себя* (простой данности и ее сознания как *пустого сознания*), Мерло-Понти предпочитает говорить о субъективности и феноменальном теле с позиций *двойственности*, *двусмысленности*. В соответствии с этим при характеристике феноменального тела Мерло-Понти пытается соединить его несамотождественность, темпоральность, трансцендирование, самосознательность, способность синтезировать свой собственный опыт и порождать смысл (устанавливая его в мире и конституируя тем самым экзистенциальное пространство человека, задающее и определяющее горизонты и возможности его понимания мира, Другого и себя самого), с одной стороны, и, с другой, безличную, анонимную и непрозрачную для себя самого плотность опыта восприятия. Обладая *загадочной природой*, тело не есть там, где оно есть, оно не есть то, что оно есть. В себе самом оно порождает смысл, *который ниоткуда к нему не приходит*, оно проецирует этот смысл на свое материальное окружение. В этой связи Мерло-Понти заявляет о том, что он не может без оговорок принять само понятие *сознание* и предпочитает ему кажущееся *неоспоримым* понятие *опыт*. Перцептивное сознание *засорено* своими объектами, оно *застревает в них*, *увязает в них*, потому что сознание не его *тет-а-тет* с объектом: мы *смешаны с вещами*, между объектами и субъектом имеется *латентное знание*. Поскольку в результате прошлого опыта субъект приобретает *духовную панораму*, обладает *отложениями* этого опыта в себе, накапливает его значения как первоначальные по отношению к актуальному сознанию мира, и этот приобретенный опыт в каждый момент выражает *энергию нашего актуального сознания*, Мерло Понти говорит о *двойном моменте* отложения и спонтанности в *центре сознания*. Поэтому сознание для Мерло-Понти не чистая способность означивания, оно тянет за собой свое прошлое, оно имеет свое *тело* в культуре. В этой связи *подлинным трансцендентальным* философ объявляет естественный и социальный мир *во всей их незавершенности*. Такая трактовка сознания приводит Мерло-Понти к выводу о наличии в сознании деперсонализации. По этой причине он предпочитает описывать перцептивный опыт не в форме *Я воспринимаю*, а в безличной форме *on*. В том, что *я называю моим разумом или моими идеями, в каждый момент, если бы можно было развернуть все их предпосылки, всегда обнаружили бы опыты, которые не были разъяснены, плотные внесения прошлого и настоящего, всю *седиментированную историю*, которая затрагивает не только генезис моей мысли, но и определяет ее смысл*. Исследуя укорененность экзистенции в *ситуациях*, Мерло-Понти делает важнейшим понятием своего варианта феноменологии понятие *перспективизма перцепции*. Субъект воспринимает объект как таковой *здесь и сейчас*, т.е. в определенной перспективе, обусловленной его телом, прошлым опытом, задающими человеку его *ситуацию*, *точку зрения*; онтологически первичен именно этот перцептивный опыт в его *перспективизме*, а не *интеллектуалистские синтезы* рефлексивного анализа, сводящего вещь в ее *чувственной плотности* к *сети значений*. *Ф.В.* эксплицирует и последствия нашей укорененности в *ситуациях*: *Если мы существуем в ситуациях, мы являемся обманутыми, мы не можем быть прозрачными для самих себя, и нужно, чтобы наш контакт с нами самими осуществлялся только в двусмысленности*. Именно принадлежность преступника и предателя, преступления и предательства их относительно замкнутым мирам и ситуациям приводит к тому, что первый *не видит* своего преступления, а второй своего предательства, пишет Мерло-Понти, критикующий *безумный героизм Я* сартровской философии. Идентифицируя cogito с *ангажированностью в мир*, Мерло-Понти считает, что движение означивания, придания смысла есть одновременно *центробежная и центростремительная сила*. Сама идея *центрирования* экзистенции отмечена у Мерло-Понти столь характерной для всех его решений печатью *двусмысленности*: то, что позволяет субъекту *центрировать* экзистенцию, есть так же то, что мешает ему *абсолютно ее центрировать*. Это *анонимность тела*, которая одновременно является и свободой, и зависимостью. Между ощущением и субъектом всегда, по мнению Мерло-Понти, имеется *плотность первоначального опыта*, что мешает опыту быть прозрачным для самого себя, а субъекту ощущать себя его автором. Субъект перцепции не является *абсолютной субъективностью*, он не автономен. Интенциональность тела, синтезирующая опыт, не осуществляется в прозрачности сознания; перцептивный синтез основывается на *дологическом единстве телесной схемы*, он не есть *персональный акт, посредством которого я сам давал бы новый смысл моей жизни*. Тот, кто воспринимает, *не развернут перед самим собой*, он имеет историческую плотность, возобновляет перцептивную традицию, и в этом смысле подо мной существует другой субъект, для которого мир существует до того, как я существую здесь, и этот субъект указал здесь мне мое место. Мерло-Понти называет это *системой анонимных функций* и, вслед за Гуссерлем, рассуждает о *пассивных синтезах*, означающих для него, что, хотя *множественное проникнуто нами*, его синтез осуществили не мы, и наша экзистенция основывается на первоначальном слое *застывшей и приобретенной экзистенции*. Вместе с тем *философия двусмысленности* Мерло-Понти пытается удержаться в перспективе предпосылки самосознательности человеческого опыта, перемещая эту самосознательность на уровень феноменального тела. Она пытается сохранить и идею тотальности опыта. *Опыт есть ничто или нужно, чтобы он был тотальным*. Речь, как утверждает философ, идет не о том, чтобы *замкнуть сознание в его собственных состояниях.., но о том, чтобы определить бытие как то, что нам является, и сознание как универсальный факт*. Говоря о *молчаливом cogito*, о *присутствии себя с собой* как экзистенции и утверждая, что *быть* и *быть сознательным* одно и то же, Мерло-Понти предполагает совпадение сознания экзистенции с действительным движением экзистенции: *Мы не хотим сказать, что первоначальное Я себя не знает. Если бы оно себя не знало, оно... было бы вещью, и ничто не могло бы сделать так, чтобы оно впоследствии стало сознанием. Мы отказываем ему только в объективной мысли, в тетическом сознании мира и себя самого*. Противопоставляя сартровской концепции субъективности свое понимание субъекта как не являющегося *ни вещью, ни голым сознанием*, Мерло-Понти не разделяет и сартровскую идею возможности *абсолютных изменений* для человека. Они кажутся ему *маловероятными*, потому что прошлое, если оно и не является фатальностью, имеет, по меньшей мере, специфическую силу: оно есть *атмосфера моего настоящего*. И раз человек не является автором своего способа существования (сознание, которое находит мир *уже конституированным* и присутствующим в нем самом), не выбирает абсолютно ни свое бытие, ни свой способ бытия, нет и абсолютной ответственности, считает Мерло-Понти. Поскольку воспринимаемый мир присутствует в глубинах феноменального тела, поскольку существует *анонимность тела* и *темпоральная плотность cogito*, его обусловленность исторической ситуацией, Мерло-Понти говорит об укорененности человеческой свободы в бытии, задавая ее как столкновение, *встречу внешнего и внутреннего*. Человек не может найти в себе никакого *укромного местечка, куда заказан путь бытию*; проживаемая человеком свобода сразу же обретает *вид бытия и становится мотивом и опорой*. Синтезы опыта, осуществляемые человеком, не упраздняют его конечности. Выборы, которыми мы определяем нашу жизнь, имеют место только на основе *некоторых данностей*; спонтанный смысл моей жизни может быть изменен моей свободой не в каком-то *абсолютном творческом акте*, но лишь путем *легких смещений*, и поначалу моя свобода *сживается* с ним. Решение всех проблем трансцендирования лежит, по мнению философа, *в толще дообъективного настоящего, где мы обнаруживаем нашу телесность, социальность, предсуществование мира, то есть отправную точку *экспликаций* в том, что в них есть достоверного...*; и именно в них мы одновременно *находим основание нашей свободы*. Будучи перцептивным полем, поле свободы не имеет *линейных границ*. Свобода трактуется Мерло-Понти как способность человека *приостанавливать* ситуацию и трансформировать ее, как его открытость *бесконечности возможностей*, ибо, хотя мир, в котором мы рождаемся, всегда уже конституирован, он вместе с тем никогда не является полностью конституированным. Он имеет не только *оболочку объективных определений, но также щели, прорехи, посредством которых в нем размещаются субъективности, или, скорее, они суть сами субъективности*; *...наши отношения с природой не фиксированы раз и навсегда... никто не может знать то, что может сделать свобода...* Мир и вещь являются таинственными с момента, когда мы не ограничиваемся их объективным аспектом, но помещаем в сферу субъективности, они являются даже *абсолютной тайной*. И это не в силу временного дефекта нашего познания, но потому, что она не принадлежит порядку объективной мысли, где, собственно, и существуют решения. Пока субъект жив, он является открытым существом (*у нас есть все, чтобы себя преодолевать*); открытой является и ситуация. Это означает, что сама по себе она бессильна обеспечить какое-либо решение. И хотя понятие ситуации у Мерло-Понти исключает абсолютную свободу человека (нет никакого абсолютного детерминизма и никакого абсолютно свободного выбора; идея ситуации исключает абсолютную свободу как в истоке наших действий, так и в их конечной точке), он подчеркивает: всякое видение предполагает, в конце концов, *внутри субъективности тотальный проект, или логику мира*, что не может быть порождено эмпирическими перцепциями. Поэтому с субъектом Мерло-Понти, как и с субъектом Сартра, не может произойти ничего, *набросок чего он не несет в себе самом*. Вместе с тем, *двойственность* философской позиции Мерло-Понти заставляет его провозгласить принципиально не решаемой проблему, которую можно обозначить как проблему авторства: Мерло-Понти согласен признать верность объяснения поведения человека через его прошлое, его темперамент, его среду при условии, что их рассматривают *не в качестве отдельных вкладов*, но в качестве *моментов* тотального бытия человека, смысл которых он может эксплицировать в различных направлениях, но относительно которых никто никогда не сможет с определенностью сказать, он ли придал им их смысл или сам получил его от них.

феноменология восприятия—ФЕНОМЕНОЛОГИЯ ВОСПРИЯТИЯstrongPhnomnologie de la perception. Paris основное произведение МерлоПонти в котором исследуются проблемы специфичности существования экзистенц...История философии II
феноменология восприятия—Phйnomйnologie de la perception. Paris основное произведение МерлоПонти в котором исследуются проблемы специфичности существования экзистенции см. Экзистенция и ее отно...Словарь постмодернизма
феноменология восприятия—ФЕНОМЕНОЛОГИЯ ВОСПРИЯТИЯ рус. пер. основной труд фр. философа феноменологическоэкзистенциалистского направления М. МерлоПонти. В нем автор обосновывает собственное про...Философская энциклопедия
феноменология восприятия—ФЕНОМЕНОЛОГИЯ ВОСПРИЯТИЯ Phenomenologie de la perception. Paris основное произведение МерлоПонти в котором исследуются проблемы специфичности существования экзистенции ...Энциклопедия История философии