ЙОРДАНС

, Якоб (Jordaens, Jacob) 1593, Антверпен — 1678, Антверпен. Фламандский живописец, рисовальщик, офортист. Сын торговца одеждой. С 1607 учился в Антверпене у А. ван Норта, на дочери которого женился. За изготовление шпалер получил в 1615 звание мастера гильдии Св. Луки, с 1621 — декан гильдии. Испытал влияние Караваджо, Рубенса, А. Янсенса. Возглавлял живописную мастерскую. В 1650 перешел в кальвинизм, но продолжал выполнять заказы для католических церквей и монастырей. Писал картины на религиозные, мифологические, исторические сюжеты, портреты и бытовые сцены, мастер монументальных росписей, один из крупных акварелистов XVII в. В творчестве Йорданса почвенное начало фламандского искусства выражено с подкупающей, подчас грубоватой чувственной силой. Художник не посетил Италию и не стремился к тому, чтобы приноравливаться к итальянским образцам. Полнота оптимистического мироощущения сближает Йорданса с Рубенсом, но в отличие от последнего он не обладает такой силой художественного обобщения и героизации образов, столь неисчерпаемой фантазией. Даже религиозные и мифологические сюжеты трактуются им в жанровом плане, его персонажи, наделенные физическим и нравственным здоровьем, как правило, написаны с натуры. В искусстве Йорданса праздничная зрелищность сочетается с оттенком прозаической обстоятельности. В раннем, отмеченном влиянием каварджизма творчестве (первая датированная работа — Поклонение волхвов, 1616, Нью-Йорк, музей Метрополитен; Посещение Девы Марии родителями Иоанна Крестителя, ок. 1616, Роли, Северная Каролина, Музей искусств; Поклонение пастухов, 1618, Стокгольм, Нац. музей; Четыре евангелиста, 1617—1618, Париж, Лувр) преобладают ночные сцены, искусственное освещение, лепящее крепко моделированные объемы, плотная манера живописи. Индивидуальность молодого мастера проявляется в особом типе крупномасштабной композиции, где немногочисленные, но представленные в натуральную величину фигуры выдвинуты на передний план и заполняют всю поверхность картины, лишенной пространственной глубины; избранный им низкий горизонт усиливает впечатление грузности тел и предметов.Эти приемы, почти не претерпевшие изменений в течение всей творческой эволюции художника, возможно, были связаны с активной работой Йорданса над картонами для шпалер с их законами построения композиции и пространства. В его картинах на мифологические сюжеты представлены такие же сильные, выхваченные из жизни полнокровные типы (Воспитание Юпитера, Кассель, Картинная галерея; Жертвоприношение Церере, Мадрид, Прадо; Мелеагр и Аталанта, Париж, Лувр). Менее удачным было обращение мастера к отвлеченно-аллегорическим образам; существует ряд вариантов темы Аллегории Плодородия (1617, Мюнхен, Старая пинакотека; 1625—1628, Брюссель, Королевский музей изящных искусств; Гент, Музей изящных искусств; Лондон, собрание Уоллес; ок. 1645, Копенгаген, Нац. музей; ок. 1650, Дрезден, Картинная галерея). Самая известная брюссельская Аллегория Плодородия, обладающая многими прекрасными деталями и красотой яркого колорита, кажется в целом перегруженной массивными фигурами обнаженных натурщиц. Ярче всего своеобразие Йорданса проявляется в полотнах, где преобладают жанровые мотивы. Охотно черпая сюжеты в народных пословицах, баснях, метких поговорках, он неоднократно обращался к нескольким любимым темам. В музеях Москвы, Касселя, Будапешта, Мюнхена, Брюсселя хранятся варианты картины Сатир в гостях у крестьянина, написанной на сюжет басен Эзопа. Козлоногий сатир, посещающий крестьянскую трапезу, удивлен двуличием людей — поведением крестьянина, который дует на кашу, чтобы ее охладить, в то время как раньше он дул на руки, чтобы их согреть. И сатир, и крестьянин — дети одной природы — тесно сгрудились вокруг стола, их тяжелые тела, краснощекие лица, грубые ступни ног, бытовые предметы на переднем плане переданы с пластической осязательностью. Широкий плотный мазок, крупные пятна звучных синих, красных, желтых, золотисто-коричневых тонов, насыщенных оттенками, отличают картину из Гос. музея изобразительных искусств им. А. С. Пушкина в Москве (ок. 1620). Йорданс любил изображать бюргерские семьи, то беззаботно пирующие за праздничным столом, то собравшиеся вместе для семейного концерта. Среди сюжетов — изображение праздника "бобового короля", отмечаемого в день поклонения волхвов младенцу Христу. В картине Король пьет (ок. 1638, Санкт-Петербург, Гос. Эрмитаж; до 1656, Вена, Музей истории искусства) царит дух разнузданного веселья, красноречив и ярок каждый персонаж, живописная манера достигает особой широты. Избегая резких светотеневых контрастов, мастер под влиянием Рубенса использует более мягкую теплую цветовую гамму со множеством оттенков, от золотисто-розового до золотисто-коричневого. Полная грубоватого юмора бытовая сцена приобретает черты монументальной значительности. В портретах Йорданс не ставил своей целью создать глубокие психологические образы. Некоторые из них близки к его картинам (Семейный портрет, ок. 1615, Санкт-Петербург, Гос. Эрмитаж), более парадны портреты семьи художника (1622—1624, Мадрид, Прадо), четы ван Зурпелен (Лондон, Нац. галерея). Выполняя с 1630-х в Антверпене вместе с Рубенсом декоративные работы, а затем после смерти Рубенса приобретя славу первого живописца Фландрии, Йорданс переживает творческий перелом. Грандиозный объем работ, включавший декоративно-аллегорические циклы и росписи, в том числе заказы, исходившие от дворов Европы (Голландии, Англии, Швеции), большие, исполненные между 1635— 1645 серии картонов для шпалер, посвященные Карлу Великому, Александру Македонскому, Одиссею и осуществленные при активном участии мастерской, способствовал постепенной утрате Йордансом творческой самобытности, следованию чисто внешним декоративным задачам. Одна из самых помпезных работ такого плана — цикл декоративно-аллегорических композиций 1648—1653 по заказу голландского штатгальтера для его летней резиденции Хейс-Тен-Босх — исполнена Йордансом совместно с Г. ван Тульденом.