ГИППИУС ЗИНАИДА НИКОЛАЕВНА

(псевд. Антон Крайний) (8.11.1869, Белев, Тульская губ. 9.9.1945, Париж) поэт, прозаик, литературный критик. Отец из немецкой семьи, проживавшей с XVI в. в России; мать дочь екатеринбургского полицмейстера. Из-за болезни легких Г. не получила систематического образования, жила с матерью (отец умер в 1881) в Ялте и на Кавказе. В Боржоми познакомилась с Д.Мережковским, 8,1.1889 обвенчалась и уехала с ним в Петербург. Этот духовный и творческий союз продолжался 52 года и описан в неоконченной книге Г. «Дмитрий Мережковский» (Париж, 195 1; М., 1991). Первые стихи Г., написанные под влиянием С.Надсона, появились в журнале «Северный вестник» (1888, № 12). Позднее Г. говорила: «Стихи я всегда писала редко и мало, только тогда, когда не могла не писать». Литературная известность пришла с ее стихами, появившимися в «Северном вестнике» в 1895 (№ 3,12) и определившими ее место среди символистов. В 1904 и 1910 в Москве вышло «Собрание стихов» (кн. 1-2). В 1899-1901 в журнале «Мир искусства» печатались ее литературно-критические статьи. В 1901-3 вместе с Мережковским и В.Розановым организовала Религиозно-Философские собрания в Петербурге, была одним из редакторов журнала «Новый путь» (19034), где печатались протоколы этих собраний. Квартира Мережковских в доме Мурузи (Литейный, 24) стала местом встреч петербургских символистов и религиозных философов. Критические статьи Г. печатались в «Весах» (1906-8), «Русской мысли» (1910-14) и др. журналах. С 1906 по 1914 Мережковские жили за границей, в Париже, наезжая временами в Россию. Г. автор сборника рассказов «Новые люди» (СПб., 1896), «Зеркала» (СПб., 1898), «Третья книга рассказов» (СПб., 1902), «Алый меч» (СПб., 1906), «Черное по белому» (СПб., 1908), «Лунные муравьи» (М. 1912); романов «Чертова кукла» (М., 1911), «Роман-царевич» (М. 1913): пьес «Маков цвет» (СПб., 1908, совм. с Мережковским и Д. Философовым), «Зеленое кольцо» (Пг., 1916), в которых переплетаются идеи символизма, ницшеанства, религиозной философии. Особый интерес Г. проявила к жанру дневников и мемуаров. Предназначавшиеся для прижизненной публикации, они были вместе с тем образцами публицистики. В 1908 вышла ее книга очерков «Литературный дневник». Из дневников, которые Г. вела в течение полувека, наибольшей известностью пользуются «Петербургские дневники», частично изданные в 19 21 в Софии и Мюнхене («Черная книжка» и «Серый блокнот») ив 1929в Белграде («Синяя книга»), дважды переизданные с предисловием Н.Берберовой (Нью-Йорк, 1982, 1990). Г. не была захвачена шовинистическим энтузиазмом первых лет мировой войны, В докладе, прочитанном в Религиозно-Философском обществе в ноябре 1914, утверждала, что война является осквернением человечества. Со временем Г, пришла к мысли, что только «честная революция» может по-настоящему покончить с войной. Подобно другим символистам видела в революции великое духовное потрясение, призванное очистить человека и создать свободную Россию, надеялась, что революция раскрепостит людей и их религиозное сознание, которое подавлялось самодержавием и церковью. Революция представлялась ей исходом «разрушительных» и «созидательных» сил, издревле дремавших в недрах России. «Петербургские дневники» писались, по признанию Г. «около решетки Таврического Дворца», где заседала Государственная дума и один день 5,1.1918 Учредительное собрание (Мережковский и Г. жили напротив Таврического дворца на Сергиевской, 83). Дневник 1917 рисует картину сползания страны в бездну безумия. Из окна своей квартиры они «следили за событиями по минутам». К ним приходили «исторические личности», особенно часто видные руководители эсеров и кадетов. Временное правительство воспринималось Мережковским, Г, и их друзьями как свое и близкое, с некоторыми министрами они были лично связаны (А.Керенский, Б.Савинков). Восторженно приняв Февральскую революцию, Г. одна из первых (как и В.Розанов, И.Бунин, А.Ремизов) увидела антидемократическую и антинациональную сущность октябрьского переворота 1917, наступление «власти тьмы». «Главные вожаки большевизма, писала она в «Синей книге», к России никакого отношения не имеют и о ней меньше всего заботятся. Они ее не знают, откуда? В громадном большинстве не русские, а русские давние эмигранты». «О, какие противные, черные, страшные и стыдные дни!» восклицает Г. и пишет 9.11.1917 стихи о судьбе русской революции: «Лежим, заплеваны и связаны, / По всем углам. / Плевки матросские размазаны / У нас по лбам». По ее мнению, переворот 25.10,1917 произвел на всю интеллигенцию, за редкими исключениями, тягчайшее впечатление: «Расстрелянная Москва покорилась большевикам. Столицы взяты вражескими и варварскими войсками. Бежать некуда. Родины нет». Г, порвала с А.Блоком и В.Брюсовым, сотрудничавшими с новыми властями, которые были для Г. воплощением «царства Дьявола». Дневники с ноября 1917 до января 1919 («Черные тетради») остались в России; они хранились в Отделе рукописей ГПБ в Петербурге и впервые полностью опубликованы в 1992 в альманахе «Звенья» (СПб., М., вып. 2). В «Черных тетрадях», а также в ранее опубликованных частях «Петербургских дневников» Г, стала летописцем жизни тех, кто после октябрьского переворота оказался в родной стране на положении «внутренних» эмигрантов, она запечатлела репрессии против печати и политических партий, аресты и расстрелы интеллигенции, дворян, офицеров, составила список деятелей культуры «перебежчиков», «кому не простит никогда» (среди них А.Блок, А.Белый, А.Бенуа, С.Есенин, Вс.Мейерхольд, К.Чуковский и др.). Чуковский отметил в дневнике, что Г. «в течение года ругает с утра до ночи большевиков...». Мережковский и Г. надеялись на свержение большевистской власти, но, узнав о поражении Колчака в Сибири и Деникина на юге, решили бежать из Петрограда. 24.12.1919 они совместно с их другом ДФилософовым и секретарем В.Злобиным покинули город, якобы для чтения лекций в красноармейских частях в Гомеле; в январе 1920 перешли на территорию, оккупированную Польшей, и остановились в Минске. Здесь Мережковские читали лекции для русских эмигрантов, писали политические статьи в газете «Минский курьер», В феврале 1920 переехали в Варшаву, где занялись активной политической деятельностью. Жизнь снова наполнилась для них смыслом борьбой за свободу России.Г. стала редактором литературного отдела в газете «Свобода». Из Парижа приехал Савинков, чтобы совместно продолжить борьбу против большевизма.Г. и Савинкова связывала долголетняя дружба, она редактировала его роман «Конь бледный», который привезла в Россию и напечатала в журнале «Русская мысль». История взаимоотношений Г.-ФилософовСавинков рассказана в дневнике Г. «Коричневая тетрадь» (Возрождение, 1970, № 221), являющимся эпилогом трех ранних дневников: «Дневник любовных историй», «О Бывшем» (Там же, 1970, № 217-220) и «Варшавский дневник» (Там же, 1969, № 214-216). Темы и мотивы постоянно переплетаются в них, образуя прихотливый узор гиппиусовской прозы. В Варшаве Г. быстро разочаровалась в газете «Свобода», где ее, как она говорила, лишили какой бы то ни было свободы, и стала помогать Мережковскому в написании работы о правителе Польши Ю.Пилсудском, в котором они видели избранника Божьего для служения человечеству и для избавления мира от «безнравственного большевизма». В Польше Г. видела страну «потенциальной всеобщности», которая может положить конец вражде разъединенных наций: преодолев долголетнюю взаимную ненависть, Польша и Россия перед лицом общей опасности большевизма должны создать союз братских народов.Г. требовала от польского правительства признания, что Польша воюет не против русского народа и России, а против большевизма. В июле 1920 после такого заявления правительства Пилсудского Г., Мережковский и философов написали воззвание к русской эмиграции и к русским в России по поводу союза с Польшей. Однако, когда в октябре 1920 Польша подписала перемирие с Россией, Г. стала критически относиться к Пилсудскому, правительство которого официально объявило, что русским людям в Польше воспрещается критиковать власть большевиков под угрозой высылки из страны. Убедившись, что «русскому делу» в Варшаве положен конец, Мережковские 20.10.1920 выехали в Париж. Крушение судьбы и творчества писателя, обреченного на жизнь вне России постоянная тема поздней Г. В эмиграции она оставалась верна эстетической и метафизической системе мышления, сложившейся у нее в предреволюционные годы в результате участия в Религиозно-Философском собрании и в Религиозно-Философском обществе. Эта система основывалась на идеях свободы, верности и любви, вознесенной до Христа. Поселившись в Париже, где у них с дореволюционных времен сохранилась квартира, они установили и возобновили знакомство с К.Бальмонтом, Н.Минским, И.Буниным, И.Шмелевым, А.Куприным, Н.Бердяевым, С.Франком, Л.Шестовым, А.Корташевым. Г. поражала всех своей «единственностью», пронзительно-острым умом, сознанием (и даже культом) своей исключительности, эгоцентризмом, нарочитой, подчеркнутой манерой высказываться наперекор общепринятым суждениям и очень злыми репликами. «Изломанная декадентка, поэт с блестяще-отточенной формой, но холодный, сухой, лишенный подлинного волнения и творческого самозабвения» (Ю.Терапиано). В эмиграции Г. переиздавала написанное в России (сб. рассказов «Небесные слова». Париж, 1921). В 1922 в Берлине вышел сборник «Стихи: Дневник 1911-1921 «, а в Мюнхене книга четырех авторов (Мережковский, Г., Философов и Злобин) «Царство Антихриста», где впервые опубликованы две части «Петербургских дневников» со вступительной статьей Г. «История моего дневника». В 1925 в Праге вышел двухтомник мемуаров Г. «Живые лица» (Л., 1991; Тбилиси, 1991), в котором воссозданы литературные портреты Блока, Брюсова, А.Вырубовой, В.Розанова, Ф.Сологуба и др.В.Ходасевич высоко оценил художественное мастерство этих мемуаров, но опроверг «слухи», приведенные Г., в частности, о Горьком и Розанове. Ответное письмо Ходасевичу Г. закончила словами: «Вы больше любите Горького, я больше Розанова». И.Одоевцева выделяла мемуары Г.: «Проза Г. не очень хороша. Она поэт, она критик. Но прозаик слабый. Исключение «Живые лица». В 1926 Мережковский и Г. решили организовать литературное и филосовское общество «Зеленая лампа», президентом которого стал Г.Иванов, а секретарем Злобин. Общество сыграло видную роль в интеллектуальной жизни первой эмиграции и соединило лучших представителей русской зарубежной интеллигенции. Это было закрытое общество, которое должно было стать «инкубатором идей» и все члены которого были бы в согласии относительно важнейших вопросов. Первое заседание «Зеленой лампы» состоялось 5,2,1927 в здании Русского торгово-промышленного союза в Париже. Во вступительном слове Ходасевич напомнил о собраниях «Зеленой лампы» в начале XIX в., в которых принимал участие молодой Пушкин. Для Г. зеленый цвет ассоциировался с верой в религию, в Россию, в высокие идеалы человечества. Стенографические отчеты первых пяти собраний напечатаны в журнале «Новый корабль», основанном Г. в Париже (ред. Злобин, Ю.Терапиано, Л.Энгельгардт). В своем докладе «Русская литература в изгнании», прочитанном на первом заседании «Зеленой лампы», Г. говорила об особой миссии русской литературы в изгнании необходимости учиться истинной свободе слова. Она предлагала отказаться от узости, от партийности и многих прежних «заветов». Главной темой русской зарубежной литературы она считала правду изгнанничества и удивлялась, как могло случиться, что после 10 лет, в которые рушилось полмира и все погибло для эмигрантов, люди продолжают писать в Париже так же и о том же, что и раньше. В этом она видела известную ущербность литературы в изгнании. Вместе с тем, сопоставляя эту литературу с советской, она предлагала конкретный исторический подход к этим двум явлениям: «Ведь когда мы просто литературу советскую критикуем, мы делаем не умное и, главное, не милосердное дело. Это все равно, как идти в концерт судить о пианисте: он играет, а сзади у него человек с наганом и громко делает указания: «Левым пальцем теперь! А вот теперь в это место ткни!» Хороши бы мы были, если б после этого стали обсуждать, талантлив музыкант или бездарен!» Этот образ «человека с наганом» воспринимался Г. достаточно широко как «приказ собственной воли». Такое понимание восходит к статье Г. «Как пишутся стихи» (созданной в том же году, что и известная статья В.Маяковского с аналогичным названием), в которой утверждается преемственность культурной традиции русского зарубежья. В сентябре 1928 Мережковский и Г. приняли участие в 1-м съезде русских писателейэмигрантов, организованном югославским правительством в Белграде. При Сербской Академии наук была создана издательская комиссия, начавшая выпускать «Русскую библиотеку», в которой вышла «Синяя книга» Г. Тема свободы и вопрос, возможно ли подлинное художественное творчество в отрыве от родной почвы, оставались главными для Г. на протяжении всех лет существования «Зеленой лампы», прекратившей свои собрания с началом 2-й мировой войны в 1939. Еще при обсуждении своего первого доклада в «Зеленой лампе» она с горечью говорила: «Некогда хозяин земли русской, Петр, посылал молодых недорослей в Европу, на людей посмотреть, поучиться «наукам». А что если и нас какой-то Хозяин послал туда же, тоже поучиться, между прочим и науке мало нам знакомой Свободе?» Этой теме Г. посвятила статью «Опыт свободы», где говорила о свободе слова в эмиграции и в прежней России, о мере свободы и значении этого понятия: «Пусть не говорят мне, что в России, мол, никогда не было свободы слова, а какой высоты достигла наша литература! Нужно ли в сотый раз повторять, что дело не в абсолютной свободе (абсолюта вообще и нигде не может быть, ибо все относительно); мы говорим о той мере свободы, при которой возможна постоянная борьба за ее расширение. Довоенная Россия такой мере во все времена отвечала... Но признаем: общая свобода в России прогрессировала медленно, и понятие ее медленно входило в душу русского человека. Он не писатель только, а вообще русский человек не успел еще ей как следует выучиться, когда всякую школу захлопнули». С годами Г. изменялась, младшее литературное поколение, начавшее писать в эмиграции, постоянные посетители «воскресений» у Мережковских и «Зеленой лампы» застали Г. уже другой обращенной к вечной теме «Сияний», как называлась книга ее стихов, вышедшая в Париже в 1938. В ней было много горечи и разочарования, она стремилась понять новый мир и нового человека, чем этот человек жив, во что верит и что в нем истинно. Однако в чем-то основном, главном этот новый мир от нее ускользал. В поэзии и в жизни сердца у Г. преобладало рациональное начало. Даже в Бога она верила умом, хотела верить в бессмертие души, но ей не было дано тех интуитивных прозрений, которые знал Блок. «Очарования», «прелести», «душевной теплоты», как отмечали современники, в ней не было. «Но в ней есть порой холодный блеск взлетающей с земли ввысь ракеты ракеты, обреченной неминуемо разбиться о какое-нибудь небесное тело, не будучи в состоянии вернуться назад и рассказать нам о том, что там происходит. И еще много горя, боли, одиночества» (Ю.Терапиано). В июне 1940, за десять дней до оккупации немцами Парижа, Мережковский и Г. переехали в Биарриц на юг Франции. Отношение Г. к фашистской Германии неоднозначно. Ей был неприемлем любой вид деспотизма, но чтобы сокрушить большевизм, она готова была сотрудничать хоть с дьяволом. И все же, несмотря на страстное желание видеть Россию свободной, Г. никогда не сотрудничала с гитлеровцами. Ю.Терапиано подчеркивал, что она «всегда была подлинной русской патриоткой, глубоко любящей свою родину».

гиппиус зинаида николаевна—Русская писательница идеолог символизма. Автор лирических стихотворений рассказов романа Чертова кукла . Критические статьи подписывала псевдонимом Антон Крайний. Она нес...100 великих женщин
гиппиус зинаида николаевна—Русский поэт писатель. Автор поэтических сборников Собрание стихов Последние стихи сборников рассказов Новые люди Зеркала Третья книга рассказов Алый меч Черное по белому...Афоризмы русских писателей
гиппиус зинаида николаевна—Гиппиус Зинаида Николаевна по мужу Мережковская писательница. Родилась в г. В печати выступила с начала х годов первоначально примыкала к кружку символистов Д. Мережков...Биографический словарь
гиппиус, зинаида николаевна—Мережковскаяem [] поэтесса беллетрист драматург и литературный критик псевдоним Антон Крайний. Печататься начала в в Северном вестнике. Вместе с Д. Мережковским В. Брю...Большая биографическая энциклопедия
гиппиус зинаида николаевна—Гиппиусstrong Зинаида Николаевна [. Белев ныне Тульской обл. . Париж] русская писательница. Жена Д. С. Мережковского. В опубликовала первые стихи. Характерная представи...Большая Советская энциклопедия II
гиппиус зинаида николаевна—ГИППИУС Зинаида Николаевна русская писательница. Идеолог символизма. В сборниках лирических стихов мотивы трагической замкнутости отъединенности от мира волевого самоу...Большой Энциклопедический словарь V
гиппиус, зинаида николаевна—Зинаида Николаевна русская писательница. Идеолог символизма. Жена Д.С. Мережковского. В сборниках лирических стихов мотивы трагической замкнутости отъединенности от...Иллюстрированный энциклопедический словарь
гиппиус зинаида николаевна—ГИППИУС Зинаида Николаевна псевд. Антон Крайний и др. русская писательница идеолог декадентства. С в эмиграции заняла крайне антисов. позицию. Поэтич. сбки Собрание сти...Литературный энциклопедический словарь
гиппиус зинаида николаевна—Поэтесса прозаик лит. критик. С жена Д.Мережковского их квартира в Петербурге на Литейном проспекте была в известным лит. центром. Оказала влияние на формирование русск...Российские журналисты. 1000 ориентиров профессионального мастерства
гиппиус, зинаида николаевна—Гиппиус Зинаида Николаевна Париж первая вызвала шум вокруг русского символизма своей Песней .Мне нужно то чего нет на свете чего нет на свете. образцом акцентного стих...Русские поэты Серебряного века
гиппиус зинаида николаевна—Гиппиус Зинаида Николаевна нояб. в Белеве поэтесса прозаик лит. критик урожд.Псевдонимыi Витовтu Гс З.u Гиппиус З.u Гиппиус З. Н.u Гиппиус Зинаидаu Денисов Л.u З. Г...Словарь псевдонимов русских писателей, ученых и общественных деятелей. Имена
гиппиус зинаида николаевна—писательница см. Мережковская....Энциклопедический словарь Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона