ДИСЦИПЛИНА НАУЧНАЯ

ДИСЦИПЛИНА НАУЧНАЯ(от лат. disciplina — учение, наука). — Понятие «Д .» применительно кзнаниюнаходится в западноевропейском обиходе с начала 15 в., оставаясь этимологически (лат. «discipulus» — ученик) и генетически (система учебных курсов) связанным с процессом образования, а также, более широко, с системой наказаний.

В отличие отнаукив целом или от отдельных наук, тематизация Д. н. в исторических и эпистемологических исследованиях происходит в конце 1950-х, тогда как в 1930-х понятие Д. н. еще не употреблялось (Г. Башляр, А. Койре) или использовалось рудиментарно, напр. как субститут «дисциплинирования мыслительного настроя» (Л. Флек). Тематизация Д. н. с 1950-х отмечает окончательный разрыв с организацией научных исследований Нового времени — переход от незаинтересованного поиска истины индивидуальным исследователем к системам разделения научного труда в рамках крупных государственных и частных институтов. В ряду явных и неявных определений Д. н. можно выделить тяготеющие к истории идеи, которые продолжают рассматривать Д. н. лишь как форму организации знания, т.е. как структуру, имманентную научному мышлению; и расположенные на стороне социологии и социальной истории, которые рассматривают Д. н. как систему отношений власти и знания.

Образцовой для первого подхода остается работа Т. Куна «Структура научных революций» (1962). Кун описывает Д. н. как воспроизведение эпистемологического образца: «Благодаря принятию парадигмы группа... становится профессиональной, а предмет ее интереса превращается в научную дисциплину». Эта модель предполагает, что отношения знания естественным образом конвертируются в аппарат социального контроля по отправлению метода и выбраковке неприемлемых гипотез. Иначе говоря, социальный аппарат науки предстает эпифеноменом мыслительного аппарата ученого, склонного (или нет) принять частную объяснительную схему.Указывая на связь явно сформулированныхпарадигмс образовательной практикой, Кун фактически признает их преимущественно школьной формой существования научного знания, однако не анализирует дисциплинарные институты и механизмы, которые формируют базовые научные предпочтения.

М. Фуко формулирует более широкое проблемное поле, исходя из противоположной перспективы: он ставит вопрос о том, как контролируется производстводискурса,претендующего на истинность. В работе «Порядок дискурса» (1970) он выделяет процедуры внешнего просеивания дискурса: запрет на отдельные слова, разделение осмысленного/безумного, оппозицию истинного/ложного, процедуры внутридискурсивного контроля: комментарий,авторство,дисциплинарная принадлежность; а также прореживание говорящих субъектов с помощью ритуалов, дискурсивных сообществ, доктрин, образовательных систем. Указанные процедуры дают ресурсы для производства дискурса, но одновременно ограничивают и рассекают его. Здесь Д. н. также вводится в качестве структуры, имманентной знанию — как условие истинности отдельного суждения, развернутое в удостоверенных методах, в наборе объектов, в принятой метафорике, в признанных научных истинах и ошибках. Однако наряду с формами риторического и эпистемологического контроля намечены контуры системы институциализированных практик, не сводимой только к мышлению: «педагогика... система книг, издательского дела, библиотек... научные сообщества в прежние времена или лаборатории сегодня». Позже («Воля к знанию», 1976), описывая возникновение специализированных и все более детализированных типов дискурса о сексуальности, включая научные, Фуко показывает, что они дифференцируются внутри поля властных отношений, беря начало в процедуре исповедального признания.

В сравнении с аналитикой знания, предпринятой Фуко на предельно обширном пространстве отношений власти, социология и история науки обычно рассматривают Д. н. в границах относительно автономной сферы научных практик, где специфические конфигурации властных отношений выступают таким же имманентным принципом воспроизводства Д. н., как мыслительные и дискурсивные схемы. Такова, в частности, социология науки П. Бурдье в работе «Homo academicus» (1984). Здесь Д. н. — это социально различимое место в иерархизированном научном (прежде всего, университетском) пространстве, отмеченное признаками каноничности или новизны, престижа или упадка, притягательностью для выходцев из тех или иных социальных кругов и т.д. При этом, как и научное пространство в целом, любая Д. н. упорядочена системой оппозиций внутринаучного/популярного знания, административного/интеллектуального капиталов, признанных ученых/новичков, исследователей/комментаторов и т.д. Властные отношения, структурирующие Д. н. и тем самым классифицирующие ее членов, одновременно выступают условием для производства ими профессионально различимых и научно значимых смыслов.

Если понимать отношения власти как внутреннее условие воспроизводства Д. н., то последнюю следует рассматривать, прежде всего, как аппарат прореживания возможных (отсева недопустимых) способовмышленияиобъяснения,которое в действующей системе разделения

научного труда осуществляется путем контроля за научными карьерами, начиная с их ранних этапов, при помощи административных средств принуждения и создания возможностей, доступных крупным научным институтам: исследовательским учреждениям, университетам, центрам корпоративной науки. Иначе говоря, войти в дисциплину — это не столько овладеть универсальными схемами мышления, сколько подвергнуться символическому насилию образовательного механизма (П. Бурдье), который одновременно предоставляет и ограничивает набор возможных объектов и способов мышления. В любой Д. н. этот набор гарантирован институционально — через правила доступа к позициям в научной иерархии, к дефицитным ресурсам и инструментам исследования, к возможностям публикации и т.д. Тем самым, практически решая проблемы научения и послушания, Д. н. продолжает функционировать как аппарат предотвращения девиаций, перенесенный за рамки физического наказания в сферу символического вознаграждения.